***
Жнец просыпается от жжения в груди: что-то внутри нарывает и рвётся наружу. И чей-то голос — незнакомый, но приносящий боль — всё просит: «Не оставляйте меня, Ваше Величество. Пожалуйста, не оставляйте меня». И лицо, которое он уже видел в чужих воспоминаниях, всплывает перед ним вновь. До чего оно печально, как умоляюще сияют глаза! Но ничего в нём не отзывается на это, — он словно и не замечает — и губы его произносят: — Уходи, Хи Мён. Оставь меня, — руки у него дрожат, но он опрокидывает столик перед собой вместе со стоящими на нём тарелками. — Я сказал: убирайся! «Что же я делаю? — думает жнец. — И почему она так несчастна?» — Брат, — Хи Мён на коленях и склоняет голову, касаясь лбом пола, словно молится Будде. — Прошу вас, не оставляйте меня. Если и вы уйдёте, как я буду жить? И она смотрит прямо на жнеца. А он не знает, что делать, как утешить её и объяснить, что он — не её брат? Но, как и минуту назад, произносит другое: — Исчезни и больше никогда не попадайся мне на глаза. Каждый раз при виде тебя я вспоминаю то, что хочу забыть, — мужчина не глядит на девушку. Оба они похожи на призраков: бледные, с печатью смерти на лицах. — Лучше бы ты тоже умерла в тот день. Девушка смотрит на него, но ни словом, ни жестом не выдаёт своих чувств. — Но я жива, и вы тоже. Ваше Величество, умоляю… перестаньте говорить о смерти. Вы должны себя контролировать. Нужно обнять её. Стереть слёзы с исхудавшего лица, сжать утешающую ласковую ладонь. — Хи Мён… — в голосе его слышится усталость. — Ван Ё, — голос её с непривычки дрожит, когда она произносит это имя. Хи Мён глядит прямо в глаза жнецу, и он смотрит в ответ, откликаясь на её зов. — В… ты же мой брат. Почему ты меня не видишь? Разве ты не знаешь, что и мне больно? Как я буду жить, если и ты оставишь меня? Ангел смерти протягивает руку, чтобы коснуться её, но видение исчезает, растворяется меж его пальцев, словно дым. В груди становится тесно, а голова трещит от сотни образов, тысячи воспоминаний. Хи Мён. Хи Мён дует на рану на его руке. Хи Мён обнимает его возле мёртвой матери. Хи Мён кланяется ему. Хи Мён просит отпустить Ким Шина. Хи Мён падает в обморок после резни. Хи Мён, ещё не оправившись от болезни, умоляет отменить «казнь». Хи Мён заботится о своём короле. Хи Мён не даёт ему уйти. Хи Мён любит его до самого конца. — Моя сестра, — с трудом выдыхает жнец. — Сестра.***
Отражение в зеркале не принадлежит Ын Так. Это пугает её, но вскрик сдержать удаётся: ей не впервой видеть призрака. Она оборачивается, и старик улыбается. Эти юные, добродушные особы — все на одно лицо, с ними так легко сладить! — Чжи. Ын. Так, — по слогам произносит призрак и облизывает свои губы фиолетовым, почти чёрным языком. Он весь разлагается, если так можно сказать о том, у кого нет тела. Но точность не важна, главное, что ему, пропавшей душе, осталось недолго. И нужно закончить задуманное как можно скорее, чтобы самому увидеть падение своих врагов, насладиться их муками, чтобы они знали — это сделал с ними он. — Вы кто? — спрашивает девушка. — Меня зовут Пак Чжун Вон, — представляется старик и замечает, что девчонка вздрагивает. Отлично. — Ты знаешь, кто я? — Ну… Возможно, — сомневается Ын Так и косится на него, — так звали одного чиновника при короле Ван Ё. Ухмылка призрака становится шире, и он делает к девчонке шаг, а та отступает. Как будто невеста токкэби может спастись от него! Даже под защитой демона, она для мёртвых невероятно притягательна, тем более — для Чжун Вона. Чего ему бояться? Он ждёт встречи с Ким Шином. — Это действительно вы? Что вам нужно? Ын Так шарит рукой позади себя, но на ванном столике ничего от призраков не находится. Впрочем, ей не то чтобы страшно. Она живёт в одном доме с демоном и ангелом смерти, призрак — это почти обыденность. Но он ей не нравится, и ей мерзко от одного его вида. — Не бойся, — говорит Чжун Вон, заметив её движения. — Я пришёл не для того, чтобы причинить тебе вред. Напротив, я хочу помочь. — Помочь? Вы меня даже не знаете. — Но у нас с тобой есть общие знакомые. Ким Шин, — он делает паузу перед тем, как произнести второе имя: — И Хон Ю Ди. — Онни? — на секунду Ын Так забывает о своём отвращении, но берёт себя в руки. — Ну да, вы же знали её в прошлой жизни, когда она была Хи Мён. — О, нет, ты неправильно поняла. Я имею в виду именно Ю Ди. — О чём вы говорите? Эта беспомощность, пробитая его словами броня, — ничего со временем не меняется. Девушки, до конца верные тем, кого любят — Хи Мён и Ын Так, обе идеальное оружие в его руках. — Она не говорила? Это ведь я привёл её сюда. Ын Так хлопает глазами, ошарашенная тем, что он сказал, но ведёт себя именно так, как и предполагал Чжун Вон: — Это неправда. Онни не стала бы вас и слушать, — отрезает девушка. — Она бы никогда не приняла вашу помощь. — Отчего же? — как будто бы искренне удивляется старик. — Ю Ди так истерзана воспоминаниями, неудивительно, что она хочет всё закончить. — Закончить? Пак Чжун Вон старается скрыть довольную улыбку, но она всё же проскальзывает в его взгляде. — Она ведь приехала в Корею ради этого, — говорит призрак, словно не понимает, что своими словами смущает Ын Так. — Чтобы помочь тебе исполнить своё предназначение — вытащить меч из груди токкэби и обратить его в прах. — О чём вы говорите? — повторяет вопрос Чжи. — Я не понимаю. — Я говорю о судьбе невесты демона, — продолжает Чжун Вон и делает паузу, как будто ожидая, что сейчас-то девушка «вспомнит» о своём истинном предназначении, но этого, конечно, не происходит, — убить токкэби. Девушка бледнеет и теряет дар речи — до неё, наконец, доходит. — Если вытащить меч из груди Ким Шина, он умрёт, — расставляет призрак точки над «i», — но этот меч зачарован, и невеста не может коснуться его, пока сердце токкэби не тронет любовь. Вот зачем приехала Ю Ди: напомнить ему о девушке, которую он любил. — Онни не стала бы… — голос Ын Так срывается. — Вы лжёте! Она бы никогда так не поступила. — Спроси у Ким Шина, — пожимает плечами призрак. — Спроси его, что будет, если ты вытащишь меч. Протяни и коснись его. Уверен, теперь у тебя получится. Ю Ди не поступила бы так. И Ким Шин. Если бы хоть часть из этого была правдой, они бы рассказали ей, они заботятся о ней и не стали бы врать. А этого призрака она вообще видит впервые в жизни. И если он тот, за кого себя выдаёт, ей и вовсе не нужно ему верить. Но почему она сомневается? Чжун Вон смотрит на неё взглядом кота, объевшегося сметаны. Всё идёт по плану. И когда та движется к двери — странными рывками, ничего не замечая, и его в том числе, старик бросает, посмеиваясь: — И ещё, Ын Так. Передавай привет Ким Шину.***
Ю Ди глушит мотор и вылетает из кабины. Её знобит с самой ночи, и под глазами залегли круги: она так и не смогла заснуть снова. В голове повторяющейся строкой проносились слова Мэзэко: «Он не хочет спасать Ким Шина. Он хочет его убить. Ты нужна, чтобы убить его». Не то чтобы предательство Чжун Вона ранило её или удивило — это вполне в его духе. Напротив, она не перестаёт казнить себя — не за то, что послушалась его и приехала, а за то, что не рассказала о нём Ким Шину. Но Ю Ди знает, что бы он сказал, как бы разозлился, и сколько гнева вылилось бы на призрака. А мёртвому — что ему может быть? Однако Ким Шин — другое дело. И если уж он собирается уйти, то нечего забивать этим голову. Довольно с них мести, смертей и злобы. Пусть это и впрямь останется в прошлом. Ю Ди не хочется, чтобы перед смертью, которая должна дать мужчине покой, он мучился пониманием того, что тот, кто уничтожил их всех, до сих пор ходит по земле как бесплотный дух, и он ничего не может с этим поделать. Но сейчас Хон осознаёт весь масштаб происходящего. И дело вовсе не в том, что она — та, кто пробудил меч, та, по чьим следам ступает смерть. Это неважно, ведь девушка знает, что Ким Шин встретит смерть как старого друга. И это даже хорошо — значит, и у Ю Ди есть роль, значит, она не бесполезна. Проблему создаёт другое — то, что Ким Шин может узнать о Чжун Воне. А раз уж последний жаждет убить его, то не станет скрываться. Нет, он выйдет из тени именно сейчас, чтобы ранить их обоих. Поэтому Ю Ди буквально влетает в дом, едва набрав пароль от двери. Нужно успеть рассказать об этом Ким Шину до злобного призрака. Сказать, как она нашла его на самом деле, обмолвиться словом — лишь бы между ними вновь не повисла тишина. Хи Мён казалось, людей разъединяют другие люди, ненависть, ревность и неверные поступки. Но она ошибалась. Часто дело всего лишь в недопонимании. — Ким Шин! Ю Ди выдыхает, едва его увидев, и выдох звучит до неприличия громко в словно омертвевшем доме. Она не сразу это замечает — то, что кругом ни звука, всё молчит, как перед бурей. Зато, налетев на мужчину и обняв, девушка ощущает отсутствие ответных объятий. Она смотрит на Ким Шина, и хотя часть её уже всё поняла, Ю Ди всё равно спрашивает: — Что случилось? Вот, значит, каково это — не получить ответа. Слишком пусто и неправдоподобно, словно открываешь коробку, уверенный, что там что-то да есть, но ничего, пусто. — Ким Шин, — снова зовёт Хон и осматривается. — А где Ын Так? Почему тут так тихо? — робкая догадка. — Вы что, рассказали ей? — Не я, — наконец, произносит Ким Шин. — Пак Чжун Вон. Ю Ди отпускает его и отходит на шаг. Ей становится понятно, почему он такой отстранённый, и взгляд его способен заморозить Ад. — Это неправда. Что бы он ни сказал, всё не так, — пробует объяснить девушка и прикусывает язык, когда выражение лица мужчины меняется. Холод сползает с его лица, но вместо облегчения Хон испытывает ужас. Потому что на смену ему приходит какая-то бессильная ярость и страдание. И это заставляет её почувствовать себя так, словно они вернулись в тот день, словно ничего не изменилось, и всё повторяется. — Так ты знала о нём всё это время, — говорит мужчина. — Тебя на самом деле привёл он. «Да какая разница, кто меня привёл? — думает Ю Ди. — Бог или даже Дьявол. Я здесь из-за вас. Я пришла, потому что люблю вас» И ей хочется сказать это, но под его взглядом впервые становится страшно. Хон ощущает себя маленькой и совсем незначительной, — не иначе, как всего лишь пылинка во времени. И её снова не видят, не слышат, не замечают. Она говорит, но никому нет дела. — Что ещё ты утаила? Перед ней словно разверзлась пропасть. Она всего лишь хотела его защитить — сейчас и тогда. Почему ей ставят это в обвинение? Что плохого, чтобы скрыть что-то, чтобы спасти его? Ю Ди молчит. Врать не хочется. Ей было что скрывать — например, брата, который не знал, что его сестра до сих пор здесь и беспокоится о нём. Ким Шин отворачивается. Смешно, когда-то давно она вот так же отвернулась от него. Каково ему было смотреть на её спину? Ей вот — невыносимо. — Уходи. Послышалось. Он не мог такого сказать. Не после всего, что они пережили, не после встречи, случившейся через девятьсот лет с момента их расставания. — Уходи, Хи Мён. — Нет, — мотает головой девушка. — Я не уйду. Я люблю тебя. Я буду рядом до самого конца. Ким Шин поворачивает голову через плечо. Кажется, её слова доходят до его слуха, но реакция — не та, что она ждала. Мужчина напрягается и становится похож на статую. — Я не хочу, чтобы ты была рядом. Ты не невеста демона, а значит, не можешь быть ему интересна. «Это не так, — сопротивляется Ю Ди. — Я же знаю. Но за что вы так со мной? Это из-за того, что я опять не рассказала то, что вы хотели? Или я не сделала чего-то ещё?» Хон не понимает. Она никогда этого не понимала: когда он злился, что она знала о чём-то, но не сказала. Или поступала не так, как следует. И ей точно невдомёк, что раны его ещё болят, что она и есть его рана. Меч, впивающийся в его сердце, постоянно напоминает о том дне — и Ким Шин раз за разом вспоминает все подробности. Её стальной, прячущийся от него взгляд. Не дрогнувшая спина. Молчание между ними. Он бы отдал всё, чтобы стереть это из своей памяти, и когда Хи Мён вернулась — в новом обличье, но всё такая же сияющая и утешающая, — он словно действительно забыл. Но Хи Мён не изменилась. Это всё та же девушка, привыкшая молчать о главном. А Ким Шин знает, что молчание убивает. И напоминание об этом как распоротая рана. — Исчезни и больше никогда не попадайся мне на глаза. Ю Ди вздрагивает как от пощёчины. Эти слова доносятся до неё из прошлого, слова, сказанные другим человеком, но с той же усталостью в голосе. Она ненавидит эти слова и по сей день — жалкие, жалящие, как пчёлы. И почему мужчины, которых она любит, всегда гонят её прочь? Чем была для них её любовь? — Да, сделай так, как ты делаешь всегда. Просто брось меня и умри как мученик в одиночестве. Верно. Ты же всегда так поступаешь, принципы важнее людей, — Ю Ди отступает, её трясёт. — Обвини меня и в этот раз, это ничего. Скажи, что в тот день я должна была молиться о твоей героической смерти. А сейчас должна была дать повод для мести. Ведь это важнее, чем твоя жизнь, да? Она и не думала когда-нибудь говорить ему это. Он хотел уйти, и она, скрепив сердце, его отпускала, — забыв о боли, о себе, оберегая только его покой. Но в этот момент это уже не имеет значения. — А о моей жизни ты подумал? Если ты знал, что всё может закончиться так, тогда не нужно было позволять мне любить тебя. Потому что для меня нет ничего и никого важнее, чем ты. Я всегда выберу тебя. И я всегда буду пытаться тебя спасти. Разве ты не знал? Ким Шин ничего не говорит и по-прежнему не оборачивается. А Ю Ди слишком взвинчена, слишком ранена, чтобы продолжать. И она делает то же, что сделала Хи Мён, — уходит. Тишина стоит оглушающая. Мужчина не шевелится. Даже когда рядом с ним появляется жнец, он остаётся на месте. — Хи Мён… — Тебя это не касается, — обрывает его Ким Шин. Ангел смерти молчит где-то с минуту, а у тишины появляется цвет — серые линии от туч, видимых через окна. И Ван Ё наконец-то смотрит на генерала: — Вообще-то, касается. Она моя сестра.