Хранительница сердца

Zoe Wees — Hold Me Like You Used To

      Ночной Хезерфилд походил на фильм ужасов в декорациях детской сказки. Дороги утопали в тумане, а за пределами призрачно мерцающей черноты тускло горели редкие фонари. Часы на ветхом здании мэрии давно остановились, и циферблат от времени покрылся зелёными пятнами плесени. Асфальт на улицах кое-где покрылся трещинами, а по нему то и дело проезжали редкие машины, оставляя за собой вихри густой коричневой пыли. В городе было тихо и почти безлюдно. Эта неестественная тишина действовала особенно угнетающе, заставляя прохожих поглядывать по сторонам, словно они боялись, что из тумана появятся монстры из страшных историй.         Ливень продолжал грохотать. Тротуары блестели от воды. Деревья вокруг зданий покрылись тёмно-коричневыми мокрыми листьями, словно иллюстрация из какого-нибудь мрачного готического романа. Вязь дождевых капель, стучащих по стеклянным окнам навевали тоску. Чёрные тучи полностью заволокли небо, а ветер то и дело завывал в проводах. Всё вместе создавало мрачную картину запустения и уныния, одновременно почти волшебную и ужасающую, как в ночном кошмаре. Иногда, когда порывы ветра прекращались, сквозь водяную пыль начинал проглядывать кусочек тёмного неба. Тогда эта картина казалась ещё более гнетущей.         Мрак, застилающий город, казался каким-то необычным и очень густым, словно это была не просто туча, а вуаль, прикрывающая душу города, тень, скрывающая тайны его истории и судеб. Видимость — не более нескольких метров, но она казалась неизмеримо глубокой. С непривычки можно было пойти в любом направлении и пропасть без следа в этом месиве из чёрной воды, листьев и теней. Все здания вокруг казались одинаковыми — тяжёлые четырёхугольные коробки, похожие друг на друга как две капли воды. Единственной отличительной чертой было то, что на некоторых из них в маленьких окошках горел свет. Но в полумраке трудно было сказать, горят ли эти окна в самом доме или это отблески уличного фонаря.         Привычный замок на Меридиане не шёл ни в какое сравнение с этими унылыми, мрачными и до отвращения банальными постройками. Как великолепная архитектура былых лет могла так быстро исчезнуть, сменившись коробками, лишёнными даже намёка на индивидуальность. В этих коробках жили люди, и они казались почти неотличимыми друг от друга — такими же серыми, безликими, одинокими, равнодушными. Но одиночество — понятие субъективное.         Фобос, наблюдавший за разбушевавшейся стихией, полностью погрузился в собственные мысли — гнетущие и отчасти тревожные. Ощущение было такое, словно из внешнего мира кто-то грубо выдернул всю его жестокость и властность, оставив взамен совершенно новое качество — способность чувствовать. После долгого забвения это было потрясением, способным привести в состояние крайней прострации даже такого монстра.         — Чувствовать, — повторил он, словно пробуя это слово на вкус.         Омерзительное ощущение, как для узурпатора, который вдруг узнал, что является марионеткой в чужих руках. Мужчина с ненавистью смотрел на город — ему хотелось вырвать у него всё, превратить во второй Меридиан, заставить людей подчиниться. Он понимал, что это не в его власти.         Капли дождя барабанили по окнам, нарушая всякий ход мыслей, лишая человека возможности сосредоточиться. В глубине решение уже давно было принято. Он воспользуется удобным моментом, заберёт сердце себе, вернёт Меридиан с помощью стражниц, а затем, в лучших традициях древних властителей, покончит со всеми девушками раз и навсегда. Они больше не будут его беспокоить, а он сможет забыться и наконец отдохнуть от сражений.         — Чёрт! — заорал вдруг князь, дав выход эмоциям.         Да что же это такое? Кто-то методично портил его планы, выводя из строя оружие в виде хранительниц завесы. Мужчина и сам до конца не понимал, кто в их игре кукловод, а кто марионетка. Отчего-то, хотелось верить в своё превосходство и исключительность.         — Ну нет, этому не бывать! — прошептал он, и в глазах загорелся яростный огонь, способный растопить любой лёд.         События сегодняшней ночи эхом прозвучали в сознании, разжигая новую волну неконтролируемых эмоций. Он вспомнил, как Хейл смотрела на него, как безвольное тело упало на пол, своё бессилие и отвращение к самому себе. Как очутившись в знакомом ресторане, увидел не менее жуткое зрелище и таких же бледных, измученных школьниц. Внутри смешались два противоположных чувства, и понять, какое было хуже, уже невозможно. Сочувствие к ним заполнили его душу, и колдун с каждым новым вздохом становился всё отвратительней для себя самого. Но даже в этом состоянии опальный принц испытывал к девушкам нечто вроде непонятной жалости.         Эсканор надеялся, что уж на Кондракаре им точно помогут, совсем не думая о том, что мысль о помощи кому-то вызывала в нем ненависть. С каких пор в его душе появилось что-то, кроме жестокости и равнодушия? Всё-таки компания этих девчонок на него дурно влияет.         Смутные эмоции постепенно растворялись в ледяном море отчаяния, затопившем всё вокруг, и вдруг из глубины выплыла картина — измученные глаза, испуганно смотревшие сквозь него, и вытекавшая изо рта кровь. Словно он вновь оказался на Меридиане и в очередной раз лишил жизни кого-то из своих подданных.         Мужчина усилием воли стряхнул эту картинку и в наступившей тишине услышал завывания ветра, метавшегося за окном. Внутри осталась только тьма, настолько густая, что она казалась чёрной дырой, поглотившей весь мир. Дышать стало невыносимо тяжело, и распахнув окно, Фобос несколько раз глубоко вдохнул свежий воздух. Порывы ветра пахли сыростью и вместе с тем свежестью, отчего ощущение того, что он в своём маленьком родном мире, всё усиливалось. Мелкие ледяные капли дождя падали на лицо, словно пытая его за что-то. Несколько минут он стоял неподвижно, впитывая в себя приятную и столь привычную для себя погоду, и наконец вспомнил, что со всей этой суматохой совсем позабыл о своём плане по очистке Меридиана от гнусной карги.         Улица, едва ли освещаемая тусклыми редкими фонарями, была совершенно безлюдна. Где-то вдалеке гудели машины, и не было видно ничего, кроме темноты, в которой это гудение тонуло, смешиваясь с чем-то вроде шипения ветра в ветвях деревьев. В одном из переулков, где обычно толкались местные пьянчуги и бомжи, вдруг раздался приглушённый и в то же время невообразимо отчётливый звук цокающего электричества, словно языки синего пламени лизнули лампочку в оранжевом плафоне. Завывающий ветер проглотил странный звук, оставив на какой-то неуловимый момент в тишине лишь шорох мелкой мороси. Приятный уху шум дождя вновь нарушился тем же самым цоканьем и треском, а в следующий момент портал, красивого и одновременно зловещего тёмно-синего цвета, открылся. На секунду в нём появился чёрный силуэт, казавшийся в тусклом свете фонаря очертанием человека, закутанного в плащ. Некоторое время незнакомец стоял неподвижно, а затем закрыл портал и исчез.       Выругавшись, монарх отпрянул от окна, но вдруг увидел в сгустившемся сумраке неясную фигуру в странных для местного населения одеждах. Его взгляд был направлен прямо на непонятного человека, но стоило вновь посмотреть в ту же сторону, как фигура пропала, словно ее никогда там и не было.       Фобос тряхнул головой, делая скидку на свою усталость и, прикрыв глаза, постарался расслабиться. К счастью, сосед все ещё не вернулся домой, а значит, можно смело предаться раздумьям, не боясь быть потревоженным.       С тех пор как стражницы освободили узника из заточения, те не отходили ни на шаг, оставляя попечение в ночноё время на Мэтта. Практически всегда, за исключением тех редких дней, когда школьник проводил в компании своей музыкальной группы, бывший враг был под круглосуточным присмотром, изредка оставаясь в одиночестве. Правда и эта маленькая радость длилась не больше пары часов.       Квартира, где не горел свет, лишь несколько свечей в подсвечниках, пропахла хвоей и землёй. Маленькая комната, где жил колдун, была совсем не похожа на родные покои Меридиана. Не было той роскоши, утончённости, вкуса в каждой детали. Здесь не было ни плюща на стенах, ни тяжёлых портьер, ни даже шёлковых подушек — только обычная старая кровать, книжный шкаф, кресло в, как казалось Фобосу, совершенно нелепой и отвратительной обивке, и грубый стол с лампой. На полу возле кровати царил хаос из книг, бумаг и каких-то письмен на непонятном языке. Но несмотря на это, спальня была уютной и жилой.       В коридоре послышались шаги и скрип половиц. Эсканор не потрудился повернуть головы. Они с хозяином квартиры не были друзьями или даже приятелями, скорее соседи, что вынужденно терпели друг друга. Обычно двое даже не пересекались в коридорах, не заходили в спальню другого, лишь изредка разделяя трапезу и общаясь на отстраненные темы, пока один из них не уходил к себе. Но сейчас Олсен явно вел себя не совсем обычно — за спиной князя скрипнула дверь, и взгляд чёрных глаз сверлил спину.       — В кои-то веки зашёл поздороваться? — мужчина тряхнул своими платиновыми волосами, все так же продолжая смотреть в окно.       Ответа не последовало. Тогда, выждав с минуту времени, диктатор обернулся.       В пролете дверей стояла фигура, укутанная в длинный плащ с капюшоном, закрывавшим половину лица. Явно выше ростом, чем музыкант, фигура покачивалась, словно от ветра, и Фобосу это движение показалось довольно странным.       — Ну здравствуй, князь Фобос! — произнесла фигура хриплым, каким-то неестественным голосом, полным еле сдерживаемой злобы.       Его Высочество напрягся — голос, принадлежащий явно не соседу, не мог не вызывать у него подозрений. Но стоило только поднять на незнакомца глаза, как тот откинул капюшон, и колдун увидел прямо перед собой удивительно знакомые черты.       — Моран?       Вопрос так и повис в воздухе. Губы убийцы сложились в дьявольскую ухмылку. Словно ядовитая змея, гипнотизирующая свою жертву, он придвинулся ближе, раскрывая пасть в хищном оскале. Он принялся ходить вокруг своей цели, постепенно приближаясь к ней, но не нападая. Крепко сжатый нож был наготове. За окном сверкнула молния, на мгновение осветив мерзкое злорадство на лице психопата.       Секунда, и кинжал прочертил в воздухе сверкающую дугу рядом с лицом меридианца. Тот увернулся, и лезвие вошло в стену. Эсканор отшатнулся в сторону, стараясь убраться с пути сумасшедшего. Незваный гость засмеялся, и быстрым движением руки вырвал из стены кинжал. Незамедлительно последовал новый удар. Лягушка, что так вовремя попалась под руку, стала спасением и единственной преградой между оружием и сердцем монарха. Игрушка издала свой последний 'вдох' и вместе с ножом улетела на другой конец комнаты. Взмах руками и слабое свечение. Принц воспользовался своей силой, но та не принесла желанного эффекта. Еще один кинжал расчертил воздух. Увернувшись от атаки и собрав всю мощь, платиноволосый попытался отшвырнуть противника. Почему-то магия не сработала, и даже кончики пальцев не ощутили покалывания.       В ту же секунду раздался смех, перешедший в леденящий душу вой. Нападающий воспользовался своим преимуществом, ударом ноги опрокинув своего бывшего нанимателя на пол. Последовало тяжелое приземление на спину и стон боли. В глазах резко потемнело. Собрать мысли в кучу стоило огромных усилий. В руках головореза появились два коротких кривых ножа. Найдя в себе последние силы, князь откинул атакующего в противоположную стену. Последние силы, что остались, были потрачены на такую бездарную попытку атаки. Мужчина, превозмогая боль, поднялся на ноги, пока Моран приходил в себя. Сражаться с первоклассным убийцей было сложно. В особенности, когда единственное оружие — колдовство, на которое был весь расчет, оказалось бесполезным. Замешательство отразилось на лице Эсканора.       Быстро очухавшись от удара, посыльный Нериссы с неожиданной для противника ловкостью встал в стойку. Мужчины, оба лишенные своего главного оружия, были вынуждены перейти в рукопашный бой. Расчитывать на волшебство не приходилось.       Посередине тесной неосвещенной комнаты это выглядело комично. Но смешного было мало. Броски и приемы наемника отличались особой скоростью и незаметностью. Кулак, удар пришелся точно в живот, согнув тело пополам. Следом последовал удар по шее, нанесенный из глубокого выпада. Фобос захрипел, выпучив глаза, и рухнул на пол. Сейчас он жалел о тех днях, что прятался в библиотеке, прогуливая уроки ведения боя. На этот раз встать оказалось невозможным.       Моран со всей злостью пнул беднягу ногой в бок. По телу прошла волна мучительной дрожи, и глаза закрылись. Уже обрадовавшись столь легкой победе, палач наклонился, чтобы отметить отсутствие дыхания, но его ждало разочарование. Эсканор резко двинул ногой, и душегуб вылетел на пол за пределы комнаты, снеся по дороге хлипкую дверь. Звук ломающейся мебели и брань эхом пронеслись по коридору. Мужчина и сам удивлялся, как ему стало силы на такое. Князь, явно не привыкший к физической нагрузке, принял положение сидя. На это ушло слишком много стараний. Момент и Моран вдруг оказался совсем рядом. Рывком подняв свою жертву на ноги, он придавил его к стене. Хорошенько встряхнул, и удар пришелся в солнечное сплетение. Несчастный беззвучно открывал рот, силясь что-то сказать. Но вместо слов наружу вылетали лишь потоки воздуха. Лицо побагровело. По щекам бежали слезы.       В руке блеснул нож. Заведенный для удара, он отвел руку назад. Уже готовясь выполнить свое задание, как вдруг понял, что не в силах пошевелить кистью.       — Вечеринка в моем доме и без меня? — сарказм в голосе нового героя битвы нарушил тишину.       Мэтт бьет противника в живот, вырывая кинжалы из его руки. Убийца делает шаг в сторону, пытаясь увернуться от второго удара, но вот уже летит на пол. Между двумя происходит короткая схватка. Посыльный Нериссы отвлекается на Олсена, ненароком давая князю прийти в себя и отдышаться. Только сейчас Фобос замечает испачканную кровью рубашку и располосанную в драке руку. Секундой позже боль от раны отрезвляет. Но страдать некогда.       Уже через минуту двое соседей загнали подосланного убийцу в угол, отрезая возможность дотянуться до оружия. Зверь, загнанный в ловушку, всегда непредсказуем. Не видя иного способа, Моран двумя хитрыми ударами обезвреживает своих противников. И пока те корчатся от боли, катаясь по полу, мужчина скрывается за окном, исчезая в темноте.       Проходит минуты полторы прежде, чем Мэтт оказывается на ногах и помогает подняться главному пострадавшему в драке.       — Мог бы и быстрее вернуться к себе домой, — откашливаясь прошипел Фобос, массируя и без того больную руку.       — Извини, мамочка, не думал что тебе без меня скучно, — Олсен находит в себе силы выдавить удивленную ухмылку, — ты поэтому позвал посетителей?       Язвительный комментарий остается без ответа. Поврежденная рука жутко болит, не давая сконцентрироваться на игре во взаимные колкости.       Квартира выглядела, мягко говоря, непрезентабельно. Так, будто ее изодрали в клочья. На стенах трещины, часть мебели под ноль разгромлена, пол усеян осколками стекла. Где-то       засохла кровь.       — Почему не превратился в Медузу Горгону? — насмешка в голосе квартиранта заставила вздрогнуть.       — Не смог, — лишь пожав плечами и по-прежнему продолжая осматривать комнату на предмет пострадавших вещей, ответил школьник.       — Видимо, по той же причине, что я не смог воспользоваться своими силами.       Взгляд аристократичной особы зацепился за непонятный пучок, мирно лежащий в пролете дверей.       — А, а что случилось с Вилли? — Олсен, вот-вот готовый расплакаться от досады, разглядывал изуродованный любимый подарок от девушки.       — Пал смертью храбрых, — обернувшись на раздосадованный тон, меридианец вновь переключился на анализ травы.       Находясь от нее в непосредственной близости, хотелось чихать. Запах был какой-то вязкий и пронзительно едкий. Недолго думая, Фобос дотронулся до пучка, о чём моментально пожалел. Кожу словно обожгло огнем.       — Что это, что за дьявольское знамя? — мужчина резко отдернул руку и с опаской посмотрел на зелень. Вопли и ругань не до конца приспособленного к жизни на Земле колдуна вернули музыканта к действительности.       Не желая наживать проблем с соседями из-за шума, Мэтт отложил игрушечного лягушонка. Оказавшись рядом с жертвой нападения, парень не выдержал и рассмеялся от всей души. Ледяные голубые глаза прожигали в нём огромную дырку, и именно сейчас их обладателю очень хотелось вновь оказаться правителем Меридиана. Уж тогда можно было бы отправить наглеца на смерть за неуважение.       Когда же хохот наконец стих, Олсен максимально серьезно вынес вердикт.       — Это всего лишь крапива, — со знанием дела произнес он.       — Это чертово проклятие, оно жжётся! — строгость в стальном и непоколебимом голосе бывшего узурпатора прямо-таки сочилась шипением.       — Не уж то Великий и Ужасный испугался обычного растения? — подавлять новую порцию смешков, так и просящихся наружу, было неимоверно трудно.       — Послушай, мальчик, — терпение кончилось, — я все еще маг и запросто могу стереть тебя в порошок так, что твоя подруженька и глазом не успеет моргнуть.       Князю явно не нравилось, когда из него делали идиота.       — Хорошо, давай лучше перебинтуем твою руку, — желания провоцировать соседа на новую порцию агрессии не было. Оставалось только игнорировать выпады в свой адрес.       Быстро справившись с раной, двое напряженно обдумывали произошедшее. Как бы там ни было, нападение было умышленным и противник явно работал на фигуру покрупнее. Свои опасения нужно было с кем-то обсудить, и совет Кондракара подходил для этого как нельзя лучше. Телепортировавшись прямо к дверям Серебряного дракона, мужчины отправились на кухню, где вполне ожидаемо всегда можно было найти Бланка.       — Эй, коротышка, перенеси нас на Кондракар!       — Массажер для попы, — мечтательно протянул вонючий приятель, увлеченно смотря рекламу по телевизору.       — Дружище!       Не сдержав себя, опальный принц усмехнулся. Как вообще пять девчонок, зарвавшийся мальчишка и лягушонок-переросток смогли одолеть его? Пришлось экстренно пересматривать свои взгляды и приоритеты в жизни.       — Мэтт хотеть к девочкам? — маленький гоблин, наконец обратив внимание, переводил взгляд с одного лица на другое.       Получив утвердительный кивок головой, Бланк открыл складку в пространстве.       — Девочки — совсем плохо, — зеленый человечек грустно посмотрел на приятеля, — Фобос быть здесь.       — Ты все знал и не сказал? — злость клокотала внутри вперемешку со страхом за Вилл.       — Нужно раньше приходить домой, — безучастно пожал плечами Эсканор и шагнул в голубой вихрь. Ему нечего было стыдиться. Да и не перед кем.       Атмосфера в цитадели была прямо скажем тягостной. Снующие хранители, бормочущие заклинания маги, явно напряженная стража. На глаза попалась знакомая женщина-кошка, торопливо пробегающая мимо с ворохом каких-то стаканчиков.       — Люба, что случилось? — еще один встревоженный герой-любовник, с которым придется разбираться женщине. Складывалось ощущение, будто Кондракар стал местом встречи влюбленных парочек. Но времени на лишние мысли не было.       — Стражницы, они в серьезной опасности, — отвлекаться на бессмысленный трёп было нельзя.       Люба, не желая тратить драгоценные минуты попусту, поспешила ретироваться. Ведьмам нужна незамедлительная помощь, а от влюбленного ее ждать не придется. Юнец уже был готов бежать вслед за той, как на глаза попался Калеб. Тотчас забыв про раненого Фобоса, он ринулся к другу.       — Калеб, что происходит? Где Вилл? Что, как? — парень тараторил без умолку, давая выплеснуться нервному напряжению и страху.       Видок двух товарищей оставлял желать лучшего: оба напряженные, на лицах — тревога и ужас, в душе боль за любимых.       — С ней все в порядке, — отчеканил повстанец. Он немного завидовал, его то девушка сейчас боролась за жизнь, — остальные без сознания.       Как бы сейчас ни хотелось кричать и злиться, но вины рыжей в этом не было.       — Когда, в смысле? — истинная сущность Шегона отказывалась понимать происходящее.       — Упали в обморок, адские боли, — говорить о случившемся совершенно не хотелось.       — Оракул что-нибудь объяснил? — к диалогу подключился и Фобос.       — Нет, сказал лишь что во всем виновата Нерисса. Кто бы сомневался, — чуть тише добавил мятежник.       — Как неожиданно, — ядовитый сарказм терпко сочился из голоса тирана.       Продолжать 'непринужденную' беседу смысла не было. Никакой толковой информации нет, а почесать кулаки о физиономию своего бывшего правителя — сейчас не самое мудрое занятие. Калеб, смерив взглядом оппонента, направился в одну из комнат, где лежала Корнелия. Последовав примеру своего некогда учителя, Мэтт отправился на поиски своей стражницы.       — Она у Тарани, — не оборачиваясь, но прекрасно зная цель поисков, произнес юноша, — первая дверь слева по коридору.       Оставлять Вселенское Зло на произвол судьбы было рискованно, но сейчас эта была меньшая из возможных проблем. Вождь восстания и сам не заметил, как добрался до нужной комнаты. Ей помогли. Он успел. И вроде дело оставалось лишь за временем, но долгожданное чувство облегчения так и не приходило. Страх за близких был, пожалуй, единственным уязвимым местом в его душе.       Присев рядом с блондинкой, взгляд зеленых глаз с сожалением и щемящей тоской разглядывал ее лицо. Даже сейчас, когда она была на грани смерти, красота поражала своим совершенством. Поймав тонкие пальчики в свои руки, повстанец поднес их к губам.       В чертогах разума одно за другим всплывали воспоминания, связанные с ней, сменяя друг друга в молниеносном калейдоскопе. Вот они гуляют по любимым тропинкам Меридиана, вот тайком сбежали от друзей, чтобы увидеть утренний рассвет — его чудное зрелище всегда порождало неизъяснимое волнение. А вот юная леди с присущей только ей нежностью смотрит в его глаза, и в голубых озерах плещется, словно рыбки, взгляд, полный счастья, а губы шепчут: «Я люблю тебя».       На секунду лицо озаряет улыбка, унося все тревоги и заботы прочь. Сейчас, когда угроза потерять возлюбленную была реальной, она еще больше казалась настоящим чудом — прекрасной и оттого такой невозможной, неземной.       Напряжение сдавило грудь, не давая дышать. Паника нарастала, грозясь вырваться из-под контроля. Но внутренний, еле слышный голос твердил 'она не умрет'. От этого, пускай и не много, но становилось легче. Держа девушку за руку, он словно не давал ей уйти, раствориться в тишине небытия. Будто та ускользнет, оставив воина один на один с вечной болью. Мир вокруг перестал существовать. Его мир балансировал на тонкой грани, готовый сломаться в любой момент.       — Все наладится, — голос предательски дрожал, пока руки перебирали персты чародейки, — ты ведь не оставишь меня? Я доверил тебе свое сердце на хранение...       Новая волна страха подступала к горлу, угрожая захлестнуть с головой. Страха, не дающего вздохнуть. Серия глубоких вдохов успокоила, вернув мыслям прежнюю отчетливость. Сам того не заметив, Калеб расслабился и вскоре уснул.       Так прошла вся следующая неделя. Стражницы по-прежнему не приходили в себя, заставляя всех беспокоиться об их состоянии.       Эсканор свои своеобразные каникулы тоже проводил на Кондракаре. Здесь было легче за ним следить, да и травмы, полученные в ходе драки, оказались серьезнее, чем на первый взгляд. И как бы мужчина не противился и не отмахивался от предложенной помощи, ощутить ее было все равно приятно. Повстанец же практически не покидал пост у ложа волшебницы. Когда же оставить цитадель все таки приходилось, думать о чем-то, кроме своей фигуристки не получалось. Хоть и эти мысли то и дело сменялись на неприятные новости о родном мире. Хватка Нериссы ожесточилась настолько, что местные жители вспоминали правление темного князя добрым словом. Помимо этого, ситуацию портила и пропажа Элион. Многочисленные поиски не возымели результата, и это начинало всерьез тревожить.       Вместе с Калебом все возможное время проводила и Вандом. Лишь изредка отлучаясь в Хезерфилд, дабы проверить астральные капли, что так предусмотрительно оставила в злополучную ночь. Время неумолимо бежало вперед, оставляя хранительницу стихии энергии в ужасе. Очень скоро к этому добавилось и чувство вины, что она не с ними, и не страдает со всей командой.       Проведя не один час в покоях одной из подруг, та вышла в коридор, где наткнулась на парнишку, глубоко погруженного в размышления. Заметив ее, Калеб смутился. Пускай девчонки и знали об их с Корнелией отношениях, свои нежные чувства он старался держать при себе, демонстрируя их только одной.       — Как она? — дежурный вопрос для их положения, но не спросить было бы неправильно.       — Так же, — покачав головой отозвался парень.       Чужая рука легла ему на плечо, давая ту самую необходимую сейчас поддержку. Главная стражница как никто другой знала, что такое потерять и мучиться без любимого человека. Нечто подобное в прошлом случилось с Мэттом. Благо их история имела счастливый конец.       — Они поправятся и скоро опять будут с нами, — слабая неубедительная улыбка коснулась губ девушки, — нужно дать ещё немного времени.       Отвечать не хотелось. Слова звучали фальшиво, как в фильмах про мелодраму. Пусть на лучший исход и была надежда. Молча переварив сказанное, лидер восстания направился к Бланку. Зеленый чудик уже ждал с открытым порталом, ведущий на Меридиан. Хотя, за последнее время её мир стал гораздо роднее.       Время подползало к вечеру, когда в сердце вечности прибыла Ян Лин. Оставлять на долго горячо любимую внучку было сродни пытке. Поэтому стоило семейному ресторану закрыть на ночь свои двери, как бывшая повелительница ветра переступала порог давно известного ей здания.       Старушка поспешно, насколько позволял возраст, зашагала в уже так хорошо знакомую комнату. Тело, по-прежнему неподвижное, выглядело уже гораздо лучше. Настойки и зелья, что были припасены в закромах, однозначно выполнили свою работу. Жизнь вновь постепенно наполняла квартет пострадавших. Это вселяло какую-никакую, но надежду. Склонившись над девочкой, бабушка заботливо поправила ее прическу. Женщина опустилась в кресло напротив, зачем-то рассказывая все события, что упустила Хай Лин.       Монолог затянулся чуть дольше обычного, когда, наконец раздался неуверенный и слабый голос.       — Бабушка? Где это я?       Счастью и облегчению не было предела. Слезы наворачивались на глаза, а руки тряслись от благодарности за услышанные мольбы.       — Почему ты плачешь? — Хай Лин подалась вперед, чтобы успокоить, но вынужденно вернулась в лежачее положение. Делать резкие движения она была еще не способна.       Пожилая женщина прижала девочку к груди, но, заметив, что тело уже начинает дрожать, пришлось отпустить. Оглядевшись по сторонам и заметив знакомые узоры на стенах, понимание своего местонахождения не заставило долго ждать, пусть и без объяснений. Но вот причина все еще оставалась неясной. Наставница юных чародеек уже было начала осведомлять о случившемся, как где-то совсем неподалеку раздался громкий раскатистый смех, и китаянка отлично знала кому, он принадлежал.       — Ирма! — воскликнула она, уже собираясь вскочить с постели и нестись к подруге.       Попытка побега быстро отменилась, стоило двери распахнуться. На пороге, переминаясь с ноги на ногу, стояли Вилл и Ирма. Недолго думая, девочки бесцеремонно взгромоздились на кровать, утягивая коллегу по битвам в долгие объятия.       — Представь только, мы провалялись в коме семь дней! — почему-то подобное положение дел забавляло только одну из них, — Ох, вот если бы можно было такое устроить перед экзаменами, — мечтательно протянула главная заводила.       — Ирма, это не кома, — толкнув в бок пролепетала рудоволосая, все еще переваривая информацию о собственных ощущениях радости.       — Кома, не кома, какая разница, — Лэр отмахнулась рукой, всем своим видом показывая, что ей совершенно фиолетово конкретное названия этого феномена.       Девушки, наконец воссоединившись, проболтали без умолку три часа к ряду. Опустошенность в душе одной сменилась приливом сил. За незнанием полной картины ситуации Ян Лин рассказала лишь то, о чем знала сама, попутно обещая подробности, как только остальные чародейки придут в себя.       — Кстати, — обратив на себя внимание всех присутствующих в комнате, перебила поток болтовни художница, — а не пора ли и Тарани с Корнелией уже проснуться?       — Ты же знаешь нашу Корни, ей только дай возможность поспать подольше — не упустит, — веселость и легкость обнадежили, пусть и не до конца.       В сердцах теплилась надежда, что именно так и будет, и все они скоро вновь станут одним целым. И пускай приятная компания очень радовала, всем им нужен был отдых. Силы еще не вернулись до конца, и испытывать удачу на прочность не хотелось. Гости разошлись каждая по своим комнатам, оставляя все моменты волнующего воссоединения до утра.       Тем не менее новый день не принес радости встреч. Никаких изменений, намекающих на скорое пробуждение, не было. Это невероятно пугало, заставляя не самым лучшим мыслям крутится в голове. Как бы там ни было и какая бы напряженная обстановка не разбивалась о веселый, воодушевляющий нрав их шутницы, волнение вместе с ожиданием грызло изнутри, как голодный хомяк, нашедший долгожданный запас зерен.       Не выдержав всеобщей меланхолии, хоть и сама провела в подобном состоянии последние дни, Вилл направилась к предсказателю.       — Мудрейший, — довольно неуверенно и тихо пробормотала владычица энергии, — почему Тарани и Корнелия до сих пор спят?       — Увы, они испытали гораздо более сильное эмоциональное потрясение, — уверенно, но по-прежнему искренне ответил маг.       — Сколько еще нам ждать?       Постановка вопроса прозвучала гораздо агрессивнее, чем планировалось, что заметно не понравилось Оракулу. Его целью было помогать и направлять стражниц завесы, но не нянчиться с ними, или вытирать слезы в трудную минуту. Пусть искреннее сочувствие и наполняло его душу.       — Боюсь, дитя, я не готов ответить.       Прекрасно понимая, что внятного или даже приблизительного ответа не дождаться, она покинула главный зал совета. Естественно было понятно — злиться тут не на что и не на кого, но не испытывать каких-то других эмоций Вандом просто не могла. Речь шла о важной части ее жизни, и было бы странно успокоиться после подобного ответа.       Вернувшись к подругам, она поделилась той информацией, что имела — то есть никакой. Неопределенность положения очень напрягала. Коротать время за болтовнёй уже не хотелось, да и не очень то получалось, а другие способы развлечений, увы, Кондракар не предоставлял.       Обойдя знакомый дворец вдоль и поперек с десяток раз и перебросившись взаимными ядовитыми колкостями с не очень-то и соскучившимся за ними Фобосом, напарницы по долгу переместились к Хай Лин. Ее палата была самой просторной, да и удачно располагалась по соседству со всеми нужными помещениями, позволяя в считанные секунды оказаться где необходимо в случае чего. Близился час вечерних процедур, когда голова неугомонной заводилы начала гудеть.       — Чем нас лечат, что мозги уже плавятся? — недовольство сочилась в каждом её слове, заставляя Любу недвусмысленно закатывать глаза, а остальных — смотреть с укоризной.       Ирма продолжила дальше причитать и ехидничать, но, к ее большому счастью, никто не придавал этому внимания. Ровно до того момента, когда и две другие не ощутили неприятный шум, становившийся все громче. Будто кто-то ультразвуком пытался связаться с ними. "Девчонки, вы где? И где я?"        Личная радиостанция, как её когда-то окрестила Тарани, быстро заработала, уведомляя почетных слушателей о теперь уже бодрствующей ведущей. Не веря своим ощущениям, стражницы переглянулись, и как только убедились, что это не бешеная фантазия и не групповая галлюцинация, мигом рванули к их персональному огоньку.       — Наконец-то ты с нами! — хором протянули ворвавшиеся к мулатке блюстительницы всемирных законов.       — Девочки, — в ответ пропела Кук.       Счастливые визги разносились по всей крепости Вечности. Только ступившей из портала Калеб мигом услышав верещание, преисполнился радостью и побежал на знакомые голоса. Казалось, вот оно, свершилось и нужная ему хозяйка глубоких голубых очей пришла в себя. Что же, надежда мигом испарилась, стоило глазами пробежаться по четверке. Его пытка, наказание продолжалось, видимо не собираясь прекращаться вовсе.       Коротко поприветствовав приятельниц и состроив максимально правдоподобную гримасу всеобщего ликования, поспешил удалиться в её покои. Последние неутешительные новости с Меридиана, не менее пессимистичные результаты поисков его королевы, ещё и состояние Корнелии — всё это неимоверно давило. Будто кто-то испытывал на прочность, мол сломается мальчишка или нет.       Но как бы странно ни было, даже в таком положении белокурая красавица действовала на повстанца успокаивающе. Было достаточно просто находиться рядом, просто держа её за руку.       Утро не ознаменовалось никакими изменениями, лишь тяготой отзываясь в его многострадальной душе. Чувство полной безнадежности, витавшее в воздухе, не давало покоя. Пошел девятый день с момента появления странных болей, а состав по-прежнему был неполон. Все с нетерпением ждали полноценного воссоединения. В их разнообразной и до неприличия противоречивой компании не хватало только Хейл с ее манерностью и цинизмом, пусть даже если и напускным.       Час от часу, чародейки заходили проверить спящую принцессу, но встречаясь с холодной сдержанностью её рыцаря, спешили удалиться. Чувство липкого отчаяния обволакивало, постепенно вытесняя любые позитивные мысли. Казалось, что окружающий мир просто инсценировка, своеобразный театр абсурда, где ему досталась роль получившего по заслугам злодея. А за что?       Ведь всю свою, пусть и не длинную жизнь он посвятил борьбе с режимом. Со Злом, что принесло королевству лишь страдания. А что сейчас? Приходится работать вместе с венценосным братцем Элион, вот-вот готового предать в самый удобный момент. Расскажи это кто-то пол года назад, Калеб лишь покрутил бы пальцем у виска. Но, то ли время делало свое дело, то ли новые ощущения, всё это казалось естественным, оттого и не вызывало ничего, кроме смирения.       Какое-то воодушевляющее ощущение вмиг зародилось в повстанце, укрепляясь все больше с каждой секундой. Впервые с той ночи он чувствовал себя просто как раньше – настоящим, живым. Душа, совсем недавно оплакивавшая свою бесполезность, теперь ликовала от счастья. Слабое, едва ощутимое прикосновение к пальцам. Сил хватило просто открыть глаза, едва ли подать голос.       — Корнелия! — прошептал юноша, боясь, что все это галлюцинация.       Он смотрел на нее так, словно не провел рядом все дни беспамятства, неудержимо и нежно. Любить больше, как он, было невозможно. Родные глаза светились как звёзды в небе. Красивые и завораживающие. Взгляды соприкоснулись, переплетаясь и сливаясь воедино. Это было их моментом. Трогательным и сокровенным до такой степени, что, казалось, вокруг всё исчезло. Она была всем для него. Всем, о чем можно только мечтать. Вновь испытывать на себе прикосновения, находиться рядом, смотреть друг на друга.       — Корнелия, Корнелия, — с каждым разом произнося имя все громче и громче, повторял он.       — Привет, — одними губами, почти шепотом ответила красавица.       Слабость по-прежнему была, но податься вперед навстречу объятиям оказалось легче, чем казалось. Он целовал её так нежно и осторожно, словно боялся разрушить, сломать её. По лицу воина катились две мокрые дорожки. Теперь его пытка закончилась. Хриплое дыхание и учащенное биение его сердца гулом отдавались в ушах, сильно и в то же время аккуратно он прижимал её к себе. Хотелось одного — чтобы этот миг никогда не кончался.       — Корни, мы входим! Закругляйтесь целоваться, — готовая уже ворваться Ирма кричала на подходе к ее покоям, — через три, две, одну.       Видимо слух стражниц был слишком хорошим, а радость Калеба — слишком бурной и громкой.       Стоило влюбленным осознать, что их уединение кто-то нарушил, как дверь тотчас распахнулась. Слезящиеся глаза четвёрки встретились с точно таким же взглядом отошедшей ото сна принцессы. Как по команде они потянули руки друг к дружке, утаскивая в объятия блондинку. Начался сумбурный и торопливый обмен новостями и впечатлениями.       — Как же ты долго, — все причитала водная воительница, сидя рядом с подругой и бесцеремонно отпихнув повстанца — опоздала больше, чем на сутки. Мы уже состариться успели!       Наконец-то вся компания была в сборе. Атмосфера, в кои-то веки, была свободной от всхлипываний и прочих нервотрёпок. И всё же, будущее не казалось таким уж безоблачным. Впереди ждала разгадка, на мучивший всех вопрос «что же случилось?». И как только Хейл достаточно отдохнула, девочки направились на аудиенцию к Оракулу.       — Итак, — начал неизменный советник, — известно, что вы не первые стражницы. Прежде было пять других. Нерисса возглавила стражниц как хранительница сердца Кондракара. Вскоре, как и ты, Вилл, она заметила за собой странности, — Мудрейший прикоснулся к воздуху, заставляя его переливаться всеми цветами синего.       — Тогда я отправил девушек на Поларис — планету звезд и света, — картинка приняла более четкие очертания, демонстрируя бесконечную красоту ландшафтов, — там разгоралась война за трон. Молодая, тогда еще принцесса, Итри становилась сильнее, укрепляясь в сердцах населения и набирая политическую поддержку, она была надеждой своего мира. Надеждой на светлое будущее. Сидящему на престоле Гезнуру это не нравилось.       — Стоп, стоп, стоп, — в своей привычной манере, без малейшего чувства такта в монолог встряла Ирма, — Вы хотите сказать, что все это время был еще один мир, с которым можно было объединится против Фобоса, и мы не знали?       Девушка бросила взгляд на стоящего неподалеку князя, явно недовольного ее заявлениями.       — Без обид, но ты был той ещё занозой в заднице.       — Тише, дитя, я отвечу на все ваши вопросы после, — как и всегда Оракул был спокоен и невозмутим, — Итри была отравлена, когда король захотел избавиться от неё. Прибывшие стражницы долго не могли понять, что случилось с принцессой. Лишь тогда, случайным образом прикоснувшись к ней, Нерисса открыла в себе дар управлять чувствами и эмоциями других. Касание помогло и облегчило самочувствие законной королевы.       Чародейки с восхищением и упоением слушали рассказ. Столько новой информации и деталей, объяснений их незаданным вопросам.       — Полагаю, с возрастом Нерисса могла развить в себе этот дар, и использовать не только в целях добра, — подитожил провидец.       — Что ж, это объясняет, как она смогла манипулировать мной, — в памяти Мэтта всплыли жуткие моменты, когда приходилось прислуживать карге.       — И почему у нас были адские приступы боли, — добавила Тарани.       — Но ведь эмоции нельзя создать из ничего, — нахмурилась чародейка воздуха.       Что-то в этой истории настораживало, но что именно, она не могла понять. Стойкое ощущение, что отсутсвует важный кусочек пазла, не исчезало.       — Нерисса могла передать вам чужую боль, кого-то из заключенных.       Прорицатель даже не догадывался, насколько близко он был к правде. Неприятное чувство дежавю, словно они испытали этот ужас по новой, на миг овладело повелительницами стихий, заставляя поежиться.       — Я видела Элион, — Корнелия растерянно глядела себе под ноги, пытаясь переварить всё услышанное.       Последние пару недель выдались слишком напряженными, а с учетом того, что полторы из них она провела в бессознательном состоянии, размышления о подруге как-то ушли на задний план. Сейчас же, волна самокритики и угрызений совести взяли верх, заставляя вновь окунуться в пучину беспросветного отчаяния. Пока она жила своей жизнью, пускай и не такой уж и простой, Элион была неизвестно где, неизвестно с кем и в каких условиях. А та картина ужасов и пыток, что рисовалась каждый раз стоит закрыть глаза, явно не предвещала хороший конец истории.       — Я тоже, — подала голос не менее недоумевающая Кук, явно не ожидавшая, что такой опыт был у кого-то ещё.       Присутствующие переглянулись между собой. Вот уж новость так новость: королева Меридиана в лапах старухи, и оставалось только догадываться, какими способами она мучает бедняжку. Логичный вопрос, почему лишь половина из пострадавших видела Элион, пришел сам собой. Тарани, как телепатка, могла почувствовать неладное с кем угодно из её близких. Для Корнелии принцесса была лучшей подругой на протяжении всей жизни, их ментальная связь друг с другом никого не удивляла.       — Почему тогда я не пострадала? — Вилл все ещё терзала себя самобичеванием за боль других.       — Ты, Вилл, не просто хозяйка сердца, — пояснил Мудрейший, — у вас особая, сильная и нерушимая связь. Ты оберегаешь и хранишь его, а оно — тебя. При постоянном контакте с волшебным артефактом ты становишься менее восприимчивой к воздействию другой магии.       Разговор с Оракулом был окончен. Интересующие их вопросы получили ответы, а сердца получили какое-никакое, но успокоение. Теперь можно было отправиться в Хезерфилд.       Портал закрылся, перенеся компанию межгалактических путешестенников в штаб. Подвал как никогда был ксати, удачно разместив в себе желающих поболтать о ситуации ещё немного. Благо найти общий язык между сабой было нетрудно. Лишь подолжающий гнуть свою линию о проклятой крапиве Фобос, действовал всем на нервы.       — Ваше Высочество, заткнитесь уже, — Ирма язвила как могла, отоигрываясь на князе.       — Не нарывайся, стражница, — колдун явно держался из последних сил, чтобы не свернуть выскочке шею.       — Прекращай распускать сопли, Фобос, ты ведь уже взрослый мальчик. Это всего лишь земное обычное растение, а жжение от прикосновения к нему — реакция на яд, хранящийся в его стебле. В целом, ничего опасного, — пожав плечами, пренебрежительно ответила Корнелия, — ах да, и ещё: крапива, относительно существ, обладающих магическими способностями, имеет свойство впитывать энергию.       Слова звучали разумно и, одновременно с тем, очень высокомерно. Так, что хотелось стереть в порошок ходячую энциклопедию с ее глубокими познаниями в ботанике.       — Тебе, как персоне, выращивающей опасные цветочки, стыдно это не знать.       Тряхнув волосами и не дожидаясь какого либо ответа в свой адрес, девушка поспешила занять место рядом с Калебом. Не став обращать особого внимания на подобный выпад, опальный принц уселся на барный стул напротив влюбленной парочки, как истинный монарх возвышаясь над ними. Суверен вспоминал свою резкость с младшей сестрой, понимая, что именно она привела его к провалу в прошлом. Подобную ошибку впредь нельзя было допустить. В конце концов, придется иногда терпеть выходки девчонок, если он хочет воспользоваться ими, не вызывая подозрений.