***
На следующее после Дня Плодового Дерева утро события во дворце разворачивались по предсказуемому сценарию: распахнутая дверь, королевская ярость, посланный на поиски беглянки отряд… В противовес этому совершенно не предсказуемым было произошедшее после встречи Ксении с повстанцами. Окрылённая счастьем возвращённой свободы девушка представить не могла, что те, одной из которых она себя считала, не поверят ни единому её слову и что, вырвавшись из одного плена, она тут же попадёт в другой. – Она шпионка! Виданное ли дело, чтобы пленницам выдавали платья из дорогих тканей! – с раздражённой усмешкой проговорил один из повстанцев. – Она говорит, что украла, но как она во дворец-то пробралась? – поддержал беседу другой, – Выбралась из темницы, а потом заскочила в дворцовые покои переодеться? – Ясное дело, что она здесь не просто так, а что-то вынюхивает, – подытожил некто по имени Амиран – дородный мужчина с пугающим взглядом. Внешне, до вступления в ряды повстанцев бывший мясником, походил на человека, живущего примитивными, животными инстинктами, что подтверждал и его низкий грубый голос. Однако размеренная задумчивость его речи в сочетании с лаконичностью фраз выдавали в нём человека неглупого, далёкого от бездумных поступков. Когда он говорил, все разом замолкали, и Ксюше не составило труда догадаться, что именно он был предводителем данного отряда. Была ли тому причина в том, что Амиран был старше всех в отряде, или же в том, что даже тех, кто сражался с ним бок о бок пугал звериный огонёк в его глазах и та граничащая с удовольствием лёгкость, с которой он расправлялся с неприятелями, но, так или иначе, бывший мясник внушал авторитет решившим взять в руки оружие лесорубам и плотникам, а, может быть, просто давал им понять, что целесообразнее быть на одной с ним стороне. Всего в отряде было около восьми человек, и все они, за исключением того, кто вчера ещё до заката отправился на разведку, решали теперь судьбу девушки, внезапно встретившейся им в лесу минувшим вечером. Привыкшие опасаться всех и вся повстанцы, не дали ей толком объясниться, отложив до утра выяснение того, кем является их случайная встречная. Впрочем, как раз в случайности произошедшего они и сомневались. Всю ночь Ксюша провела привязанной к стволу дерева с кляпом во рту, надеясь, что к утру отправленный на разведку боец вернётся с добрыми вестями и все убедятся, что за нею нет хвоста, всё спокойно обдумают, выслушают её и отпустят. Однако разведчик не спешил, а остальные члены отряда были настроены крайне враждебно. – Прикончим мерзавку, и дело с концом! – произнёс коренастый мужчина в разорванной рубашке, и к ужасу Ксении его идея тут же была поддержана. – Правильно! – произнёс высокий молодой мужчина со шрамом на щеке, – К чему с ней возиться! Наше дело – сражение, а не переговоры со шпионами! – Ох, не скажи, – усмехнулся узкоплечий сутулый мужичок, плотоядным взглядом косясь на Ксюшу, – я бы с такой повозился… – Заканчивайте с ней уже! – крикнул единственный в отряде человек, вооружённый луком и стрелами, – Могу я, если у вас кишка тонка! – продолжил он и потянулся к рукояти лука. – Не так быстро! – резко произнёс Амиран, – Узнаем вначале, что ей было нужно. Вы правы – нет смысла допрашивать королевских солдатиков – уродцы молчат до последнего, но это ведь девчонка – расколется! – с этими словами он подошёл к Ксюше и вынул кляп из её рта, – Последний шанс, красавица, – проговорил он, – расскажи нам, зачем ты здесь и с каких это пор наше магическое величество посылает в качестве шпионов своих шлюх? Что-то в лице Ушаковой дрогнуло при его словах, ведь она и, в самом деле, не сказала о том, какими именно были обстоятельства её заточения. А кем она была в действительности? Бунтаркой, сбежавшей из тюремного подземелья? Нет, оттуда не возвращались. Разве что, такому, как Амиран, это могло оказаться под силу. А ей в плену отведена была роль не героической страдалицы, а наложницы, трофея, королевской куклы, разодетой в шелка… И потому теперь, несмотря на угрозу смерти, она не находила в себе сил рассказать всё так, как было… – Пожалуйста, – произнесла девушка, – поверьте мне. Меня зовут Ксения Ушакова, мы вместе с Николаем Соболевым участвовали в организации недавнего восстания. Мой отец живёт в деревне на правом берегу Тенеры. Пошлите кого-нибудь за ним, он подтвердит мои слова. – Мы слышали о подружке этого неудачника Коли, – произнёс мужчина со шрамом, – вроде как, она погибла вместе со всем своим отрядом в бою у дворцовых стен. Так что тебе нас не одурачить! – Но я говорю правду! Поверьте!.. – в отчаянии повторяла девушка, – Ведь я одна из вас, я узнала вас по красным повязкам на запястьях, мы с Колей тоже использовали такие. – Тогда где же твоя повязка? – спросил лучник, – Или в тюремную камеру с ней не пускают? – Хватит! – произнёс Амиран, - Может быть, ты и, правда, та самая Ксения, за которую себя выдаёшь, но в тюремную камеру твоя ножка не ступала точно. Всем заключённым ставят клеймо на плечо, но у тебя мы такового не видим. – Вот именно! – подхватил коренастый, – Даём тебе последний шанс сказать, зачем тебя послали и как ты нас выследила! – Говори или подохнешь! – поддержал лучник, теребя перья на стрелах. Не верящая, что всё это происходит на самом деле, Ксюша смотрела то на одного, то на другого из солдат и ни в чьих глазах не находила поддержки. Поняв, что нет и крохотной надежды, что ей поверят или согласятся проверить её слова, девушка обречённо опустила взгляд. – Выходит, та, кто клянётся, что является одной из нас, – проговорил Амиран, – предпочла сохранить верность тому, из чьего плена она якобы сбежала, – Что ж, – выдохнул он, – одной шлюхой больше, одной меньше… – он приблизился к Ксюше и, достав из-за пояса нож, прислонил его голомень к её губам, – Но в начале… – с этими словами он запустил другую руку под её платье… Жгучее осознание ужаса происходящего заполнило Ушакову, когда грубые мозолистые пальцы коснулись её нежной плоти… Связанная, с зажатым сталью клинка ртом, она не могла ни вырваться, ни закричать, и была в состоянии лишь видеть, как посмеивались остальные члены отряда, в то время как пальцы их вожака проникали всё дальше… Даже в ту отвратительную ночь, когда ею насильно овладел Дмитрий, она не ощущала такого дикого страха и омерзения, как теперь, когда этот мясник намеревался изнасиловать её на глазах у всего отряда… И тут же ударом ещё большего ужаса на Ксюшу обрушилось осознание того, что сейчас каждый из них может надругаться над ней, а после, вонзив в её изнемогающее тело лезвие ножа, оставить истекать кровью… – Королевские солдаты! Они близко! – раздался внезапный крик запыхавшегося разведчика. – Всё-таки привела за собой дружков, сука! – процедил Амиран, – Пойдёшь с нами! Я с тобой ещё не закончил! – рявкнул он, перерезав связывавшую Ксюшу верёвку и с силой схватив девушку за руку. В следующий же момент в ствол дерева, к которому считанные секунды назад была привязана Ксюша, врезалась стрела. – Они атакуют! – закричал сутулый. – Уйти не успеем, – произнёс Амиран, – надо драться! Следи за ней! – процедил он, толкнув Ксюшу в руки сутулому. Тот вцепился острыми пальцами в предплечье её правой руки, а потом вдруг резко развернул девушку спиной, притянув к себе. – Мы с тобой отлично повеселимся, когда здесь всё закончится, – прохрипел он ей в ухо в то время, как одна его рука крепко держала девушку, а другая опустилась ей на грудь. То, что повстанец не устоял перед инстинктами, оказалось для Ксюши удобной возможностью, чтобы освободиться. Она резко ударила ногой по его ступне, а затем локтём по лицу. – Не дайте ей скрыться! – прокричал Амиран, увидев, что пленница вырвалась и убегает. – Далеко не уйдёт! – крикнул лучник, натягивая тетиву, и в следующий миг острая боль пронзила левое плечо Ксении… В глазах её всё помутнело и закружилось… Земля, камни, колючие ветви – несколько долгих секунд она летела вниз, не зная, будет ли жива, когда это закончится. А где-то совсем близко между тем слышался лязг оружия и яростные крики… Не в силах подняться, сквозь заглушающую все ощущения боль в плече Ушакова старалась прислушиваться к сражению, хотя для неё уже и не было разницы в том, каким образом завершится столкновение отряда повстанцев с королевским гарнизоном. И вдруг всё стихло. Ни лязга мечей, ни глухих отзвуков рукопашного боя, ни треска ломающихся при погоне веток, ни криков – ничего. Лишь оглушающая тишина, в которую провалилось её сознание… Чувства вернулись к ней с резкой болью в плече, из которого чьи-то руки только что выдернули стрелу… С трудом перетерпев вспышку жгучей боли, Ксюша подняла глаза: перед ней стояли несколько королевских солдат.***
Изнемогающая от жары, потери крови и боли во всём теле, Ксюша едва могла идти. То и дело ноги её подкашивались, но солдат, к чьей лошади она была привязана, едва ли шутил, сказав, что пустит лошадь галопом, стоит девушке упасть. Ушакова понимала, что так начинались те пытки, которым она будет подвергнута в тюремном подземелье, но она была так слаба и измождена, что уже почти не чувствовала страха. Тот путь, что за несколько часов с лёгкостью преодолела она накануне, теперь показался ей невыразимо долгим. От невыносимой жары мучительно хотелось пить, рана в плече ныла всё сильнее… Наконец, показались дворцовые стены… В полусознательном состоянии девушку вволокли в тронный зал и с приказом встать на колени бросили на пол. Прохлада мраморных плит немного привела Ксюшу в чувства, но всё равно даже просто стоять на коленях было до безумия тяжело. Не в силах поднять головы, Ксюша услышала, как к ней стали приближаться шаги. Прорываясь сквозь боль и изнеможение, она повернулась подняла голову и встретилась взглядом с королём… Ксения ожидала увидеть в его глазах море злости, но с удивлением нашла в них лишь строгое, почти сочувствующее спокойствие. В следующую секунду девушка почувствовала, как падает в бессознательную темноту…