Венок из моих вен

Без особого энтузиазма Тори уселась за уплетание еды. Хоть Ларссон и восхищалась кулинарными способностями Элл, и всегда шла поесть то, что она приготовила, сейчас она даже не чувствовала вкуса еды. Нет, не потому, что Гоулд стала хуже готовить, а потому, что в последнее время Тори только боль чувствовала. Как моральную, так и физическую. На столе стоял самый обычный завтрак в Британии: яичница с беконом. Тори съела весь бекон, что лежал у неё на тарелке. Дальше девушка просто ковыряла вилкой яичницу, как делают маленькие дети, когда их заставляют есть брокколи. Матильда уже доела свою порцию и допивала апельсиновый сок из стакана. Рыженькая девушка сидела за столом и разговаривала с Элл, у которой вся посуда уже пустовала. Подруги прервали разговор и посмотрели на Ларссон. — А ты что думаешь, Тори? Курильщица вздрогнула и смущённо посмотрела на Матильду. — Извини, что ты говорила? — тихо переспросила она. — Я говорю, как ты думаешь, где сейчас Тамара? У Тори всё внутри сжалось. Рука. Рука невыносимо начала болеть. — Пф, наверное, как всегда бухает… — скрывая дрожь в голосе ответила она. — Логично — поддержала разговор Элл. Как раз в это время дверь открылась и в дом вошла Тамара. И она была трезвая, что удивило сожительниц русоволосой. — Где ты была? — сказала Элл, включая режим мамочки. — Покупала таблетки для Тори, и записала её к психологу. Решила сделать всё быстро, чтобы дальше не было с этим проблем. Гоулд всё ещё прожигала взглядом Тамару. — Вот! — девушка в синей толстовке кинула таблетки на стол. Эллеонора всё еще смотрела. — Ладно, я ещё бухла купила. Шатенка хмыкнула. Всё ещё смотря на чёрноглазку, она подняла одну бровь. Тамара, живя с шатенкой уже немало лет, понимала её без единого слова. — Знаешь, Элл, я всё ещё человек, и то, что мы с Тори враги, ничего не меняет! — Не повышай голос, пожалуйста, -решилась ответить Элл. В это время Ларссон с трудом дышала. Глаза покраснели, голова и руки заболели, всё тело тряслось. Сероглазая быстро вышла с кухни и направилась к себе в комнату. Причиняя сильную боль рукам, она закрыла дверь на замок. Тори затянула рукава и посмотрела на свои руки. На ладонях выросли новые бутоны цветов. На ранах давно запеклась кровь, застыв в виде тёмной корки. Девушка слышала, как в коридоре спорили Элл и Тамара. Ларссон тряслась, в глазах потемнело, её розовая кожа побледнела. Тори на ватных ногах подошла к столу. Тонкие пальцы схватили канцелярские ножницы. Лезвия аккуратно прошлись по стебелькам цветов. Тори чуть не кричала от боли, она готова была кричать, упасть на пол и заснуть вечным сном. Девушка давно подумывала о самоубийстве, но ей никак не хватало смелости это сделать. Да и смысл это делать, когда ты понимаешь, что скоро умрёшь. Из-за крови цветы прилипли к рукам. Тори злилась на себя, на Тамару, даже к цветам она начала чувствовать ненависть. Она хотела, что-бы это просто оказалось сном, кошмаром, или просто её бредом, уж лучше это, чем видеть как обычные цветы вылазят из твоих рук и этим самым причиняют тебе боль. Тори начала рыдать. Она не могла это терпеть, она не хотела ощущать это на собственной шкуре. — Почему… Именно я… — повторяла бледнокожая  — Чем я это заслужила?.. — сквозь слёзы спрашивала Тори у самой себя.