501-й подводный легион

Некоторые всерьез полагали, что армия Черной Манты не покидает подлодок. Незримые и неуловимые, сокрытые от мира толщей воды, бойцы в черных скафандрах спят, едят, тренируются и строят планы по захвату мира — и все это не ступая на сушу, как какие-нибудь пираты с Летучего Голландца. Калдур, к стыду своему, считал точно так же — пока не примкнул к армии отца и не выяснил, что за три недели на подлодке запросто можно свихнуться с непривычки, тренироваться из-за качества воздуха там невозможно, а строить планы по захвату мира особо негде. Из всей флотилии хоть сколько-нибудь комфортабельным был только флагманский корабль, на котором плавал сам Черная Манта. Но туда любящий отец приглашал Калдура только по особым праздникам. В море на патрулирование и операции выходило одновременно не больше трети бойцов. Основные же силы расположились рядом с крошечной деревушкой на северном побережье Аляски. Тут было тихо, спокойно и просто невыносимо холодно. Сегодня столбик термометра наконец вскарабкался на отметку 0, хотя два дня назад был на минус семи и плевать хотел на середину мая. Представители властей последний раз приезжали сюда десять лет назад, чтобы пересчитать оставшихся в живых поселенцев. Местные жители, все двести с лишним человек коренных американцев, воспринимали соседство с новоявленной военной базой с философским спокойствием. Суровый климат и радарная станция времен холодной войны, окончательно разобранная только в новом веке, приучили их к тому, что военные приходят и уходят, а Пойнт-Лей остается. Иными словами, место для базы было идеальным. Здесь соорудили доки для подлодок и бараки для солдат, разметили места учений и построили приличный дом под штаб-квартиру. Большая часть зданий была весьма основательной и отлично отапливалась: наемники, составлявшие основу армии Черной Манты, не стали бы просто так отмораживать себе задницы. Места должно было хватить всем. На то, чтобы расквартировать свой многострадальный отряд, у Калдура ушло почти четыре часа. Лучшие бараки были, разумеется, заняты наемниками. Пополнения никто не ждал и ресурсов выделять на него не собирался: пожилой офицер, по виду — старый прожженный снабженец, холодно объяснял Калдуру, что коек нет, матрасов нет, одеял тоже нет. И не будет. Время от времени он отрывал взгляд от экрана ноутбука, на котором была открыта схема базы, и неодобрительно косился на толпившихся за спиной Калдура солдат. На лице у него было написано, что, будь его воля, они бы даже старую списанную форму не получили. — Ну все, хватит! — не выдержал Калдур и со всего маху ударил кулаком по столу так, что подпрыгнула чашка с кофе. Снабженец удивленно поднял брови. Не церемонясь, Калдур развернул ноутбук к себе. — Вот тут, в отсеке C, двадцать четыре места. Разместишь мой отряд там. — Отсек С зарезервирован за группой Эпсилон, — монотонно забубнил снабженец. — Группа Эпсилон находится на задании в Тихом океане и вернется ориентировочно через четыре дня. Таким образом, не представляется возможным… — Вернется через четыре дня? — оборвал его Калдур, с трудом сдерживаясь, чтобы не запустить ноутбуком в стену. — Отлично. Вот их и переселишь. Снабженец пожевал губами, и Калдур почувствовал, как в груди поднимается что-то темное, жестокое, недостойное. Желание позвать папу. — Исполнять приказ, — хриплым от злости голосом произнес он, и снабженец нехотя потянулся за ключами. Когда они, вконец измотанные, под мелким колючим снежком, топали через территорию базы к нужному строению, Калдур поинтересовался у лопоухого страдальца, который понуро брел рядом: — А где вы были весь день? Ведь вас же не к смотру привезли. Лопоухий поднял голову и взглянул на Калдура с удивлением. — Как где? Ну. Это. В ангаре, это… Сидели. Ждали. Калдур открыл было рот, чтобы спросить: «Чего ждали?», и тут же закрыл. И так понятно, чего. Командира и манны небесной. После такого оставалось одно: отправиться в Пойнт-Лей и напиться. В деревню Калдур пошел пешком. Путь по разбитой дороге по щиколотку в грязи занял полтора часа; на мотоцикле он бы уложился в десять минут, но личного транспорта Черная Манта ему не оставил, а просить ключи было сегодня ниже достоинства Калдура. К тому же, как бы глупо это ни было, ему не хотелось ставить отца в известность о каждом своем шаге. Хотя кроме Пойнт-Лей пойти вокруг все равно было некуда. Арктическое солнце, которое и не думало заходить, било в затылок. Калдур купил три бутылки пива в круглосуточном магазине и выпил их в ближайшей подворотне, прислонившись спиной к стене. Потом два раза прогулялся туда и обратно по главной — и, по большому счету, единственной — улице. На скамейке под фонарным столбом целовалась парочка, в кабаке напротив кто-то пьяным голосом орал инупиатские народные песни. Калдур остановился у телефона-автомата, мучительно борясь с желанием позвонить Найтвингу и сказать все, что он о нем думает. Наконец он зашел в будку, снял трубку и набрал знакомый номер. Ему ответили четыре гудка спустя. — Да? — послышался заполошный голос Уолли Уэста. — Алле! Алле, что такое, алле? — Привет, — сказал Калдур. — Хотел сказать тебе: Найтвинг — хренов говнюк! — Да что ты говоришь, — пробормотал Уолли и, судя по звуку, подавил зевок. Калдур решил, что другого приглашения ему не нужно. Когда еще получится излить душу? — Послушай, — сказал Уолли, когда Калдур остановился перевести дух, — это все, конечно, прекрасно. То есть я имел в виду, кошмар и ужас, и совершенно согласен, Роб засранец и интриган. Но почему ты звонишь мне? — Он больше не Робин, он Найтвинг. — Да какая, к хренам, разница?! — взорвался Уолли. — Как бы его сейчас ни звали и какой бы скотиной он ни был, какого черта ты звонишь мне, а не ему?! — Конспирация, — не задумываясь, ответил Калдур. — Вдруг Черной Манте придет в голову проверить, кому звонили из таксофона в Пойнт-Лей? На самом деле он вообще не должен был никому звонить. Они должны были держать связь через интернет — изначально Калдур рассчитывал, что сможет подключиться к какой-нибудь общественной сети и отправлять Найтвингу сообщения. Но увы. В Пойнт-Лей не было общественной сети. В Пойнт-Лей даже телефонами по-прежнему пользовались стационарными, потому что сигнал сотовой связи был так слаб, что на него вообще не стоило обращать внимания. Избранные счастливчики устанавливали у себя антенны-усилители и тянули от них провода к компьютерам — но вламываться в чей-то дом Калдур был не готов. Уолли вздохнул. Калдур почти видел, как он закатывает глаза. — И звонок мне, значит, подозрений не вызовет? — Ты ведь тоже ушел из Команды. Может, потому что ненавидишь Найтвинга. — У меня тут пол-четвертого ночи, — мрачно заметил Уолли. — Я тебя ненавижу. И ты не боишься, что, если Черная Манта такой умный, то просто поставил на этот таксофон жучок для прослушки? Калдур отстранился, насколько позволял шнур, и окинул взглядом телефонный аппарат. Рычаг, на который вешали трубку, покосился; цифры на наборном диске давно стерлись и были заново написаны синим маркером; металлический корпус основательно изъела ржавчина. Калдур готов был биться о заклад: этот ветеран застал еще Ричарда Никсона в президентах. Кто знает, может, в семьдесят втором по нему обсуждали Уотергейтский скандал. Странно было, что автомат вообще до сих пор работал. — Исключено, — уверенно произнес Калдур. — У Черной Манты во всей армии не найдется такого эксперта, чтобы справиться с этой рухлядью. Все равно как если бы тебе предложили хакнуть ЭНИАК. — Что хакнуть? — ЭНИАК. Компьютер сороковых годов, в который загружали данные перфокартами. — Перфокартами? — переспросил Уолли. — Господи, да я даже не знаю, что это такое. — Вот и я о том же. — Но Роб, наверное… — начал Уолли, но Калдур, вскипев, не дал ему закончить. — Слышать об этом еблане не хочу! Я тут торчу, между прочим, по его милости, так что не надо мне тут напоминать лишний раз, какой он фантастический! Это он решил, что из меня выйдет крутой двойной агент! К тому же, — помолчав, добавил он, — даже если меня раскроют, особой беды не произойдет. — Как это? — с подозрением поинтересовался Уолли. — А вот так. — Калдур зажмурился и потер переносицу. — Черная Манта мне не доверяет, и шансов у меня — никаких. Три месяца прошло, а он все меня испытывает. — Его можно понять, — заметил Уолли. — Все-таки ты четыре года с ним воевал не на жизнь, а на смерть. Странно было бы вот так взять и заключить тебя в объятия, что бы ты там ему ни говорил. В этих словах была доля истины, да еще какая. Калдур и сам пришел бы к тому же выводу, если бы не позволил Найтвингу запудрить себе мозги. — Сегодня отец выдал мне взвод, — поделился он. — Думаю, это какой-то очередной тест. Типа: хороший ли я командир, и все дела. И я его завалю, даже не сомневайся. — Почему? Ты ведь действительно хороший командир. — Ага. Только солдаты у меня — дерьмо. Уолли закашлялся. — Ты, главное, смотри, при них этого не сболтни, — посоветовал он. — Обидятся еще. — Уолли, я серьезно. Это сброд какой-то. Отбросы. Ты бы их видел! Отец надо мной издевается. Собрал их по помойкам и предлагает теперь сделать из них элитный отряд. А если у меня не выйдет — то есть, я хотел сказать, когда у меня не выйдет, потому что это имбецилы — он вышвырнет меня пинком под зад. — Калдур сглотнул, чувствуя, как к горлу неумолимо подкатывает пьяная истерика. Третья бутылка пива была явно лишней: атланты переносили этиловый спирт так же паршиво, как и коренные народы Севера, а он все-таки был наполовину атлантом и от мамы унаследовал лучшее. — Что мне с ними делать? Что мне делать, Уолли?! Ответить Уолли не успел: на линии закипело и защелкало, и на долю секунды Калдур испугался, что на таксофоне действительно стоит прослушка. Сейчас в трубке раздастся злодейский смех Черной Манты, а из кабака вывалится отряд наемников с лазерными пушками наперевес. Реальность, разумеется, оказалась куда хуже. — Что тебе делать, Калдур? — низким, угрожающим голосом, в котором не было ни капли сна, проговорила Артемида. — Ты спрашиваешь, что тебе делать? Я скажу тебе. Пойти в жопу, ты, хуесос сраный, какого хера ты звонишь нам посреди ночи?! Мудак ты ебаный, погоди у меня, хуйло… я до тебя еще доберусь… Калдур слушал молча — пополнял словарный запас. Что-то подсказывало: в ближайшие месяцы ему пригодятся все возможные ругательства. — Рада, что с тобой все хорошо, — заключила Артемида и бросила трубку. Следом за ней отключился Уолли. Калдур представил, как они вдвоем отправляются спать в свою теплую постель, а на улице — нормальный май и нормальная ночь, и через семь часов им не надо выводить на плац толпу безмозглых новобранцев. — Я еще позвоню, — пообещал он коротким гудкам, похлопал таксофон по облезшему боку и медленно тронулся в обратный путь.