501-й подводный легион

— Что, служба тяжелая? — поинтересовалась пожилая продавщица-инупиатка, выставляя на прилавок две бутылки с пивом. — Да, — лаконично ответил Калдур. В подробности того, насколько тяжела его служба сегодня, он решил не вдаваться. Инупиатка сочувственно покачала головой. — Понимаю, — сказала она. — Но ты все-таки держись. Пить по-черному — это тоже не дело. В первую секунду Калдуру захотелось сказать, что ничего она не понимает и пусть не указывает ему, что тут дело, а что нет. Но потом он взглянул на ее изрезанное морщинами, обветренное, смуглое лицо — кожа была лишь немного светлее его собственной — и почувствовал: да, она понимает все. Дочь исчезающего народа, всю жизнь продававшая консервы и пиво в покосившейся халупе с вывеской «Магазин Пойнт-Лей», застрявшая на краю света среди льдин и серой тайги, где на смену кошмарной полярной зиме приходит тоскливое полярное лето — она точно знала, что такое отчаяние и безысходность. — Дайте еще одно пиво, пожалуйста, — попросил он и снова полез за кошельком. Инупиатка хмыкнула и выразительно выгнула бровь. — Ты хоть закусь возьми, — сказала она и шлепнула рядом с пивом внушительную вязанку сушеной рыбы. Калдур заплатил за все. В подворотне, наплевав на холод, обжималась давешняя парочка, на скамейке вытянулся закутанный в синюю рыбацкую куртку дед. Все, что оставалось Калдуру, это обосноваться в телефонной будке. Рыбу он положил прямо на аппарат, пиво аккуратной батареей расставил под ногами. К концу первой бутылки его поразила жуткая мысль, что такими темпами он сопьется быстрее, чем «Свет» поработит человечество; к середине второй стало все равно. Начав третью, Калдур почувствовал, что настало самое время позвонить Уолли. — Они вернулись, — сообщил он, когда на том конце сняли трубку. — Кто? — заспанно спросил Уолли. — Группа Эпсилон. Вернулись с миссии в Тихом океане. Прибыли в док сегодня в три часа дня. — Ага, — сказал Уолли. В трубке послышались возня, а потом глухой удар падающего тела и чертыхание. Калдур подождал, пока Уолли выберется из семейной спальни. — Эпсилон, миссия в Тихом океане. И что? Мне срочно сообщить Найтвингу? — При чем тут Найтвинг? — удивился Калдур. — Группа Эпсилон, — повторил Уолли. — Это ты секретную информацию передаешь, или что? И, мать твою, почему опять мне?! — Да какая к хренам секретная информация?! — взвыл Калдур. Кажется, надо было начать разговор с чего-то попроще, но душевное волнение и выпитое пиво не давали сосредоточиться. — Ты что, не понял?! Несколько секунд Уолли молчал. — Нет, — наконец признался он. — Не понял. Калдур выдохнул, сосчитал до десяти — кажется, шесть оказалось где-то не на месте и попробовал заново. — Группа Эпсилон вернулась. Из Тихого океана. На базу. Сдала судно, отметилась, пошла в барак, а там! А там — мои! На их койках, блядь! Они им: выметайтесь, а те: пошли на хер… Хлюпик драться полез. Ты это представляешь себе?! Хлюпик! Полез драться с группой Эпсилон! — Нет, не представляю, — сказал Уолли. — Я вообще не представляю, ни кто такой этот твой Хлюпик, ни кто такие группа Эпсилон. Может, все-таки Найтвингу позвонишь, а? — Да пошел он, говнюк сраный! — взвился Калдур. — Нахуя он мне сдался?! Короче, Хлюпик драться полез, хорошо, что я рядом был, а они пошли к Петерсону, и Петерсон им такой: ничего не знаю, командир Калдур’Ам приказал, спрашивайте у Черной Манты… Мудак. Я приказал, конечно, но вообще я ему их переселить приказал… Уолли, ты меня слушаешь? — Конечно, — невозмутимо ответил Уолли. — Командир Калдур’Ам приказал, чтобы они пошли к Петерсону от Черной Манты, но Хлюпик подрался, и его не переселили. Очень интересно, продолжай, пожалуйста. Калдур закрыл глаза ладонью, спасаясь от безжалостного ночного солнца. От пива во рту остался мерзкий кисловатый привкус, переносицу долбило болью: пока еле-еле, но Калдур знал, что скоро слабое постукивание превратится в настоящий отбойный молоток. Продолжать, в общем-то, было нечего: Хлюпику положили холодный компресс на расквашенный нос, а бойцы из Эпсилон целый час орали и матерились. Все это время Калдур слушал их, стараясь удержать хорошую мину при плохой игре. Сказать ему было нечего, и он просто молчал, скрестив руки на груди. В конце концов наемникам надоела его непробиваемая невозмутимость: они насели на Петерсона, старого злопамятного снабженца. Петерсон выделил им места в отсеке Е, и инцидент был исчерпан. Но раз уж Уолли сам спрашивает… — А еще крапива, — сказал Калдур. — Ты ведь не знаешь про крапиву, да? Я тебе сейчас расскажу. Крапива. В трубке послышался странный звук: не то кашель, не то стон. — Как там у тебя интересно, — сказал Уолли, когда Калдур закончил описывать учения по строевой подготовке. — Очень. Не то, что в какой-то там команде юных супергероев. — Это все на благо человечества. Ну и мы же никогда строем не ходили… Может, у них это с непривычки? Я сначала тоже путал право и лево на суперскорости. Ноги иногда работают быстрее головы. — У них нет суперскорости, — буркнул Калдур. — И ноги, разумеется, у них работают быстрее. В голове там работать просто нечему. — Все будет в порядке, Калдур, — помолчав, сказал Уолли, и от этих слов в груди потеплело. — Ты справишься. Ты отличный командир, и герой, и вообще. Я в тебя верю. — Спасибо. — И еще кое-что. — Да? Уолли прокашлялся. — Если ты, мудак, еще раз позвонишь нам посреди ночи, я начну отключать телефон. — Не вопрос, — согласился Калдур. — Отключай, пожалуйста. Я помню твой мобильник. Он повесил трубку и одним долгим глотком допил пиво. Рыба благоухала на таксофоне, бесконечный северный день медленно клонился к тому, что в этом безумном месте называлось ночью. Калдур аккуратно пристроил бутылку рядом с ее товарками и вышел из будки. Ему срочно требовалась добавка. Он проснулся от того, что подобие ночи закончилось, и солнце, снова поднявшееся над горизонтом, беспощадно било в глаза. Поворочавшись, Калдур обнаружил, что лежит на скамейке, заботливо укутанный в синюю рыбацкую куртку, а под голову ему подсунута связка сушеной рыбы. Затылок трещал так, словно внутри кто-то собирался проделывать дырку перфоратором. Что произошло, сколько еще он выхлебал и как в итоге здесь оказался, он не помнил. Калдур закрыл лицо руками и дал себе твердый зарок бросить пить. Пошатываясь, он встал со скамейки, прихватил куртку в одну руку, а рыбу — в другую, и поплелся в магазин. Продавщица-инупиатка сидела за прилавком и читала газету девяносто восьмого года выпуска. Услышав, что кто-то вошел, она подняла голову и взглянула на Калдура поверх очков. — Доброе… утро, — просипел он. — Ну, доброе, — хмыкнула она в ответ и потянулась к кофемашине. — И да, пожалуй, что и утро. Четвертый час пошел. После кофе Калдуру стало лучше. Оставив куртку и связку рыбы инупиатке, он вышел обратно, в холодную и яркую северную ночь. Оскальзываясь на заледеневшей грязи, Калдур вяло размышлял над тем, как ему повезло, что он наполовину атлант — иначе мог бы и замерзнуть насмерть. Славная смерть была бы для юного героя. До базы Калдур добрался около пяти утра. До побудки оставался еще час, и он рассчитывал незамеченным пробраться в свою комнату. Времени было как раз достаточно, чтобы отмыться после ночных приключений в Пойнт-Лей и сварить себе еще кофе покрепче. Миссия была почти выполнена, когда навстречу ему вышел отец. Трудно сказать, кто из них растерялся больше. — Калдур’Ам, — сказал отец. — Тебя не было в лагере всю ночь. — Да, — признал Калдур. Не отпираться же, когда тебя поймали с поличным. Отец нахмурился. Рот стал жестким, между бровей пролегла морщина. — Где ты был? — спросил он, и Калдуру стало не по себе. Потому что он понятия не имел, что хуже: то, что он, сын Черной Манты, рассказывал Киду Флэшу о секретных перемещениях наемников «Света», или то, что он, сын Черной Манты, каких-то два часа назад валялся пьяным на главной улице Пойнт-Лей. — Я изучал окрестности, — сказал Калдур. В конце концов, это была истинная правда. — Думаю, моему взводу не помешали бы полевые учения. — Ты изучал окрестности? — переспросил отец. — Ночью?! Вместо ответа Калдур повернулся и посмотрел на сиявшее в небе солнце. — Пока наши враги не повержены, нет времени спать, — сдержанно произнес он. — Я был в деревне, а также осмотрел побережье. Бухты к северу подойдут для тренировок в скафандрах. Потрясенный, Черная Манта посторонился, пропуская его внутрь. Калдур направился к дверям, вскинув голову и гордо расправив плечи. Пивом после пары чашек кофе и двухчасовой прогулки от Пойнт-Лей до базы от него уже почти не пахло, но Калдур невольно задержал дыхание. Он уже почти зашел, когда отец неожиданно схватил его за локоть. — Постой, — произнес он и втянул носом воздух. Калдур в ужасе замер: неужели все-таки учуял?! — Калдур’Ам, а почему от тебя несет рыбой?