501-й подводный легион

— Потрясающий результат, — сказал Калдур. На самом деле это был сарказм — но детина-атлант не понял. В голове было слишком мало извилин. Вместо того, чтобы расстроиться или оскорбиться, он засиял и расплылся в улыбке. Десять промахов тут же перестали иметь значение. Калдур стиснул зубы. Он сам не понимал, как у него это получалось. Для тренировок на стрельбище они использовали старые проржавевшие винтовки. Калдур сумел вытрясти из Петерсона холостые патроны; мишенями служили пустые консервные банки. Они стреляли уже два дня. За это время взвод из 20 человек попал по цели в сумме раза четыре. Случайно. И это было неудивительно: все эти парни пистолет разве что в сериале видели. Безнадежны, медленно, по слогам произнес про себя Калдур. Они — безнадежны. Какого черта они вообще тут делают? Не мог же Черная Манта набрать их только для того, чтобы поглумиться над сыном. — Оба глаза открывай, когда целишься, — в сотый раз сказал он. — Командир, ну я ж не тупой! — радостно ответил детина и зажмурил левый глаз. Пуля угодила в молоко. Калдур вздохнул и пошел дальше по стрельбищу. Косоглазый задумчиво поводил стволом в воздухе, безуспешно пытаясь прицелиться; Хлюпик жал на спусковой крючок, сидя на корточках, и отдача каждый раз опрокидывала его на спину; лопоухий скорбец вздыхал над заклинившим магазином. Калдур остановился и объяснил, как исправить. Поправил приклад у стрелявшего рядом солдата: тот упорно прижимал его к груди. Солдат сказал: «Ага». Он перехватил винтовку удобнее, и приклад опять сполз на то же место. Ну и черт с ним, с внезапной злостью решил Калдур. Сломает себе ребро, туда ему и дорога. — Ладно, перерыв, — крикнул он. — У вас час на отдых и обед, сбор на плацу в шестнадцать ноль-ноль. Бойцы с кряхтением поднимались с земли, опираясь на винтовки и потирая затекшие спины. — Ну что, получается у нас? — бодро спросил косоглазый. — Сэр! Он так и не сделал за день ни одного выстрела — только примеривался. Калдур посмотрел на жестянки, которые стояли ровно там же, где и утром. И он даже не представлял, что ответить на такой вопрос. — Черная Манта был бы очень доволен, — сказал Калдур — и не покривил душой. В конце концов, Черная Манта на то и рассчитывал. Он помолчал и добавил, глядя на то, как солдаты плетутся к выходу со стрельбища: — Буду звать вас 501-м подводным легионом. Проходивший мимо Хлюпик резко обернулся. Винтовка, которую он тащил за ствол, стукнулась о кочку и замерла. — Но-но-но! — вскрикнул Хлюпик и, забывшись, помахал пальцем у Калдура перед носом. — Вот не надо, знаете! Не надо! 501-й легион — хорошие ребята, это просто Лукас все переврал! Калдур оторопел: последнее, чего он ожидал от своих солдат, так это дискуссий на тему «Звездных войн». То, что они смотрели фильмы, было понятно: что еще им смотреть, кроме фантастики и кинокомиксов. Но как у них хватило мозгов запомнить подробности? Хлюпик, уже не в первый раз огребавший за свой длинный язык, испуганно втянул голову в плечи. — Сэр, есть, сэр, — пискнул он, и эта бестолковая фраза тоже была подсмотрена им где-то на серебряном экране. Он выглядел таким жалким со своими жидкими волосами и покрасневшими от холода пальцами, тощей шеей, посредине которой торчал кадык, и залатанной формой, что Калдуру стало неловко. Ругать его было все равно, что ругать ободранного дворового щенка. — А никто и не говорит, что вы плохие, — произнес он и отвернулся. За спиной раздался глухой стук, и Калдур добавил, не поворачиваясь: — Винтовку нормально неси, Хлюпик. И над стрельбищем вдруг повисла тишина. Такая, про которую говорили иногда: «Ангел пролетел», и какую Калдур никогда не слышал. Разом стихли разговоры и ворчание, не слышалось больше шарканья ног; даже ветер, казалось, улегся. Не понимая, что происходит, Калдур обернулся — и встретился взглядом с Хлюпиком. В его глазах больше не было страха взбучки, не было и трепета перед командиром. Ни желания выслужиться, ни ненависти, ни злости, ничего, кроме разочарования. И глядя на этого маленького, убогого, бездарного, но все-таки человека, Калдур понял вдруг, что до сих пор не знает даже, как его зовут. — Сам же говорил, что Хлюпик звучит гордо, — попытался он отшутиться. — Говорил, — спокойно и серьезно кивнул Хлюпик. — Разрешите идти? Сэр, есть, сэр. — Иди, — махнул рукой Калдур. В четыре часа сбора на плацу не было: без четверти четыре Калдур явился в казармы и объявил, что сегодня учений больше не будет. А потом пошел к Петерсону, взял старого хрыча за грудки и вытряс из него личные дела всех двадцати человек, составлявших его взвод. Он читал у окна, в свете безжалостно-холодного полярного солнца, которое кружило над линией горизонта. Хлюпика звали Франц Кауфман. Он мечтал о том, чтобы выучиться на журналиста где-нибудь в Лиге Плюща, но оценки на экзаменах поставили на мечтах крест. С окончания школы и до нынешних дней Франц работал кассиром в МакДональдсе в двух кварталах от Центрального вокзала Нью-Йорка. У него не было ни друзей, ни девушки, ни даже собаки, и он ни разу не становился работником месяца. Джеремайя Харт, лопоухий сосуд мировой скорби, работал провизором в Далласе — до тех пор, пока жена, уставшая от его бесхарактерности и пессимизма, не ушла, прихватив с собой пятилетнюю дочь. С тех пор Джеремайя в аптеке не появлялся, предпочитая дешевые кабаки, в которых так просто было утопить горе в паленой водке. Косой Том Стеллерс родился и вырос на ферме в Аризоне. В досье значилось, что он хотел стать пилотом: дважды подавал заявление в летную школу в Финиксе, но оба раза получал отказ. Даже с поддельной медицинской справкой не удавалось скрыть то, что его глаза на самом деле смотрят в разные стороны. Руга’ар, один из немногих атлантов в отряде, был обычным хулиганом из Посейдониса. Никаких талантов, никаких способностей, только вздорный нрав и большие кулаки. Его вышвырнули из столицы после драки с кем-то из Консерватории волшебства. Рекруты Черной Манты подобрали его в прибрежной деревушке на юге Восточного побережья, где он пил и нарывался на неприятности. И так далее, одна история за другой. Несбывшиеся мечты, неудавшиеся судьбы. Много глупости, неудач и выпивки. Никаких наставников-супергероев. Закончив, Калдур подпер подбородок ладонью и смотрел на блекло-голубое небо до тех пор, пока в шесть не зазвонил будильник, напоминая о начале нового дня.