501-й подводный легион

Влюбленная парочка устроилась на лавке под фонарным столбом. Сегодня они не целовались, просто сидели, склонив головы друг другу на плечи и держась за руки. Когда Калдур проходил мимо, они поздоровались. Калдур поздоровался в ответ. На крыльце кабака сидела полная женщина лет сорока и мяла в кулаке пачку сигарет; из магазина вышел дед, поправил синюю рыбацкую куртку, из кармана которой торчала бутылка, кивнул Калдуру и деловито направился куда-то в сторону побережья. Телефонная будка, как всегда, пустовала. Калдур зашел внутрь и несколько минут стоял, прислонившись затылком к холодному стеклу. Может быть, навести тут уют? Повесить занавески, например. Принести цветы или фотографии, поставить на таксофон. Немного дома в холодной пустыне Аляски. Он снял трубку и набрал номер Уолли. — Привет. Прости, я знаю, что у вас там уже ночь. Хотел выбраться раньше, но никак не мог. Петерсон, черт бы его побрал. — Ну наконец-то! — проворчал Уолли на другом конце провода. — Ты где был вообще?! — В смысле? — не понял Калдур. — В Пойнт-Лей. На Аляске, в США, а где мне еще быть? — Не звонил ты почему столько времени?! Я уже неделю на диване в гостиной ночую, тебя жду! Калдур уставился на трубку, соображая, правильно ли он расслышал. — Да ты же вообще собирался телефон на ночь отключать! — Мало ли что я собирался! — сварливо ответил Уолли. — Ладно, рассказывай, что там у тебя. — Я прочел их личные дела. — Только что? — удивился Уолли. Калдур выразительно кашлянул, и он торопливо добавил: — Ладно-ладно, извини, что перебил, продолжай, пожалуйста. И что там оказалось в их личных делах? Калдур помолчал, подбирая слова. — Знаешь, Черная Манта ведь вовсе не собирался делать из них элитных бойцов. Они все — кто алкоголик, кто истеричка, кто тупой, хуже пробки, кто не видит ничерта. Его рекрутеры подбирали их по барам и по помойкам, втирали про то, как они завоюют мир и всем покажут. А на самом деле просто говно за наемниками выносить некому, вот и придумали хитрый план. Мыть сортиры, драить подлодки, когда те на приколе, грязное белье стирать — знаешь, вот это все. Не уборщиц же нанимать. Думаю, отцу в последний момент пришло в голову отдать их мне, и теперь он ждет, когда весь этот цирк закончится, меня можно будет вышвырнуть вон, а их отправить выносить говно. И они, конечно, не солдаты… Но даже они такого не заслужили. Все-таки они люди, а не конченое дерьмо. Уолли ответил не сразу. Слышно было, как он что-то перекладывает с места на места, шуршит пакетиком из-под чипсов, пьет воду. — Ты в них не веришь, — наконец сказал он. — Нет. — Помнишь, тогда, четыре года назад, нас привели в Зал Справедливости? Мы-то думали, что мы теперь не просто мелкие помощники, что мы будем сражаться вместе с настоящими героями, с Суперменом, Бэтменом, Флэшем, Акваменом… А они просто взяли и усадили нас на диванчик в приемной, поэтому что это была такая экскурсия. Тебя, меня, Роба. Они тоже в нас не верили. — Мы — другое дело. Нас к этому полжизни готовили. Не сравнивай нас с парнями, которые еле выучились писать или пьют, не просыхая, два года подряд. — Просто дай им шанс. — Да некому там давать шансы! — взорвался Калдур. — Да, мне жаль, что они спустили свою жизнь в унитаз, а потом пришел Черная Манта и еще разок нажал на слив, чтобы они точно не выбрались! Но они уже это сделали, понимаешь? Они непригодны! Необучаемы! Уолли вздохнул. — Калдур, просто дай им шанс, — повторил он. — Попробуй. Хуже все равно не будет, верно? Ни им, ни тебе. Ветер качал электропровода; сосульки, свисавшие с крыши магазина, поблескивали в ночном солнце. Парочка поднялась со скамейки и побрела вдоль улицы. Они низко надвинули отороченные мехом капюшоны и держались за руки. Калдур медленно покачал головой — и только потом спохватился, что Уолли его не видит. — Будет, — ответил он. — Разочарование будет сильнее. В трубке повисла тишина. Наверное, теперь головой качал Уолли. — Спасибо, что выслушал, — сказал Калдур. — Наверное, мне пора. Спокойной ночи. — Сколько там у тебя? — Около одиннадцати вечера. Хотя по солнцу так и не скажешь. — Точно, полярный день же. Ладно. Тебе тоже спокойной ночи. Ты все-таки… А, ладно. Спокойной ночи. Пару минут Калдур стоял и слушал короткие гудки. Потом он вышел из телефонной будки и направился к магазину. Инупиатка сидела с газетой за прилавком: казалось, она не двигалась с места с тех самых пор, как Калдур был тут несколько дней назад. Услышав звяканье колокольчика, она подняла глаза и посмотрела на Калдура поверх очков: — Что, сегодня решил переночевать в помещении? Там же вроде потеплело. Он подошел ближе и оперся о прилавок, разглядывая стену у нее за спиной. На стенде с мелкими товарами теснились батарейки, заколки-крабы, фонарики, крошечные тюбики с суперклеем и таблетки для горла. Чуть ниже, в голубой пластиковой коробке, остывали остатки ужина, из мятой пачки «Мальборо» выглядывала сигарета. Яркий потрепанный плакат призывал полюбоваться лежбищем моржей на побережье. Инупиатка, подперев подбородок кулаком, ждала, пока Калдур налюбуется. Наконец, устав, как видно, сидеть без дела, она нагнулась и вытащила из-под прилавка три бутылки пива и связку рыбы. — Спасибо, — сказал Калдур. — Сделайте мне кофе, пожалуйста. — Кофе так кофе, — сказала инупиатка с деланым равнодушием, но в ее голосе звучало одобрение. — Загляни-ка во-он за тот ящик. Кажется, там был складной стул. К тому времени, как он нашел и вытащил стул, на прилавке уже стоял стакан с кофе. Инупиатка закрыла жалюзи и выключила верхний свет, как будто в этом безумном мире и в самом деле наступила ночь. Они просидели вместе несколько часов, вдвоем решая кроссворд из газеты двадцатидвухлетней давности. А когда Калдур вернулся на базу, то узнал, что его взвод стал на одного человека меньше: кто-то из парней решил потренироваться на стрельбище, раздобыл у соседей по казарме боевые патроны и случайно прострелил себе ступню.