501-й подводный легион

Кушта, командир кролотеанцев, устроился на своем обычном месте. Он поерзал, поскреб пальцем подлокотник, дернул ремень безопасности, проверяя на прочность. Все время Кушта не переставал ворчать по-кролотеански. За последний месяц Калдур успел так привыкнуть к этому ритуалу, что даже не включал переводчик. Прислонившись плечом к стене, он следил за тем, как Слон и еще двое парней — Мэтьюс и рыжий ирландец О’Рейли, которого все почему-то звали Лягушатником, — затаскивают в отсек очередную ужасно ценную и фантастически хрупкую технику. — Та-а-ак, — пыхтел Слон, считавший себя за старшего, — а ну-ка, о-о-опускай… Лягушатник с Мэтьюсом дружно разжали пальцы, и ящик, в котором лежал прибор, с грохотом ударился об пол. Кушта застонал и закрыл морду ладонями. Калдуру ужасно хотелось поступить так же, но нужно было держать лицо. — Та-а-ак, а теперь — кантуй! — велел Слон, демонстрируя все свои познания в английском языке. — Че? — не понял Лягушатник. Мэтьюс только молча захлопал глазами. — В смысле? Командир, сэр, в каком смысле… — Привязывайте, ничего больше кантовать не надо, — перевел Калдур, и бойцы с облегчением выдохнули. Они, конечно, не за кролотеанское добро беспокоились, просто никому не хотелось опять ворочать тяжелую махину с боку на бок. Кушта возвел очи горе и пробормотал что-то себе под нос. В его голосе слышалась неизбывная тоска. Калдур присел на корточки и проверил, надежно ли застегнуты карабины. Замки оказались в порядке, и он поднялся, отряхивая руки и мучительно размышляя над тем, почему опять все пошло не так. Интересно, Ким Филби согласился бы работать уборщиком ради Мировой революции? — Надеюсь, поездка будет для вас приятной, — сказал Калдур кролотеанцам, в который раз за последний месяц чувствуя себя заправской стюардессой. Кушта даже головы в его сторону не повернул. Калдур знаком велел бойцам покинуть грузовой отсек, вышел следом и закрыл за собой переборку. Самое время было отправиться на мостик и два с половиной часа молиться, чтобы рейс прошел без приключений и неожиданных встреч. Вдруг им повезло, и Найтвинг по-прежнему не рискует плавать в Тихом океане и Атлантике. Когда они действительно зашли в русло Миссисипи и остановились у подводной базы кролотеанцев, Калдур не поверил своей удаче. — Ну все, — выдохнул он с нескрываемым облегчением, когда Косой завершил стыковку, — высаживаем их — и обратно. На борту уже хозяйничали кролотеанские техники. Они суетились вокруг ящика в грузовом отсеке. Слон с двумя товарищами стояли поодаль, уперев руки в боки, и помогать не собирались. Подойдя поближе, Калдур с умилением отметил, что своими солдатами Кушта командовал с таким же раздражением, как и чужими. Наконец техники затащили инструмент на транспортер, плавно двигавшийся на магнитной подушке, и потащили к выходу. Кушта, с видом начальника, которого окружают сплошь идиоты, направился за ними. — Счастливого пути, — сказал Калдур ему в спину. Кушта обернулся и смерил Калдура тяжелым взглядом. — Благодарю вас, капитан, — произнес он на чистейшем английском языке. — От души надеюсь, что это была наша последняя встреча. — Я тоже, — буркнул Калдур, когда шлюз закрылся, отрезав их от кролотеанской базы. — Слышь, командир! — позвал Слон. — Ты это, наплюй. Мудаки они, что с них взять? Наверное, были какие-то способы втолковать ему раз и навсегда, что такое субординация. Кто-нибудь вроде отца — или на худой конец Сантини — с такой задачей бы справился без труда. Калдур уже перепробовал все, на что хватило воображения, и теперь позорно пасовал. — Все по местам, отплытие через три минуты, — сказал он и, обернувшись, с удивлением обнаружил, что за спиной у него столпилась вся команда. — Ну? В чем дело? Косой вытолкнул вперед Джеремайю. Тот беспокойно потирал ладони и поминутно оглядывался в поисках поддержки. Скорбь его достигла таких высот, что даже уши трагически повисли. Помявшись немного, он попытался нырнуть обратно в толпу, но ряды сомкнулись. Бежать было некуда. Джеремайя горько застонал и поднял глаза на Калдура. — Командир, мы тут это, ну. В общем, мы подумали. Может, ну, как бы, всплывем ненадолго? Сочельник. А, командир? — Елка, — пискнул Хлюпик у него за плечом. — Гирлянды там всякие небось развешаны, — вставил Косой. — Красиво! Может, даже и снег есть… — Вам что, в Пойнт-Лей снега мало? — поразился Калдур. — В Пойнт-Лей, — вздохнул Джеремайя, — это не то… Там его ну это, наоборот. Слишком. Снега-то. А тут и тепло небось… Командир, на? Мы ж ненадолго. Часок погуляем, ну, и это, обратно. Калдур подумал обо всех кролотеанских ругательствах, которые даже не удосужился записать. Как бы они сейчас пригодились. — Парни, вы серьезно? — поинтересовался он. — Вы собрались час гулять по Новому Орлеану в боевых доспехах, потому что елка? И сейчас просите у меня увольнительную на берег? Джеремайя задумался, верно уловив, что вопрос с подвохом. — Ну… Да. — Все по местам. Трехминутная готовность к отплытию, — сказал Калдур и потер переносицу. Никто не шевельнулся. — Можно снять шлемы. И мы будем типа как ряженые, — сказал Хлюпик. — Ну, такие, в стиле космооперы. Сэр есть сэр. Там же Сочельник, ну правда. Разве вам самому посмотреть не хочется? Ему хотелось. Погреться, пройтись по ярким чистым улицам, посмотреть на елку и гирлянды, выпить кофе из нарядного рождественского стаканчика, а не из той пластиковой плошки, которые водились у Эдны. Но Ким Филби, который водил парней из МИ-6 погулять в праздник, выглядел в воображении Калдура еще глупее Кима Филби — уборщика. — Может, там и солнце до сих пор не зашло, — мечтательно протянул Косой. Его левый глаз уставился в потолок. Самое время было использовать весь свой авторитет и твердым командирским тоном приказать бойцам занять свои позиции. — Ладно, — услышал Калдур свой собственный голос. — На час. По часам засеку, если кто отстанет и не появится на судне вовремя, до Аляски будет добираться пешком. Когда они всплыли и высадились на берег у огромной свалки подержанных машин, солнце уже коснулось крыш домов. Несколько минут все они стояли и смотрели, как огненный диск опускается все ниже. Последние лучи гладили бетонные стены доков; облака, подсвеченные всеми оттенками багрянца, плыли по небу. По мутной воде реки бежала золотая рябь. Последний отблеск скользнул по их лицам и скрылся. По отряду прокатился вздох, и Калдур со стыдом отметил, что тоже не удержался. Чтобы отвлечься от ноющей боли в груди, он вытащил часы. Они смотрели на закат десять минут; получается, осталось еще пятьдесят. — Пошли, — скомандовал Калдур и поискал глазами выход со свалки. — Эту вашу елку еще найти надо. Шлемы и оружие они оставили на корабле. Возможно, стоило и доспехи снять, но сменной одежды у них не было — а разгуливать по Новому Орлеану в одном термобелье Калдур все-таки не решался. Он, конечно, многое слышал о свободных нравах этого города, но вдруг именно эта соломинка переломит спину верблюда? На выходе со свалки он вытащил навигатор. Они всплыли в пригороде, и по всему выходило, что ближайшая елка найдется в центре, минимум в сорока минутах ходьбы. Наверное, стоило проверить все это заранее, до того, как он согласился вести их в город, но отступать было поздно. В конце концов, решил Калдур, кроме него все равно никто за временем не следит. — Старый город в той стороне, — указал он и повел свой отряд за собой. Они миновали Байуотер, где до полусмерти напугали каких-то уличных хулиганов, пристававших к пожилой паре туристов; прошли сквозь Фейбро Маригни, рассматривая уютные маленькие домики на одну семью, окруженные зеленью и украшенные разноцветной мишурой. Здесь смеркалось гораздо быстрее, чем на севере: уже через двадцать минут их окружала плотная южная ночь. Калдур убрал навигатор. К счастью, ровные квадраты кварталов не давали шанса заблудиться. Постепенно коттеджи сменились старыми кирпичными фабриками с окнами, забранными железными прутьями, и пустырями. Граффити, покореженные заборы, и ни одной елки вокруг. Время от времени им попадались местные: разглядывали их из-под капюшонов толстовок, курили то ли табак, то ли травку, и пили водку из горлышка — праздновали. Когда они добрались до Французского квартала, где были в изобилии развешены рождественские венки, а на пальмах переливались гирлянды, Калдур забеспокоился не на шутку. Это же южный штат, может, тут вообще не украшают елок. — Стойте здесь, — ткнул он пальцем в землю у себя под ногами. — Я сейчас уточню дорогу. Бойцы откликнулись нестройным, но радостным согласием. Им и на улице было хорошо. Калдур толкнул дверь ближайшей кофейни. Девушка, скучавшая за стойкой, оторвалась от своего телефона и с интересом осмотрела его с ног до головы. — Добрый вечер, — заученно улыбнулась она. — Что вам? — Мне, видите ли, — Калдур кашлянул в кулак, чувствуя мучительную неловкость, — ничего особенного, просто… Мы, э-э, в городе проездом, на один вечер, и… Только не смейтесь, пожалуйста, но у вас где-нибудь тут есть рождественские елки? — Елки? — переспросила девушка. — Ну да, елки. Рождественские. Знаете, такие, зеленые, украшенные разноцветными шарами… — Калдур поднял руки, изображая очертания. — Господи, да знаю я, что такое елки, — оборвала его девушка. — Но вам зачем? Что вы хотите с ними делать? Вопрос застал Калдура врасплох. Ему никогда не приходило в голову, что с рождественскими елками можно делать что-то особенное. — Ничего, — ответил он. — Просто хотели посмотреть. На какую-нибудь елку. У вас нету? Девушка огляделась по сторонам и указала на миниатюрную искусственную елочку, украшавшую прилавок со сладостями. — А побольше нет? — спросил Калдур, чувствуя себя последним идиотом. — Сегодня же Сочельник, — сказала девушка так, словно это все объясняло. — Все уже купили елки. То есть где-то, наверное, еще остались, но я понятия не имею, где именно. — Да нет же, мы не собираемся покупать! Мы просто хотим посмотреть на какую-нибудь украшенную елку на улице. На центральной площади или у какого-нибудь торгового центра, понимаете? Девушка рассмеялась с нескрываемым облегчением. — А, вот вы о чем, — сказала она. — Вчера я видела елки на Фултон-стрит. Она перегнулась через прилавок и принялась объяснять, как дойти до нужной улицы. Навигатор справился бы с этим куда быстрее, но Калдур решил, что перебивать невежливо. — Так как насчет кофе? — спросила она напоследок. — Спасибо, но боюсь, что у меня не очень хорошо с наличными… — Мы принимаем карты. — И с картами тоже. Извините. Девушка задумалась на секунду. Было видно, что Калдур ей нравится, и она не хочет отпускать его просто так. — Все в порядке. У нас сегодня акция, каждому десятому посетителю кофе в подарок. Будем считать, что вы — десятый. — Но нас семеро… — О, — только и сказала девушка. Она вытянула шею, разглядывая взвод Калдура через стеклянные двери кофейни. — Да? Ну ладно. Зовите ваших приятелей сюда, у нас тут капучино, эспрессо и черный кофе на выбор. И еще какао. В конце концов, это ведь Рождество? И она потянулась за стаканом, разрисованным снежинками. Фултон-стрит оказалась настоящей улицей елок. Они стояли через каждые два метра, нарядные, ровные, увешанные серебристыми шарами. Туристы с восторгом поглаживали мягкие искусственные иголочки и делали селфи. — Круто, — с восторгом выдохнул Хлюпик, оглядываясь по сторонам. Калдур видел: остальные тоже рады, хоть и не выражают своего восторга так бурно. — Блин, командир. Спасибо.