501-й подводный легион

— А кролотеанцы эти, — сказал Слон и покосился на Калдура. Наверняка ему казалось, что он делает это совершенно незаметно. — Они ж не люди даже. Чего их жалеть? Калдур отвернулся, сделав вид, что не слышит — абсолютно достоверно, конечно же. Ему вспомнился Кушта, как и много раз за эти дни. — И вообще, нечего было им сюда прилетать, — продолжил Слон. — Зеленые какие-то, мерзкие. Кому они нужны-то. Калдур мог бы ответить ему, что все кому-то нужны — и никому не нужны одновременно. Что нельзя делить живых существ на зеленых и нормальных, потому что нормальных нет. Всегда найдется кто-то, кто посчитает, что ты слишком лопоухий и косой для нормальности, а еще ты должен быть выше ростом или умнее, или волосы у тебя должны быть темные. Что отправлять других на смерть, потому что они недостаточно люди, это фашизм, а фашизм не оставил бы шанса ни самому Слону, ни кому угодно другому из его товарищей. Даже Калдуру. Вместо этого он сказал: — Побыстрее с проверкой. Жду доклада о готовности оружия через десять минут. — Потому что на самом деле ничего такого Слон не имел в виду. Он просто пытался утешить, убедить Калдура, что не нужно чувствовать себя виноватым. Если бы это еще и помогало. Калдур вышел из ангара, в котором Слон перебирал пушки и гранаты. Холодный воздух остудил горевшее лицо. Несмотря на середину января, в Пойнт-Лей выдался неожиданно теплый день, всего-то минус двадцать. Можно было дойти от казарм до столовой без гейтора — и не отморозить себе нос и щеки. Калдур нагнулся и зачерпнул пригоршню снега; слепил комок и, забыв, что собирался делать дальше, просто бросил под ноги. Сегодня было до странного светло. Иногда, если погода была хорошей, то где-то в середине дня наступали сумерки — тогда можно было на полчаса погасить лампу и сделать вид, будто скоро восход, но еще ни разу Калдуру не казалось, что действительно наступило утро. Он рассеянно взглянул на восток — и замер. Огромный, горячий, рыжий диск медленно выползал из-за горизонта. Это действительно был рассвет. Настоящий рассвет и настоящее солнце. — Калдур’Ам, — окликнули совсем рядом. — Солнце! — выдохнул Калдур прежде, чем опомнился. Сияющая полоска все ширилась, лучи золотом растекались по небосводу. Калдур застыл, не в силах оторваться от зрелища и повернуться к собеседнику. Рядом захрустел под ногами снег, и на плечо опустилась рука. — Верно, солнце, — сказал отец. — Сегодня первый день после полярной ночи. Ты не знал? — Нет. — Глаза защипало от света, и он отвернулся, прикрывая лицо ладонью. Ослепительный диск обжег сетчатку, так что, даже закрыв глаза, Калдур видел его контур. — День продлится около часа, а потом солнце снова сядет. Я рад, что ты застал его. Странное чувство, почти любовь, кольнуло где-то в груди. Как мало, оказывается, ему нужно, чтобы размякнуть! Всего-то краешек солнца. Калдур тряхнул головой, прогоняя наваждение. — Ты хотел меня видеть, отец? — Да, но не сейчас. Позже. Жду тебя на брифинг после заката. Все-таки мы не видели солнца почти два месяца. Он пошел прочь, оставляя Калдура один на один с солнцем и давая целый час на это волшебное свидание. Из ангара выбрался Слон, тоже посмотрел на горизонт и с восторгом присвистнул. — Слышь, командир… — начал он. — Сегодня первый день после полярной ночи, — сказал Калдур. — Пойди, скажи парням, пусть отдохнут часок. Посмотрят на солнце. — Ага, командир, понял! — повеселел Слон и потопал в столовую, где остальной взвод нес наряд на кухне. Калдур снова повернулся к солнцу — и смотрел на него, не отрываясь, пока от боли не начало резать глаза. Отец предсказал верно: сияющий диск цеплялся за горизонт чуть больше часа, а потом медленно погрузился обратно в море. В сизых сумерках Калдур направился к зданию, где проходили военные советы. С тех пор, как он успешно взорвал остров Малина, его тоже приглашали на них присутствовать. Наверное, это можно было считать успехом, хотя ничего полезного за полторы недели Калдур там не услышал. Оказалось, что он явился последним. Остальные командиры, включая Сантини, уже стояли вокруг стола, на котором лежала голографическая карта. Калдур узнал очертания Австралии. Яркая голубая точка рядом с ней отмечала какое-то место на Большом Барьерном Рифе. Заметив Калдура, отец кивком указал на свободное место и обратился к Сантини: — Все в сборе, можем начинать. Тот прокашлялся. — Итак, атлантийская научная база «Тетис». Занимается исследованиями кораллов церипатес спиралис. Фактически это обособленная колония ученых. Ближайшие атлантийские населенные пункты находятся на расстоянии нескольких сотен километров, связь поддерживается в фоновом режиме. Наша задача: захватить базу, изъять результаты исследований, после чего провести зачистку. Атланты не должны получить эти данные, а также узнать, кто и когда их украл. — Что, если данные уже переданы в столицу или другие научные центры? — спросил кто-то. Сантини покачал головой: — Нет, интересующие нас исследования были закончены два дня назад. Информация только в базе данных научного центра. — Что с охраной? — Каким образом мы скроем уничтожение базы, если связь поддерживается в фоновом режиме? Командиры задавали вопросы, уточняли детали. Калдур молча смотрел на схему научного центра и думал только об одном — значении слова «зачистка». Ученых-атлантов, которые работают на «Тетис», убьют. Он их убьет. Сантини тем временем объяснял, сколько человек в охране и что представляет из себя система безопасности. Данные были исчерпывающими: оказывается, у «Света» уже много лет был агент в этом научном центре. Его внедрил еще Повелитель Океанов. С тех пор Повелителя Океанов не стало, а «крот» продолжал работать. — …четвертое звено, командир Калдур’Ам — зачистка поста охраны на северном входе, — говорил Сантини. — После того как периметр окажется под нашим контролем, командиры оставляют постовых и с ударными группами продвигаются внутрь. Кармоне, Уилсон — вы уничтожаете теплицы с образцами. Калдур’Ам, вы встречаетесь со мной в точке F, вот здесь. Наша задача — извлечь данные из базы, а затем уничтожить основной комплекс. Обе эти задачи я беру на себя, с вас — прикрытие. Вопросы? — Когда мы отправляемся? — спросил Калдур. — Через три с половиной часа. И думать забудь о том, чтобы предупредить Найтвинга и Лигу.