***
В таком упоении прошли три дня. В порывах страсти, между которыми они все же закончили превосходный портрет, умудрялись кушать и прогуливаться к реке. Дерек не отпускал тонкую руку Стайлза из своей теплой ладони. Он обнимал его, прижимая крепко к широкой груди, трепал любя темные волосы и то и дело целовал. Хейл будто забыл о работе, предоставив себе мини-отпуск. Взрослый мужчина вел себя, словно по уши влюбленный подросток, и, как это ни было странно, ему все нравилось. Но упорно, настойчиво, неминуемо подходило время расставания. Время возвращения в город. Под вечер Дерек вел за руку своего малыша и тихо произнес: — Мне надо съездить в Нью-Йорк, Стайлз, — он не хотел уезжать, его будто сковали оковы чувств. — Но я обещаю писать тебе и вернусь, как только смогу. Стайлз покорно кивнул. Скотт приехал сегодня днем, и юноша надеялся, что разлука с Хейлом не станет слишком болезненной. Рядом с художником останется его преданный друг, он отвлечет его. На завтрашний день Дереку уже назначили очередную встречу и интервью. В этот вечер они задержались на прогулке, шагая рядом и наслаждаясь обществом друг друга. МакКолл так и не дождался их возвращения, уснув. Прощание не было долгим, ведь у Дерека была обыкновенная работа, которую необходимо выполнять, чтобы получать деньги. Хейл помахал Скотту, находившемуся на пороге дома, и нежно обнял Стилински. Он уезжал. Стайлз понимал, что так нужно, что он не маленькое дитя, чтобы не соображать, но предательские слезы все же выступили на глазах, когда Дерек уселся за руль и завел мотор. Мужчина потихоньку отъезжал, выруливая на основную дорогу и помахивая стоявшему на краю дороги Стилински. Неосторожность за рулем сделала самое страшное… Из-за поворота на огромной скорости неслась машина. Хейл заметил ее слишком поздно. Автомобиль врезался в багажник журналиста. Ударная волна сначала с силой обрушила Дерека грудной клеткой на руль, а потом, словно бездушную куклу, откинула обратно на сиденье. Все это произошло за мгновение прямо на глазах Стайлза. Он видел и авто, и аварию, и безвольное, словно мертвое, тело Хейла внутри машины. Широко раскрытыми глазами юноша несколько секунд глазел в абсолютном молчании и непонимании происходящего, а спустя секунды, вернувшись в реальность, закричал. Голос, прорвавшийся изнутри души через много лет, звучал мужественно, дико и громко. — Не-е-е-ет!!! Дере-е-ек! Не-е-ет! Помчавшись к машине журналиста, Стилински с рвением кинулся открывать запертую дверь, но ее, видимо, заклинило. Он дергал руками, бил по корпусу автомобиля и продолжал кричать со слезами на глазах. К этому времени из соседних домов уже сбежались люди, вызвали скорую помощь. Скотт тоже оказался рядом с другом в одно мгновение. Он был одновременно и испуган, и удивлен, и шокирован происходящим. Страшная авария причинила горе Стайлзу и вернула ему его голос. МакКолл хватал друга за руки и за пояс, стараясь оттащить от машины. Виновник аварии оказался пьяным идиотом. Он даже не смог вылезти из-за руля — так и сидел в ожидании приезда полиции. А рядом с машиной Хейла, на асфальте, рвал себе сердца от горя безутешный мальчик, который только-только обрел счастье и сейчас потерял его.***
Больничная палата слепила глаза белизной. Пищащие аппараты и датчики находились у кровати. Солнце светило в окно и создавало еще больший эффект яркости. Дерек неподвижно лежал с закрытыми глазами. Вставленная в рот трубка помогала ему дышать. Дверь палаты тихонько приоткрылась, и вошли трое — медсестра, Стайлз и Скотт. Юноши приблизились к постели больного, и МакКолл первым спросил: — Что говорит доктор? — Вроде бы все ничего, — улыбнулась медсестра. — Починим, придет в норму. Сильных повреждений нет, лишь сотрясение и незначительные переломы. Оставлю вас, но лишь совсем ненадолго. Скотт вышел следом за девушкой, решив, что Стайлзу необходимо побыть наедине с Хейлом, пусть даже тот находится во сне. Стилински осторожно взял руку журналиста, поднес к губам и нежно поцеловал. — Дерек, — его голос звучал необычно и для него самого. МакКолл до сих пор пугался, когда парень начинал говорить, хоть прошла уже пара дней. Слишком необычно было слышать грубоватый голос друга. — Не позволяй себе нарушить данное тобой же обещание. Не уходи от меня, не обижай и не делай мне больно. Ты нужен мне, помни об этом. Я буду рядом с тобой, что бы ни случилось. Я люблю тебя, Дерек, слышишь меня? И Стайлз склонился над грудью мужчины, слезы текли ручьем, он не в силах был их сдерживать. Да и не пытался. Вскоре послышались и громкие всхлипы. Слишком тяжело было осознавать боль Хейла, слишком трудно было лицезреть его в столь ужасном состоянии. Когда наконец Стайлз приподнял голову, то обомлел. На него смотрел Дерек. Прищуренным взглядом, сквозь боль и мучения. Он открыл глаза и любовался парнем. Осторожно, одной рукой, Хейл вытащил трубку изо рта и прокашлялся, затем хрипло произнес: — Какой у тебя красивый голос, малыш, — с трудом давалась речь еще совсем слабому Хейлу, но он был бесконечно рад услышать голос Стилински. — Стайлз, я сдержу свое обещание. Я тоже люблю тебя. Стайлз обнял Дерека, аккуратно дотрагиваясь до него и боясь причинить еще большую боль. Но они оба знали, что все случившееся открыло для них еще более искренние чувства и доказательства любви. Из-за полуоткрытой двери за ними наблюдал Скотт, тихо шмыгая носом и утирая слезы радости.