***
— Чонгук? — удивляется неожиданному гостю Чимин и озирается по сторонам, будто ожидает увидеть кого-то ещё. — Я один, — объясняется Чонгук и трясёт пакетами перед лицом омеги. — Решил немного помочь. — Помочь? — с тревогой спрашивает Чимин и пропускает альфу. Зачем-то ещё раз выглядывает на лестничную площадку, а потом закрывает дверь и прижимается к ней спиной. Чонгук снимает обувь, вешает пальто на вешалку и, не оборачиваясь, уходит на поиски кухни. — Прямо и налево, — помогает ему омега. Чувствует себя немного смущённым, и будто не у себя дома находится, заворачивается в халат ещё сильнее и следует за альфой. — Я думал, у тебя много дел. — Правильно думал, — Чонгук кладёт пакеты на стол и, разминая спину, осматривает кухню. — Но ничего страшного не случится, если я немного отдохну. Куда я могу положить фрукты? — Зачем ты приехал? — задаёт очевидный вопрос Чимин, но для него он всё равно кажется слишком сложным. За столько лет знакомства и общих причин быть постоянно рядом, он так и не смог разгадать Чонгука. И даже развивающаяся в его животе маленькая жизнь ничего не может объяснить. — Тебе понравились эти йогурты, — альфа достаёт из пакета несколько баночек и ставит их в холодильник, предупреждая о сроке годности. Чимин послушно кивает и обещает, что съест их в этот же вечер. — Дело в йогуртах? — не унимается омега и продолжает напирать. Потому что хочет услышать, хочет, чтобы Чонгук сам сказал, в чём на самом деле причина. — Или в чём-то другом? Взрослый мужчина, но позволяет себе так стыдливо краснеть. И оба знают, что дело далеко не в йогуртах и не в работе, которая может подождать. — Я хотел извиниться, — сворачивая пакеты в маленькие полиэтиленовые шарики, отвечает Чонгук и сам теряется в своих же словах и мыслях. Как же тяжело сказать, что чувствуешь на самом деле. И чувства эти – самая настоящая правда, которую за шуткой не спрячешь. Чимин смотрит, как альфа неуклюже пытается связать пакеты вместе, как ищет ящик для них и матерится, когда огромная куча пакетов падает на него сверху. Он всё ещё молчит, когда Чонгук собирает их в кучу и объясняет, что такое большое количество вредного полиэтилена ни к чему, что нужно пользоваться чем-то экологичным и легко перерабатываемым. Молчит даже тогда, когда альфа становится рядом и терпеливо ждёт ответа, в нескольких сантиметрах, смотрит на него непозволительно долго и внимательно, будто за столько лет они не выучили лица друг друга наизусть. Кто-то скажет, что изменились, а Чимин посмеётся и скажет, что ничуть. — За что? — и ведь знает за что. Только не верит, что смелости хватит это сказать. — За грубость, за то, что запрещаю, за враньё, — но не говорит главного, не извиняется за прошлое, не извиняется за того, кого просил убить. Нагло молчит, смотрит в глаза и сам понимает, что должен, только для такого даже у него кишка тонка, у взрослого альфы с кучей достатков. — Извиняю, — придуривается Чимин, врёт, что не ждал большего, но довольно улыбается и притягивает Чонгука к себе, крепко обнимая, потому что хочется, потому что уверен, что сейчас точно не оттолкнут, потому что знает, что альфе этого хочется тоже – тепла и искренней заботы.***
— Ты ведь знаешь, что с тобой будет, если я увижу тебя в офисе. Ты можешь работать дома, — предупреждает омегу Чонгук и раскладывает в две аккуратные стопочки игрушечные деньги, каждую купюру по нужному количеству. За окном темным- темно, и сами не знают, сколько прошло времени с начала игры. Но альфа без возражений согласился сыграть в Монополию, когда Чимин отказался куда-либо идти, пожаловавшись на плохое самочувствие. — Да, но я не могу работать без своих друзей. Да и на рабочем месте гораздо легче, — признаётся Чимин и ставит фишки на «начало». — Только попробуй прийти завтра, — угрожает Чонгук, но в его словах больше шутки, чем правды. Чимин смеётся и берёт игрушечные деньги, для удобства раскладывая их перед собой. — Меня всё равно завтра не будет, — пожимает плечами и делает ход первым, подкидывая кубики. — Почему? — интересуется Чонгук и делает ход за него, переставляя фишку на нужное место. — У меня завтра УЗИ, — и говорит как-то слишком осторожно, искоса поглядывает на альфу и невольно кладёт ладонь на живот. — Я подумал, может быть, ты захочешь пойти со мной, — останавливается и мысленно ругает себя за медлительность. — Утром, перед работой. Вдруг ты хотел бы посмотреть. Чонгук молчит и внимательно слушает. Думает о чём-то своём, перекатывая в ладонях кубики. Нет сложности в том, чтобы согласиться и пойти. — Я тебя не заставляю, — пытается исправить неловкую ситуацию Чимин и смущённо улыбается, зачем-то извиняется и просит забыть. Понимает, что слишком рано или вообще бессмысленно. — Я пойду, — неожиданно соглашается Чонгук и в знак согласия кивает. Кидает кубики и продолжает игру, делая вид, будто не замечает пару удивлённых глаз, уже какую минуту прожигающих в нём дыру. — Правда? — и даже спустя время не верит и задаёт альфе кучу вопросов, а когда успокаивается, будто открывает второе дыхание. Рассказывает о трудностях работы над новым выпуском журнала и слишком легко протекающей беременности, если не брать в расчёт небольшие проблемы со здоровьем, за которыми он внимательно следит. Чонгук не перебивает и почти не говорит, но прислушивается к каждому слову, а Чимин надеется, что на самом деле так и есть. — Твой ход, — напоминает Чонгук и подпирает голову ладонью, заваливаясь набок. — Думаю, что я больше не могу, — устало выдыхает Чимин и упирается спиной в кровать. Разминает шею и сгребает все карточки в одну кучу. — Но знай, что я выиграл. — Почему это? — показательно возмущается Чонгук и помогает ему сложить оставшиеся детали в коробку. — У меня было намного больше денег. — Конечно, мистер Банкир, но Вы видели, сколько я сделал вкладов в развитие малого бизнеса? — Чимин начинает смеяться, а Чонгук подхватывает его смех и помогает обоим подняться, упираясь рукой в скрипучую дверцу шкафа. Он кладёт коробку на стол и поворачивается в тот момент, когда почти уснувший на ходу омега забирается на кровать и тянется пальцами к альфе. — Я могу остаться? — едва слышно спрашивает Чонгук и подходит ближе. Чимин смотрит на него слишком мягко и коротко кивает, отодвигаясь и освобождая место. Даже если бы был против, не смог бы отказать, потому что слишком привык, потому что давно хочет этого, потому что Чонгук рядом лучше, чем Чонгук вдалеке. — Спасибо, — тихо шепчет и инстинктивно прижимается к тёплому альфе, не думает ни о чём, что могло бы испортить этот момент. И не думает о том, что Чонгук совсем не торопится делать так же, наоборот – думает слишком много, но ни слова не говорит вслух. Чимин жмётся ближе и очень скоро засыпает. А на утро вжимается в кровать от разрывающей грудную клетку истерики и громко плачет, боясь открыть глаза, потому что очень плохо и холодно, стыдно за себя, потому что поверил. Потому что проснулся один. Потому что Чонгук ушёл и попросил справиться самому. Просто потому, что безумно больно.