***
— Почему он не выходит? — спрашивает Чонгук, в панике меряя коридор шагами. Тэхён закатывает глаза. — Ты спрашивал это пять минут назад. — Вот именно! — возмущается альфа. — Прошло пять минут. Когда же Чимин всё-таки выходит из туалетной комнаты, он не решается подойти. Стоит позади Тэхёна и внимательно смотрит: на покрасневшие глаза и дрожащие губы. — Ты в порядке? В глазах Чимина снова появляются слёзы, он коротко кивает и прижимает руки к груди, пряча их под кофтой. Ему не хочется думать, что все видят его сейчас в таком состоянии, когда он не может справиться с собой, когда вместо мыслей в его голове сидит лишь один большой вопрос «что я снова сделал не так?». — Хочешь, я отвезу тебя домой? — предлагает Тэхён, и альфа думает сказать категоричное «нет», но омега его опережает. — Я хочу, чтобы меня отвёз он, — Чимин делает вид, что не замечает тех взглядов, что прожигают его: злой Тэхёнов и удивлённый – от Чонгука. Он смотрит на обоих, а потом отворачивается и следует вдоль по коридору, пока не скрывается за дверью. Тэхён медленно оборачивается и громко вздыхает, заставляя альфу обратить на него внимание. — Если с ним что-то случится… Чонгук нетерпеливо поджимает губы и ждёт разрешения, чтобы догнать Чимина. В любой другой ситуации он бы сделал это не раздумывая. Уставший от его странного поведения омега качает головой и уходит к себе. И что-то в его хмуром взгляде кажется Чонгуку успокаивающим.***
— Закрыть окно? — Нет, — раздражённо отвечает Чимин, не поворачиваясь. Кладёт руки на колени и упорно старается не подавать виду, что ему некомфортно. Он постоянно ёрзает в кресле, размахивает руками и вертит головой, но совсем не смотрит на альфу. — Как хочешь, — пожимает плечами Чонгук и высовывает руку из окна. Холодный воздух освежает. Он смотрит на дорогу перед собой и задумывается над тем, что произошло сегодня. — Извини. И даже кажется, что он слышит хруст чужой шеи. Омега так резко поворачивается, замирает и ошарашенно смотрит на него. Неужели он на самом деле сказал это? — Извини, — повторяет Чонгук и сжимает руль в руках крепче. Ему нужно за что-то держаться. Он никогда не признавал своих ошибок и стойко считал, что никогда их не совершал. Но тут приходит Чимин и переворачивает его жизнь с ног на голову. Он и ещё кое-кто, от кого Чонгук так отчаянно пытается отказаться. — За что? — Чимин пытается показать, что тоже умеет злиться, но неприятный холодок внутри отрезвляет. С этим альфой ему никогда не быть спокойным. — За всё, — коротко отвечает Чонгук и давит на газ, когда на светофоре загорается зелёный, и всё ещё продолжает смотреть вперёд. — За то, что не пришёл. За то, что накричал. За сына прости. — Он не твой сын, — говорит быстрее, чем успевает подумать. Но Чимин не торопится брать свои слова назад. И должен ли? Чонгук хмурится и открывает рот, из которого вырывается лишь неловкое молчание. Что он может сказать? Что омега не прав? Но разве не он сам долгое время отказывался от ребёнка? Разве не он просил сделать аборт и в самые тяжёлые моменты жизни Чимина был не с ним? — Послушай… — Разве я не достаточно услышал? Альфа выглядит слегка задетым, и это не потому, что ему не дают вставить ни слова. Чимин всегда готов был его услышать, но сейчас всё совсем не так, и это заставляет волноваться. — Я знаю, что сделал тебе больно, — омега усмехается слишком громко, но Чонгук продолжает. Сейчас, когда они вместе, и вряд ли из машины есть безопасный выход, он не упускает шанс объяснить. — Ты всегда был сильнее меня. Даже когда казался смертельно испуганным. Чимин не отводит взгляд и смотрит слишком внимательно. Возможно, он впервые слышит искреннее признание от этого человека. — Даже когда казалось, будто я способен тебя убить, — Чонгук не смотрит на дорогу, на несколько секунд отворачивается и надеется лишь на то, что омега не заметит, как ему тяжело. — На самом деле, я хотел тебя поцеловать. В голове проносится множество картинок, мгновений прошлого, о которых никто не забыл. Чимин наконец отворачивается и вспоминает. Вспоминает все те годы, в которых не было ни шанса на что-то хорошее, когда он позволял молодому альфе абсолютно всё и с глупым снисхождением забывал о каждом колком слове, каждом мерзком касании. И только пытался скрыть свои чувства и желания, надежду на то, что они когда-нибудь смогут стать по-настоящему ближе. И кто же знал, что всё случится именно так. Что долгие дни истерик и слёз повторятся снова, что он не забудет его, а вспомнит вновь, отчётливо, в ярчайших красках и эмоциях. Что не забудет о прошлом, но и не изменит настоящее. Что он останется таким же, загнанным, испуганным мальчишкой, нуждающимся в любви. В его любви. — Ты не можешь сделать это снова… — Я хочу измениться, — перебивает его Чонгук и заметно снижает скорость, замечая, что они уже почти приехали. Он ещё не всё сказал. — Я хочу показать тебе свои лучшие стороны. — А они есть? — Тогда за что ты меня любишь? «Всего лишь за то, что ты есть». Чимин хочет его ударить, накричать и сказать, что это неправда, глупые выдумки и ложь. Чонгук поворачивается и смотрит, как дрожат его пальцы, а глаза упрямо смотрят в окно. — Не знаю, — осторожно выдыхает и опускает взгляд на свои пальцы. Как он может быть таким слабым? Как может прощать каждый раз и каждый раз ошибаться? — Я хочу стать лучшим папой. Чимин резко закрывает глаза и пытается заставить себя поверить в то, что его слова – ещё одна попытка солгать. Он поворачивается к Чонгуку и замечает в его глазах тревогу. Они уже приехали, и нет причин чего-то ждать. Он должен быть сильным хоть раз, должен показать, чего стоит, что тоже может отказать. Он просто больше не хочет быть несчастным. Многие годы стенаний и унижений никогда не забудутся, ненависть Чонгука никогда не исчезнет, чувства никогда не будут взаимными. Чимин снова останется один, и никто не сможет ему помочь. Он больше не должен закрывать глаза и подчиняться. Он больше ничего ему не должен. — Я напишу заявление завтра, — тихо шепчет и сжимает сумку в руках сильнее. — Об увольнении, — добавляет он чуть громче и чётче. И не слышит ничего вокруг. — Мы тебе не нужны. Я просто думаю, что так будет лучше для нас обоих. Спасибо, что подвёз.***
За окном темнота, и лишь сияние полной луны освещает комнату. Чимин лежит в постели, глядя в потолок, и пытается осмыслить свою жизнь. «Так будет лучше для нас обоих». Самая глупая ложь, которую он когда-либо произносил вслух. Кому будет лучше? Ему? Когда он без Чонгука жизни не видит? Когда каждое утро просыпается лишь с мыслью о том, что сегодня может всё измениться? Когда умирает лишь от одного жалкого взгляда, подаренного ему? Чонгук для него всегда был подарком, дорогим, красивым, ценным. И он всегда считал себя тем, кто не имеет права его касаться. Подобно наркоману, отказавшемуся от наркотиков, он переживает настоящую ломку. Он нуждается в этом альфе. И высохшие дорожки слёз на щеках отнюдь не говорят об обратном. Чимин любит его. И никакими попытками уйти это не вытравить. Телефон звонит в двенадцать ночи. Он аккуратно высовывается из-под одеяла и опускает ноги на холодный пол, вздрагивая. Слишком поздно для того, кто способен обрадовать хорошей новостью. И жаль, что в своих мыслях он оказался совершенно прав. — Хосок? — Пришли результаты анализов. Он замирает. Сердце глухо стучит, и хочется вырвать его насовсем. Чимин прижимает телефон к уху и делает глубокий вдох, будто бы в последний раз. И лишь только потому, что потом дышать ему больше не захочется. — Что в них? — Я пришлю за тобой машину. Нам нужно поговорить.