Nitrogenium

***

Чимин слышит, как Чонгук тихо закрывает за собой дверь и кладёт ключи на тумбочку. На мгновение становится тепло на душе, ведь ему только и остаётся, что мечтать побыть наедине с любимым альфой. Надежда мелькает красной лампочкой перед глазами, поэтому ему приходится сдерживать эмоции, чтобы не сорваться и не раздавить альфу в крепких объятиях. — Рад? — подмигивает заговорщически Чонгук, заглядывая в комнату. Чимин подпрыгивает, захлопывая недочитанную книгу, и прячет её под подушку. На его губах расцветает ослепляющая, как самое яркое солнце, улыбка. — Рад, — и чуть ли не пищит от нескрываемого счастья, когда Чонгук заходит в комнату с большим букетом пышных пионов, благоговейно пахнущих и щекочущих ноздри. Ему бы схватить Чонгука да запереть в маленьком ящичке, ни с кем не делиться, хвастаясь самой дорогой драгоценностью. Таких, как Чонгук, пересчитать по пальцам одной руки. Чимин уверен, что никого лучше не найдёт и даже пытаться не будет. Для чего? Чтобы найти лучше? Только для него самого нет никого лучше истинного альфы, способного ради любимого омеги на всё. И жалеет лишь о том, что открыл сердце только сейчас, впустил Чонгука в свою жизнь так нескоро, ведь должен был ухватиться за него ещё тогда, когда они оба были юными и неопытными, неоперившимися птенцами, неприспособленными к самостоятельному и жестокому миру. — Я ждал тебя сегодня, Сокджин сказал, что видел, как ты вышел из лифта, — Чонгук снимает наручные часы и кладёт их на кофейный столик, потирая запястье. — Тэхёну стало плохо, поэтому мы поехали к нему. Чимин вернулся домой только после того, как удостоверился, что Тэхёну стало лучше, и он снова уснул. Несколько часов проследив за его неспокойным сном, Чимин уговорил себя вызвать такси. — Из-за Намджуна? — доносится заинтересованный голос Чонгука из кухни. — Да, — выкрикивает Чимин, подпирая подбородок ладонью. Напоминание о Намджуне заставляет его невольно начать злиться. Как он вообще посмел коснуться Тэхёна, воспользоваться состоянием, в котором омега не способен дать отпор? Чимин злится, потому что альфа должен знать своё место. Никакая течка не способна пробудить в Тэхёне чувства, которые в нём однажды пробудил Хосок. Когда дымящаяся кружка появляется перед его носом, он будто просыпается, неловко улыбаясь. Чонгук нарочно не отстраняется, потемневшим взглядом осматривая его губы. — Зачем Намджун приходил к тебе? — еле шевелит губами Чимин, боясь испортить момент. Даже сейчас они говорят о работе. Чимину бы обидеться и надуться, как он любит, только уж слишком притягательными кажутся чужие чуть приоткрытые губы, будто зовущие к себе прикоснуться. Но Чонгука, кажется, ничем не спугнуть, потому что он только и делает, что жадно разглядывает его, не боясь быть замеченным. — Вы говорили о Тэхёне? — Нет, мы говорили о работе, — низким голосом шепчет Чонгук, обнимая омегу за плечи и притягивая к себе. Чимин – его живое воплощение самых страстных желаний. Его самая сладкая победа. Его хочется обнимать осторожно-осторожно, освещать поцелуями каждую родинку и морщинку, заботиться бережно, будто он – редчайший драгоценный камень, воплощение восьмого чуда света на Земле. Вместе с внезапным прозрением однажды пришло понимание, что каждая черта Чимина идеальна в любом своём проявлении. Это осознание немедленно принесло вместе с ощущением принятия глубокое чувство терпимости, в первую очередь, к себе самому. — Но Тэхён и есть часть работы, — хмурится Чимин, приподнимая голову, чтобы Чонгуку было удобнее его целовать. Он и не заметил, как оказался прижатым к груди альфы, будто специально созданный, чтобы теплиться в его руках. — Меня тревожит его состояние. Тэхён ничего не рассказывает, а когда спрашиваю – молчит. Я говорил с Хосоком, но он даже до конца меня не дослушал. — Чимин, — едва слышно зовёт Чонгук, утягивая парня к себе на грудь. — Ему не легче. — Я знаю, — вздыхает Чимин, неловко поворачиваясь на бок, чтобы смочь дотянуться до ароматной кружки. — Просто не могу смотреть, как Тэхён страдает. Я переживаю. — Он будет в порядке, — обещает Чонгук, перехватывая его запястье и осторожно притягивая к себе. Чимин смеётся, когда альфа пытается отхлебнуть чай и не обжечься, но почти сразу же возвращает кружку на место, чтобы снова прижаться к Чонгуку. — У меня скоро течка, — едва слышно признаётся Чимин, находясь всего в нескольких миллиметрах от манящих обжечься губ. Чонгук такой горячий, такой открытый, готовый на всё, лишь бы его омеге было хорошо. — Хосок так сказал. Альфа тяжело сглатывает, будто отключается от реальности и завороженно смотрит на Чимина, одной рукой обнимая его за шею и перебирая волосы на макушке. Даже если бы хотел, то не показал бы, что на самом деле чувствует в этот момент, потому что страшнее всего – потерять над собой контроль. Достаточно времени уделяет своему воспитанию, учится вести себя по-другому, правильно, как вести себя с Чимином, чтобы быть ему достойным. Поэтому лгать не будет, что боится подорвать его доверие, испортить те хрупкие отношения, который им удалось создать за недолгий месяц. — Мне нужно будет уйти? — спрашивает он осторожно. Ничего страшного, если Чимин ещё не готов. Он подождёт столько, сколько омега посчитает нужным. Их отношения не строятся на сексе, интимная близость не сделает их жизнь лучше или хуже, если ещё не время. Но Чимин почему-то качает головой и улыбается так растерянно и немного смущённо, что у Чонгука внутри всё сжимается, и он совсем не может объяснить, что с ним происходит. — Тебе нужно будет остаться, — щёки Чимина вмиг вспыхивают стыдливым румянцем. Он подаётся вперёд и вжимается лбом Чонгуку в плечо, чтобы скрыть своё смущение. От ощущения горячего дыхания рядом легче совсем не становится. Запах альфы бьёт по рецепторам, тяжёлая рука, спустившая на спину, заставляет щекочущие мурашки разбрестись по всему телу. — Я очень хочу этого. Чонгук тоже хочет. Хочет его касаться. Хочет целовать. Хочет ласкать губами, пальцами, глазами. Хочет любить. Хочет быть в нём. Хочет быть для него. Голова от этих мыслей идёт кругом. Чонгук не представляет, что случится в тот момент, когда он почувствует запах Чимина чётче – запах истинного омеги в течку. — Я останусь. Чимин поджимает губы, пытаясь скрыть счастливую улыбку, забывая о том, что альфа его не видит. Только жмётся ещё ближе, невинно прикрывая ладонями лицо. — Как стыдно. — Я ещё ничего не сделал, — усмехается Чонгук, обнимая омегу изо всех сил. Не описать словами, как он его любит. — И что? — кряхтит Чимин. — Задушишь, — чувствует грудью бешено колотящееся сердце альфы, вдруг разволновавшееся. Поднимается на коленях, упираясь ладонями ему в плечи, и наклоняется к удивлённо вытянутым губам, чтобы поцеловать. Между ними летает напряжение весь вечер, поэтому Чонгук не сопротивляется, когда Чимин уводит его в спальню.

***

— То есть Намджун хочет сотрудничать? — задумчиво трёт подбородок Юнги. — Да, — весело отвечает Лиен, заправляя полы велюрового халата в домашние плюшевые штаны. — Веришь ему? — Нисколько, — она улыбается, думая о своём, и двигается к Юнги, чтобы сжать его щёки обеими ладонями и поцеловать в мягко надутые губы. — Ты завтракал? — Ждал тебя, — мурчит альфа, обнимая Лиен за талию. Не шутит - готов душу продать, лишь бы просыпаться с любимой девушкой каждое утро, утопая в её объятиях и сладких поцелуях. Они оба работают не покладая рук, заботясь о благополучии компании, разгружают Чонгука, как могут, отдавая всё свободное время тяжелым обязанностям. — Ким Намджун - мерзкая крыса. Я всё сказала. Лиен отвлекает мужчину от раздумий, садится на соседний стул и растягивается по всему столу, чтобы дотянуться до вазочки с мёдом. — Терпеть его не могу. Неужели мы настолько безобидны в чужих глазах? Я ни за что не подпущу его к нашим людям, — бурчит Лиен, облизывая сладкую ложку, и злорадно хихикает, когда Юнги облизывается тоже, невольно сжимая пальцы на хрупкой талии, которую он всю ночь обнимал. — Тэхён самолично выкинет его за дверь, — уверяет её Юнги, вспоминая разговор с Чонгуком. Он знает только то, что положено ему знать – Намджун с Тэхёном в плохих отношениях. Этой информации достаточно, чтобы сделать выводы и предположить, как Тэхён отнесётся к тому, что Намджун может стать главным их партнёром. Войны не миновать. — Мы расскажем, но решать не нам. Решать Тэхёну, который за месяц кропотливой работы научился тому, что многие учат десятки лет. — Не нам, — соглашается Лиен, открывая холодильник. — Но нам не нужен ответ, сказанный на эмоциях. Она кладёт Юнги пирожное, ещё одно берёт себе, возвращаясь на место. Они едят в тишине, читают новостную ленту, иногда переглядываются, ласково друг другу улыбаясь. Лиен уходит в спальню первая, чтобы привести себя в порядок, Юнги присоединяется к ней спустя несколько минут, помыв посуду и расставив её по полкам. Им хватает получаса, чтобы собраться и выйти из дома. Лиен оставляет свою машину на парковке, отдавая предпочтение Юнги и его талантливым способностям не докучать девушке музыкой и разговорами, даже если она не за рулём. В машине Лиен любит работать. Она старается не думать о том, что именно ей предстоит разговор с Тэхёном, с которым она знакома заочно. Но сбегающие на встречу Юнги и Чонгук выбора ей не оставляют. Ничего страшного не произойдёт, если она познакомится с другом её друга, коллегой и просто хорошим человеком. Лиен уверена, что Тэхён именно таковым и является. С Юнги она прощается в машине, поднимается на нужный этаж и целенаправленно следует в офис, в котором Тэхён работает практически всё время. Она находит его в одном из конференц-залов, где, кроме него и Алекса Хана, никогда нет. С Алексом Лиен знакома чуть ближе, потому что именно она предложила его кандидатуру на место главного маркетолога, тем самым получив шанс поговорить с ним лично. — Мы обсудили проблемы, определили слабые и сильные стороны. Насколько велика глубина требуемого нам ребрендинга? — Больше, чем нам может показаться, — невесело усмехается Тэхён, перелистывая бумаги. Он замечает Лиен спустя несколько секунд, но её появлению почему-то не удивляется. — Не помешаю? — она садится рядом с Алексом, чтобы быть напротив Тэхёна. — Нет, — качает головой Хан, прикусив кончик языка, и что-то задумчиво записывает в блокнот. — Мы уже заканчиваем. — Твоя стратегия мне нравится, поэтому я согласен попробовать. Что дальше? — кажется, Тэхёна Лиен совсем не беспокоит, поэтому он сосредоточенно продолжает обсуждать с коллегой насущные вопросы. — Нам нужно обновить основные элементы. Например, новые элементы системы визуальной и вербальной идентификации, новая коммуникационная стратегия бренда, новое позиционирование. А вот только после нам предстоит задача донести смысл нашего ребрендинга аудитории, — Алекс допивает остатки кофе из стаканчика и закрывает принесённые им же папки, складывая их в кейс. — Встретимся в следующую среду? — спрашивает Тэхён. Хан только кивает, но ничего не говорит. Прикладывает телефон к уху и исчезает из зала, махнув на прощание рукой. Тэхён ёрзает на стуле, готовясь к вороху вопросов. — Я знаю о Намджуне, — говорит он негромко, привлекая внимание Лиен. — Я встречусь с ним, если это нужно для компании. Девушка отвечает не сразу, сначала недолго смотрит на парня, состояние которого её волнует чуть сильнее, чем работа, а затем мягко улыбается, складывая руки перед собой. — Нет, сейчас это не нужно. — Хорошо, — кивает Тэхён, успокаивая скорее себя. Он пытается не смотреть девушке в глаза, волнуясь о том, что она может о нём подумать. По глазам видит, что Лиен понимает чуть больше, чем многие из тех, с кем ему уже довелось встретиться. Он глубоко вздыхает и с силой выдыхает, словно долгое время удерживал дыхание. — Тебе плохо? Тэхён вздрагивает, когда слышит вопрос, будто последние несколько минут он был не здесь, и до крови кусает губу, сжимая руки на животе и резко подскакивая. Он выбегает из зала, не обращая внимания на то, что Лиен следует за ним. Ему сейчас совсем не до этого, потому что скрученные в узел органы приносят гораздо больше боли, чем риск того, что о его слабостях узнает кто-то ещё. Тэхён не замечает, как добегает до туалетных комнат, врывается в одну из кабинок и падает на пол, больно ударяясь коленями. Его будто выворачивает наизнанку, когда из него выходит насильно съеденный за обедом бутерброд. Зажимает рот ладонью, сдерживая рвотные позывы, и облокачивается спиной о стенку кабинки. Лиен присаживается рядом с ним, протягивая бутылку воды. — Никому, — голос Тэхёна тонко дрожит. Он упирается локтями в колени и держит бутылку обеими руками, чтобы не уронить. — Никому не говори. — Конечно, — совершенно откровенно соглашается Лиен, не сомневаясь в том, что это целиком и полностью выбор Тэхёна. Она не имеет права вмешиваться в его жизнь. Между ними повисает давящая тишина. Сил, чтобы подняться на ноги, совсем не остаётся, поэтому он продолжает сидеть на холодном полу в жутко маленькой туалетной кабинке, не думая совершенно ни о чём. Он приходит в себя лишь тогда, когда Лиен приносит ему мокрое полотенце и просит привести себя в порядок, оставляет на раковине новенькую пачку жевательных резинок, чтобы перебить запах, и уходит. Тэхёну впервые нравится чувствовать себя одиноким.