Голос твоего сердца

      Самой странной вещью в неудавшемся суициде для Тодороки был даже не тот факт, что от сведения счетов с жизнью его спасли внезапно нахлынувшие откуда-то из детства воспоминания. Не поражало то, что проходящие мимо мамочки с детьми, деды с собаками и самозабвенно целующиеся парочки, которых приходилось обходить по мостовой, пытаясь не врезаться в других пешеходов — все эти люди даже не подозревали, что с ними на пешеходном переходе стоит почти обреченный смертник, чудом оставшийся в живых.       «Хотя, наверное, было бы даже немного забавно, если бы кто-то пробил вот такой же ходячей бомбе медленного действия, только чуть более последовательной в своих желаниях, билет на электропоезд, а потом увидел бы в вечерних новостях, что его тело вытащили из местной реки» — усмехнулся про себя подросток. В последнее время его шутки не отличались жизнерадостностью. «Интересно, как бы этот работник метрополитена ощущал себя после подобного? Испытывал бы ли он чувство вины, что подобным образом поспособствовал чьей-то смерти? Хотя я, думаю, все же очень сильно приукрашиваю способности людей к запоминанию… Думаю, парень, сегодня выдававший мне бумажку до этой дальней станции, забыл меня уже через секунду».       Самым странным ощущением Шото казалось то, что, идя сюда, он практически не замечал ничего вокруг. Да, конечно, он продумал все до мелочей и знал буквально каждое свое действие заранее, но, отправляясь на железнодорожный мост, он будто был в каком-то трансе. Он ведь так и не выбрал место для часа икс. За какое-то время до намеченной даты он повесил на стену множество фото разных мостов, расположенных в городе, но финальное решение так и не принял. «Было бы забавно, если бы сестра увидела всю эту выставку. Чем бы я оправдывался? Проектом по географии? В любом случае, вряд ли она зашла бы ко мне. C тех пор, как мы переехали, у каждого из нас есть свое собственное пространство, где не надо тесниться или хранить скарб родственников, потому что в их комнате места для него не хватает. Фуюми никогда дальше порога не заглядывала».       С тех пор, как мы переехали…       Парень оторопел на секунду и, будто очнувшись ото сна, огляделся вокруг. И вправду — все вокруг казалось таким знакомым и в то же время новым, словно из прошлой жизни, жизни, которая подошла к концу несколько лет назад… Верно — тот железнодорожный мост, с которого мальчик хотел прыгать, когда-то давно они проезжали по пути на пикник. На месте вот этих новеньких, только что заселенных новостроек был большой пустырь, на котором ребята играли в догонялки и собирали жуков. Вот по этой дорожке они гоняли на велосипедах, а потом с огромной скоростью съезжали вниз с холма, заставляя ругаться старушек с покупками. Вот в этом магазинчике всегда были свежие комиксы, а в автомате за углом всегда продавалась самая вкусная газировка. Сколько же воды с того времени утекло…       Тут же, неподалеку, был и старый дом Шото, желтого цвета строение с маленьким цветочным магазинчиком на первом этаже. Они переехали отсюда, когда ему исполнилось 13, поближе к средней школе Шото и подготовительным курсам его брата Нацуо, который скоро должен был поступать в колледж. Удивительно, но о том периоде воспоминаний в его голове практически не осталось. Может быть, из-за того, что именно тогда он и получил этот шрам на лице… «Наверное, стоит сходить в тот район… Посмотрю, что с того времени изменилось» — подумал подросток.       Оказалось, что его родные пенаты за прошедшие два года практически не поменялись. Те же дома, те же улицы, те же таблички и клумбы с цветами… Спустя пятнадцать минут исканий он все же набрел на прежнее место жительства. Домик, и так казавшийся ему маленьким в детстве, сейчас стал еще более крохотным, желтая краска на стенах облупилась, а вместо пышных цветущих петуний на клумбах рос довольно диковатого вида газон. На месте бывшего цветочного располагалась маленькая пекарня, судя по яркой вывеске и нескольким припаркованным рядом машинам, довольно преуспевающая.       Только почуяв запах свежеиспеченного хлеба, Шото вспомнил, что не ел уже по меньшей мере часов девять. Парень направился внутрь заведения, по пути брякнув колокольчиком над входом. Внутри было довольно уютно, хотя оранжевые двусторонние диванчики на двоих, плитка в шашечку на пол-стены и картины маслом с изображениями кофейных напитков все же немного отдавали мещанством. За несколькими столиками сидел лишь парень (по виду — студент колледжа) с ноутбуком и огромным стаканом для кофе с собой да девушка готического вида, запрятавшаяся в уголке и листающая ленту новостей в смартфоне. За прилавком стояла женщина среднего возраста, чьи длинные красные волосы уже легонько тронула седина, и со скучающим видом читала газету, судя по цвету, месячной давности. Услышав звук колокольчика, она обернулась в направлении двери и нарочито услужливым голосом произнесла: «Здравствуйте! Чем могу быть полезна?». Затем, будто вглядевшись в парня, она жизнерадостно удивилась:       — Ах, да ведь это сам Тодороки Шото к нам пожаловал! Давно я тебя не видела. В последний раз, когда мы встречались, ты даже до стола не доставал.       Продавщица улыбнулась.       — Ну, подходи сюда, не бойся. Судя по удивлению на твоем лице, ты меня совсем не помнишь, да и Энджи, судя по всему, тебе про меня не рассказывал. Это так на него похоже! Я Аки, троюродная сестра твоего отца. Хочешь слойку? Я их сегодня утром пекла, очень вкусные!       Живот парня радостно забурчал.       — Да ты, судя по всему, жутко голоден! Пойдем наверх, найду для тебя что-то попитательнее. Солнышко, подмени меня на кассе, пожалуйста!       Девушка-готка из-за своего столика в углу раздраженно пропыхтела «Хорошо, мам» и направилась к кассе. Когда она подошла поближе, парень заметил, что ее черные волосы отросли, и у пробора были такого же ярко-алого цвета, как и у ее матери.       Пока они поднимались по достаточно крутой лестнице, женщина оживленно рассказывала куда-то вперед (хотя Шото шел за ней, пытаясь не скатиться вниз по ступенькам), будто и не нуждаясь в слушателе:       — Когда мы с моим мужем развелись, я была в полной прострации. Спасибо огромное твоему отцу, что предложил обустроиться здесь и открыть это кафе, зная, как я люблю готовить! А ведь мог продать это место и выручить неплохие деньги!.. Нет-нет, не волнуйся, счета я оплачиваю исправно! Да и ваши старые вещи наверху я не трогала, нам с дочерью вполне хватает одного этажа...       Шото оживился.       — Старые вещи? А можно мне на них взглянуть?       — Да-да, конечно! Они на чердаке, в дальнем углу, в коробках. Только, наверное, там довольно пыльно, постарайся не запачкать свою нарядную рубашку... А я пока тебе еду разогрею... — заботливо сказала Аки и свернула на кухню.       Жилая часть дома тоже изменилась. Стены поросячьего розового цвета были украшены пасторального вида картинами с изображениями деревенских домиков в огромных зарослях цветов (будто намек на прошлое магазинчика внизу) и кучей семейных фотографий в золоченых рамках, в коридоре лежала какая-то слишком пушистая для коридора ковровая дорожка, за приоткрытой дверью с витражами в гостиную виднелся аляповатый шкаф-стенка с сервизами и еще более пушистый ковер, и только на двери бывшей комнаты его старшей сестры сиротливо в этом царстве цвета висел плакат какой-то металл-группы, знак биологической опасности и бумажка с крупной надписью красным «НЕ ВХОДИТЬ!!!», которая, судя по заломам, множество раз снималась матерью, а затем дочерью водворялась обратно. «Да уж, я даже, наверное, понимаю тебя» — подумал Шото, карабкаясь наверх на чердак.       «Довольно пыльная» по уверению Аки, комната оказалась настолько грязной, что, войдя, Шото тотчас же закашлялся. Вместе с кучей клубов грязи, в комнате размещался склад какого-то зимнего инвентаря (а когда последний раз вообще снега было достаточно, чтобы кататься на лыжах?..), строительных материалов и коробок от бытовой техники, и только, прищурившись из-за света, освещавшего рой поднятых ногами мальчика пылинок и проникшего через грязноватое окно, парень смог разглядеть обычные картонные коробки с надписью «Осторожно, хрупкое».       В первой коробке не оказалось практически ничего интересного, только множество плакатов с героями-профи, темные прямоугольники невыцветшей краски от которых до сих пор были заметны на стенах, и какой-то старый фотоальбом со времени, когда Шото даже в детсад еще не ходил. Мальчик завис над ним, потом подумал: «Посмотрю на досуге» — и сунул альбом в рюкзак.       Пока мальчик снимал сумку со спины, его взгляд упал на маленькую коробку, на которой висел стикер с детским круглым почерком «Не трогать!». «Интересно, какие у маленького меня были секреты от других» - усмехнулся про себя Шото.       В коробке лежал самодельный значок, сделанный из картонной фишки, судя по виду, побывавший в каком-то пожаре, потому что края его были очень сильно обожжены. Впрочем, до сих пор угадывалось, что на фишке был изображен Всемогущий в его геройской позе. Кроме того, в коробке лежала смятая пачка сигарет с одной-единственной, оставшейся внутри, красная тетрадь с пошедшими волнами страницами и размытыми чернилами и салатовый ежедневник.       Тот самый салатовый ежедневник.       Шото лихорадочно спустился по лестнице. На топот ног из кухни выглянула Аки.       — Куда ты так торопишься? Я еще не приготовила десерт!       — Мне только что отец позвонил, просил срочно приехать домой.       — Ой, какой ужас... Беги, конечно! Но ты ведь голодный... Подожди секундочку!       Аки заглянула в холодильник и вытащила пластиковый контейнер с бенто, которого, судя по размерам, хватило бы, чтобы продержаться в тайге как минимум дня три.       — На, перекусишь немного в транспорте, только дома обязательно поешь нормально!       — Спасибо...              Как только дверь пекарни за ним захлопнулась, Шото шумно вздохнул. Естественно, отец ему не звонил — в последние время можно было бы счесть за необычайную удачу, если бы им хотя бы удалось обменяться взглядами, так сильно Старатель был занят. Стремительно вытащило его на улицу нечто другое. Он не был уверен, что то, что он испытал на чердаке, можно было назвать панической атакой, но он явно был к ней близок. И зачем только воспоминания, которые он тщательно спрятал в затаенных уголках подсознания, чтобы они никогда больше в его голове не всплывали, решили к нему вернуться...       Ему было нужно срочно посидеть и подумать. И, кажется, он знал, где это можно было сделать.       В нескольких кварталах от его бывшего дома текла небольшая речушка, прыжок с моста над которой был одним из тех самых «испытаний на храбрость», а рядом располагался малюсенький парк. Парень присел на скамейку, погладил пальцами обгоревший значок. Затем достал из кармана пачку, вытащил оставшуюся сигарету и прикурил, пустив маленький язычок пламени своим пальцем. Вдохнув дым, мальчик закашлялся. «Боже мой, какая гадость. Зато это хотя бы успокаивает».       Шото выдохнул сероватое облачко и предался незваным воспоминаниям.