Наше бесконечное лето

      Вот уже несколько дней я жила в лагере «Совёнок»: ходила в столовую, в музыкальный кружок, купалась в речке и делала какие-то полезные пионерские дела. И за все эти дни мне так и не вспомнилось то, что я прибыла туда не по своей воле…       В одну ночь мне приснился сон, где мои родные искали меня, но не могли найти. Я пыталась сказать им о себе, но они не могли меня услышать. И скоро я проснулась посреди ночи, дрожа от ужаса. В домике с открытым окном было душно, а воздух словно выкачали из лёгких. Тихо, как мышь, я вышла на улицу и отошла пару шагов от домика. А после меня прорвало на слёзы. Мне стало одиноко и тоскливо от того, что я не была уверена в том, что вернусь домой. Я расстраивалась из-за мамы с папой, которые, как я думала, не находили себе места от того, что не могли отыскать меня. Я была совершенно чужда для этого мира, меня не должно было переносить сюда. Я хочу вернуться! Да, пускай я буду постоянно учиться и мучиться с этой физикой и геометрией. Пускай в моём мире у меня нет друзей. Я просто хочу быть дома, в своём времени и на своём месте!       В тот момент я поняла: я должна бежать. Бежать из этого лагеря, что заключил меня в себе. Я всполошилась и на ватных ногах в темноте побежала в сторону автобусной остановки. Мимо проносились домишки других ребят, площадь с памятником Генде в центре, ещё дома, здание клуба кибернетиков… Не помня себя, я оказалась на дороге, по обеим сторонам которой зеленели под покровом ночи поля. А над ними раскинулось звёздное небо. Но я не особо всё разглядывала, ведь просто бежала. Бежала долго, не жалея себя, и наконец рухнула на холодный асфальт в усталости. Я закашлялась, в горле пересохло. Пришлось передохнуть пару минут, прежде чем снова пуститься в путь. И я опять неслась по дороге в одних туфлях и ночной сорочке навстречу неизвестности. Однако неизвестность, казалось, лишь отдалялась от меня с каждым шагом. Я остановилась и обернулась. Лагерь оставался в десяти-двадцати шагах от меня, когда я наверняка пробежала дальше. Я тут же поняла: он не выпускал меня… — Даже не пытайся бежать. Это бесполезно, — раздался чей-то знакомый голос из тени дерева возле ворот лагеря. Спросонья я не могла видеть этого человека чётко. — Ты… кто? — спросила я.       В лунном свете показалось… моё лицо, только вот как-будто чем-то искажённое. Моя вторая версия грустно улыбалась, опираясь о дерево. — Я — это ты. Только вот… я здесь уже не в первый раз. — В смысле? — в голове не сразу всплывал канон игры. — Как бы тебе объяснить… Ты ведь сама всё прекрасно понимаешь.       Немного погодя, в голове выстроились логическая цепочка. Я вспомнила того самого пионера, который бесконечно проживал одну и ту же смену. — Получается… ты застряла в этом мире? — О, закликал мозг!       Мне стало не по себе. — И сколько ты тут же находишься?       Моя вторая версия засмеялась, словно в истерическом припадке. Она прикрыла глаза рукой и схватилась за ветку дерева. Я вздрогнула от этой неадекватной реакции: это не было похоже на меня. — Чудная ты, однако… Такой вопрос для меня весьма грубый. Ибо я уже не помню, сколько тут смен провела. Я потеряла им счёт уже о-очень давно… — И насколько давно? — Сказала же, что не знаю! — она перестала смеяться. — Получается, что я здесь… так же застряну?       Она усмехнулась моему испугу. — А ты боишься? Не волнуйся, одинокой ты то-очно не будешь.       Я ещё раз взглянула на дорогу вдаль, обернулась на ворота «Совёнка» и поняла, что в чём-то эта моя вторая личность права. Но я не хотела терять надежды. — А… как же автобус? Неужели он не может увезти обратно в реальный мир? — Сколько раз я ни засыпала бы в обратном автобусе, я всегда возвращалась в прибывающий… — вторая версия скрестила руки на груди. — И сколько раз я бы ни теряла сознание от голода в лесу вдали от лагеря, я снова возвращалась в него. — Но… в письме же написано, что я могу выбраться отсюда. — Хах, и ты веришь в эту чепуху? Это было сказано, чтобы ты раньше времени не паниковала. — Так… это что же? Замкнутый круг? Но за что же? — опять захотелось плакать. — Откуда я знаю?! — раздражённо отозвалась вторая «Наташа». — Да… да такого просто быть не может! — ответила я и бросилась бежать прочь от лагеря и моей второй личности. Но я опять забыла, что никуда не продвинусь таким образом. Поэтому я лишь попусту пробежала некоторое время и остановилась от того, что из-за душивших меня рыданий было трудно дышать. — Да какого чёрта?! За что мне всё это?!       По асфальту со стороны лагеря раздались чьи-то нелёгкие шаги. Повернувшись, я увидела в паре метров от меня парня. И это был тот самый «преследователь», с которым я сталкивалась почти весь второй день смены. Я шарахнулась от него назад, как от беса, и чуть было не вскрикнула от испуга. — Ты какого хрена тут делаешь, сталкер грёбаный?! — воскликнула я. — Хорош орать, сейчас пол-лагеря разбудишь, — шикнул на меня он. — А мне это и надо!       Он снова приблизился, я — назад. Но это продвижение будто бы и не помогло мне. — О-отойди от меня! — Да не маньяк я, чего ты так меня шугаешься? — Тогда зачем ты меня преследуешь? — А ты зачем?       В смысле? Я преследую? — Да я вообще тобой не интересуюсь! — ответила я после неловкого молчания. — Так и я тоже, — ответил парень. — Не поддакивай, а скажи честно… Ла-а-адно, тогда почему ты за мной ночью пошёл? — Да не шёл я за тобой, я сам планировал… эм… — он замешкался. — Что? — Не твоё дело, — ответил он. — Ну и пожалуйста, — я собралась уходить обратно в лагерь, как он перегородил мне дорогу. — Стой! — сказал парень. — Скажи, откуда едет автобус, который привозит сюда детей?       Вот так вопросец на засыпку… Я сама не знала ответа. Я просто проснулась уже в пути… Однако моё «не знаю» наверняка бы показалось ему странным. Как это я не могла знать, откуда, якобы, поехала отдыхать? Я была в замешательстве и не могла подобрать подходящих слов. — Ну? Чего молчишь? — З-забыла название города, — вот же, блин, фантазия, уехавшая на Мальдивы… — Почему вы все или молчите, или вообще отводите тему не понятно, куда? — парень озлобился. — А почему ты сам не знаешь, откуда приехал?       Даже в слабом свете луны я прочитала на его лице изумление. Он понял свой косяк. — Потому что тоже забыл, — он передразнил мой голос. — Уяснил вопросы? А теперь можешь отпустить?       Он не пустил меня. — Кто ты такая? — невпопад спросил он.       И что мне ему ответить? Своё имя? Расовую принадлежность? Гендер, ещё что-то? — Ты имя имеешь в виду?       Он слышимо выдохнул. Он будто успокоился и даже выглядел в тот момент уже не таким напряжённым. — Да, имя. А то даже не знаю, как тебя величать. — Я Наташа, — ответила я.       Вдруг он протягивает мне руку. Меня от такого поворота событий чуть не унесло на орбиту Земли. — Лёша, — представился он.       Я ответила ему рукопожатием. — Б-будем знакомы, — проговорила я, чувствуя некоторую неловкость. — Будем, — ответил Лёша.       Постояв с полминуты и подержавшись с ним за руку, я всё же отпустила его. А то как-то странно получается… — Что ж… пойдём обратно в лагерь?       И вот, уже вместе, мы пошли обратно к своим домикам. И к слову, оказалось, что мы жили почти что по соседству — через домик. Лёша пожелал мне спокойной ночи, на что я ответила глуповатым «Ага». А после мы разошлись… Что ж, этот парень оказался не таким отморозком, как мне сначала думалось. Может, даже сдружиться сможем… Потому что со мной, девчонкой-бедой, только на дружбу рассчитывать и можно.       Утренняя столовая была пуста. Многие пионеры к тому моменту уже успели поесть и во всю делали дела по лагерю. А я, тем временем, под грохот моющихся тарелок и стаканов на кухне столовки ковыряла ложкой холодную овсянку, с которой у меня в последнее время была такая же холодная война. Ну не нравится мне эта каша, ну что я поделаю? Но, раз больше вариантов нет, надо брать то, что дают.       Мою вязкую с овсянкой беседу прервал звук отодвигающегося стула. И за него сел Лёша, с которым мы той ночью на пару нарушали покой лагеря своими беседами на высоких тонах. — Доброе утро, — сказал он. — Доброе, — ответила я, бросив наконец мучить кашу. — А тебя чего на линейке не было? — А ты что, моё отсутствие заметила? — он хитро улыбнулся. — Даже Ольге Дмитриевне как-то всё равно на мои пропуски.       Вот это, блин, ты Шерлок… Я промолчала и снова вернулась к тарелке с овсянкой. Даже от неё меня стало меньше воротить, чем от Лёши в тот момент. — И чем же ты таким интересным занимаешься, что пропускаешь линейки? — я тоже решила поехидничать, что было не особо в моём характере. — Сплю, что же ещё! — ответил он и отпил чай из стакана. — А не проще ли просто раньше ложиться тогда? — А смысл? Чтобы снова посреди ночи вставать и гоняться за сумасшедшей пионеркой, которая решила умотать из лагеря за какой-нибудь безделушкой в райцентр?       Он это сейчас специально, да? Ну всё, хана тебе… — Я не в райцентре живу! И не надо было мне туда ночью! — я вскочила с места. — И никакая я не сумасшедшая!       Мои слова отозвались слабым эхо по пустому залу. Я схватила тарелку с овсянкой и остальную свою посуду со стола. Мне сначала хотелось опрокинуть тарелку Лёше на голову, однако я сдержалась и просто подошла и сдала её со стаканом и ложкой работнице столовой. Всё, блин, психовать начинаю… А думала, что к семнадцати годам стану более психологически стойкой. Но похоже, этот индивид и Ольгу Дмитриевну с Алисой на тот свет загнать может.       Я вышла из столовой как всегда на высшем уровне нервного напряжения и направилась на площадь. Однако по дороге я была настолько поглощена своими отрицательными эмоциями, что наткнулась прямо на Алису, которую ну вряд ли моя нерасторопность устроила. — Ой, прости, — сказала я, чувствуя свою никчёмность перед девушкой. — Смотреть надо перед собой, — ответила Алиса и обошла меня. И всё. Я как-то офигела от этой реакции, честно говоря. Не по канону это всё было как-то.       На площади, тем временем, во всю шла уборка. Пионеры собирали мусор и разгребали прошлогодние зажухлые листья. — Ой, Наташа, привет, — ко мне подошла Славя. — Поможешь нам прибраться?       Приехали… теперь не отвертеться. Я согласилась, всё же, помочь ребятам и взяла в руки грабли. С горем пополам мне удавалось работать этим чудным инструментом и при этом не калечить других. И когда мы закончили наводить марафет на площади, я почувствовала невероятное облегчение. А ещё во время работы я забыла весь негатив, и на душе стало легче. Не зря говорят, что у крепостных крестьян не было времени на грусть-тоску…       Я пошла к своему домику с мыслью, что скорее всего не застану Катю там, ибо в тот момент у неё было собрание в политкружке. И для меня это было как-то неприятно осознавать: Катя, как единственный мой хороший товарищ, будто отдалялась от меня с каждым днём смены. Тем более, на фоне неё я казалась самой себе глупой и весьма необразованной. У нас ведь иногда даже общие темы для разговора не могли найтись. И всё это вместе с нависшей надо мной тоской по родному миру и близким давало весьма грустный результат. Я чувствовала некую подавленность, хотя старалась вести себя на людях как обычный подросток, приехавший на смену и собирающийся хорошо провести эти три недели. Но чем дальше шло время, тем сильнее я отчуждалась от этого общества. А мне ведь просто нужно быть как все…       Я зашла к себе, чтобы переодеться на пляж, и быстро покинула домик. По дороге к реке я встретила Ульянку, которая показала мне кузнечика. Он был какого-то необычного оттенка зелёного, что удивило меня. Я попросила девочку дать мне кузнечика, однако он выпрыгнул из моих рук в траву и скрылся. Я почувствовала себя виноватой перед Ульяной, которая наверняка очень долго ловила насекомое. Но она просто махнула рукой и пошла дальше. И мне показалось, что я расслышала от неё очень тихое: «Да ну тебя».       Купаться мне как-то расхотелось, поэтому я просто присела под деревом и призадумалась, глядя на воду реки и мелькающие вдалеке вагоны поездов. Мне нужно было знать, как сделать так, чтобы вернуться в свой мир. Я не верила словам своей второй личности и считала, что где-то она поступала неправильно. Я должна была найти хоть какой-то способ вырваться из этой «ленты Мёбиуса».       В том письме, которое я прочла в день приезда в лагерь, было сказано что-то про ошибки, которые могли бы оставить меня на ещё один цикл. И что же это за ошибки? Грубость кому-то из главных действующих лиц в этом театре абсурда? Чрезмерное любопытство? Несоблюдение правил лагеря? Что, блин, такого не делала моя вторая личность, что она оставалась в этом мире вновь и вновь? Голова тяжелела от этих мыслей. А ещё она тяжелела от жары, которая постепенно набирала обороты. Интересно, в «Совёнке» вообще бывают прохладные дни? Я склонила голову на плечо и потихоньку задремала.       Очнулась я, как мне тогда казалось, очень скоро. Когда я приоткрыла глаза, передо мной был Лёша. Как неожиданно и неприятно… — Ты чего тут лежишь? — спросил он, и мне послышались нотки беспокойства в его голосе. — Да так, о жизни размышляю, — неопределённо ответила я, приподнимаясь на локтях. Оказывается, во время дрёмы я сползла из положения сидя в положение лёжа. — Ты так лицо своё сожжёшь или солнечный удар заработаешь, — заметил Лёша. — Философ… — Ну, я хотя бы думаю… — Думай, но в тени. А то ты потом всех своей облезлой физиономией пугать будешь, — Лёша хихикнул. Я фыркнула и снова облокотилась спиной о ствол дерева. — Какие мы обидчивые… Фи таким быть! — Зачем ты вообще сюда пришёл? — Я пришёл купаться. А тут ты под деревом валяешься, прямо под солнышком. Вот и подошёл… предупредить хотел. — Спасибо за заботу, но я в этом предупреждении не нуждалась. — Как знаешь… — он пожал плечами и тут же спросил. — Вы что, с Алисой сёстры? Почему ты такая же вредная, как она?       Мне в тот момент показалось, что он просто-напросто решил надо мной поиздеваться. И это меня ничуть не радовало, а скорее наоборот. — Отстань, пожалуйста. Что я тебе сделала? — протянула я жалобно. — Ничего, — Лёша непринуждённо и невинно улыбнулся. — Просто ты так смешно реагируешь на мои подколки. Никогда не предскажешь, что ты выдашь в ответ. — А ты не можешь, пожалуйста, использовать эти подколки на ком-то другом? А то ты мне уже так надоел, что сдохнуть хочется. — Не-а.       Моих моральных сил уже не хватало. Я поднялась с земли и потопала в сторону выхода с пляжа. Я не собиралась терпеть такое отношение к себе дальше. — Опять уходишь от меня? — услышала я за своей спиной. — Я ведь от тебя не отстану.       Я развернулась и подошла к нему. — Чего ты хочешь? — спросила я его. — Что мне надо сделать, чтобы ты наконец отстал от меня? — Ничего мне не надо. — Помереть теперь что ли, чтобы ты отвалил? — Не, ну из-за меня убиваться не надо. Я не настолько особенный тип.       Я ухмыльнулась и продолжила свой побег с пляжа. Никто меня даже и не останавливал теперь. Однако я уже чувствовала интуицией, что судьба нас с Лёшей столкнёт ещё не раз. И возможно в самой неприятной ситуации…       Я зашла в музыкальный кружок к Мику, которая была там уже достаточно давно. Поздоровавшись с ней и обменявшись новостями, мы приступили к нашим занятиям музыке. Мы, к слову, все эти дни готовились к творческому вечеру, который должен был состояться на следующей неделе в пятницу. Мику с предвкушением ждала этого события как очередной повод показать свой невероятный музыкальный талант. Я же, как всегда, была взволнована своим возможным провалом на этом вечере. Ведь я пока играла не особо хорошо и не могла похвастать своими навыками. Да, я за те дни смогла неплохо освоить основу, однако этого было далеко не достаточно для хорошего выступления. Но Мику постоянно была на позитиве и подбадривала меня. Да, она была чрезмерно болтливой, но её доброта и искренность перекрывали этот недостаток с лихвой. — Раз, два, три! — отсчитала Мику до начала игры. — Давай!       На первых порах я запиналась даже о лёгкие вступительные моменты. Но вскоре я наловчилась и уже смогла в нормальном для себя темпе играть. А Мику пела какую-то очень красивую песню на одном из своих родных языков — на японском. У нас неплохо получалось работать вместе, и это было даже очень здорово. У меня появлялась некоторая уверенность.       Но время подошло к обеду, причём уже относительно давно. Мы с Мику припозднились с приходом в столовую, однако свой паёк получили. Как ни странно, но в тот день многие пионеры припозднились. Хотя вот я не увидела главного опаздывающего в лагере — Лёшу. Потонул там что ли? Или уже успел сходить с ранними пташками? Я уже с этого дня начинала потихоньку догадываться о том, что мой новоиспечённый знакомый не пионер, а, возможно, такой же школьник, как и я.       Как бы то ни было, я быстро закончила с едой и поспешила к Мику в кружок. Только вот я остановилась на площади от одного очень уж интересного зрелища: возле Генды сидели Лена и Лёша и вместе… читали книгу. Меня это всё, честно говоря, поразило, ибо такого спокойствия на лице паренька я ещё не видела. Что ж, ладно, всякое случается… Даже такое. Я направилась по своим делам дальше и уже больше не вспоминала про своего злосчастного знакомого. Ну, по крайней мере, до вечера…       Вечером должна была состояться всеобщая лагерная дискотека. И даже от мыслей о ней меня уже начинало подташнивать. Но Катю, наоборот, эта тусня очень мотивировала, и она в возбуждённом состоянии собиралась идти на площадь. Она была в своём лёгком белом платьице, в котором появилась в день заезда, и в босоножках. Волосы она впервые за всю смену распустила. Выглядела она в таком виде симпатично. — А ты чего, не идёшь что ли? — спросила меня Катя, прихорашиваясь возле зеркала. — Не хочу, — ответила я наотмашь. — Я от жары и так помираю… — Так может сходишь в медпункт? Виолетта Андреевна ещё вроде не ушла. — Да всё нормально. Просто сморило слегка. — Тогда почему не идёшь на дискотеку, если всё нормально? — Я не в том сейчас состоянии, чтобы безудержно веселиться, — я начинала терять терпение. Почему бы тебе просто сейчас не отстать от меня? — Да брось, пойдём! — Не-е-ет, — я обняла подушку на своей кровати. — Скажи Ольге Дмитриевне, что у меня болит голова. Я не пойду никуда, даже не упрашивай. — Как знаешь, — Катя с грустью вздохнула и вышла из домика.       Оставшись одной, в сумеречной тишине домика, я загрустила из-за своей собственной скучности. И зачем я вот так себя повела? Некрасиво вышло, вообще некрасиво! За что же я такая необщительная уродилась? Да, мне не нравились всякие дискотеки, особенно в школе, потому что на них собирался не самый лучший контингент нашей параллели. А ещё играла отвратительная, на мой вкус, музыка, от которой, к сожалению, фанатели почти все. Вот из-за моего «не-такая-как-все» я и хожу без друзей… Зато уникум, нечего сказать.       Я выбралась на улицу, когда на лагерь опустилась ночь. Невдалеке слышались мелодии медленного танца, от которых меня воротило примерно так же, как и от Лёши в тот день. Поняв, что мне почти некуда идти (ибо многие интересные места — за площадью), я пошла в сторону библиотеки. Но шла я именно к сцене: хотела рассмотреть её поближе и походить по ней. Шла я в полумраке и полном одиночестве. Из-за того, что все, кто мог, сбежали на дискотеку, везде было пустынно. И от этого мне было немного страшно. Мне казалось, что опасности так и поджидают меня за каждым кустом или деревом.       Рядом со мной зашуршал куст, и я тихо вскрикнула от испуга. Куст быстро примолк, будто существо, бывшее в нём, побежало куда-то дальше. Я решила проигнорировать свой страх и, в компании с мандражом, продолжила путь к сцене. И он того стоил: когда я пришла к месту назначения, меня поразила вся та атмосфера, что царила там. Там, казалось, рассеивался весь мой ужас от ночного одиночества, который тревожил меня всю дорогу. И с лёгкостью в душе я подбежала к сцене и забралась на неё. Свод, похожий на половину купола, был для меня просто высоченным. Я подпрыгнула к нему, чисто ради эксперимента. Не достала, увы. Но это меня долго не беспокоило. Я прошлась по сцене и даже немного покружилась на ней, имитируя танец. А потом я решила спеть. Чисто ради себя. Всё равно в тот момент рядом никого не было и никто не мог услышать моё пение, которое было больше на попытки ребёнка податься во взрослую музыку с глубоким смыслом. Серьёзно, не повезло бы тому человеку, который бы услышал мои потуги. Он бы просто умер от смеха или испанского стыда.       Как бы то ни было, я вспомнила одну из своих любимых песен на английском и начала петь. Мой голос эхом отражался под куполом и некоторое время ещё было слышно слова последних строк. Я так увлеклась процессом, что совершенно забылась и начала пританцовывать. И всё это забытье продолжалось недолго, ибо я услышала за своей спиной чьи-то одиночные аплодисменты. — Бис! — я узнала этот голос сразу. Ну вот чего ему на месте не сидится?       Я вспыхнула от того, что была замечена в своём любимом занятии. И причём не самым лучшим человеком. — Ну хоть кто-то в этом лагере отвратительно поёт. А то я уж подумал, что нахожусь среди роботов, — сказал Лёша. — Спасибо, и без тебя комплексов хватает… — проговорила я и уж было хотела спуститься со сцены. Однако я как-то умудрилась запнуться о воздух, и на землю я приземлилась не ногами, а всем своим бренным телом. Я охнула от боли и досады. — Ты… в порядке? — спросил Лёша, встал со скамейки и подошёл мне. — Не подходи ко мне! — крикнула я в озлоблении на всю эту ситуацию. Когда я приподнялась, я почувствовала боль в коленке. — Чё-ё-ёрт, только не это… — Давай помогу. — Не надо мне помогать. Помог уже!       Но Лёша проигнорировал мои слова и подошёл поближе. — Сильно болит?       Я посмотрела на него в упор и тут же отвернула голову набок. — Да нет, фиговое дело. Просто ушиб, наверное, — я подвигала ногой и зашипела от боли. — С-собака… — Надо бы в медпункте тебя показать… Сама пойти сможешь? — Хороший вопрос, — опершись о стенку, я попыталась встать на ноги. Но коленка опять заныла от неприятных ощущений. — Походу нет. — Ну, раз так, то извиняй, — Лёша поднял меня на руки и потащил по дороге к медпункту.       Сказать, что мне было некомфортно рядом с ним находиться — ничего не сказать. Мало того, что нога жутко болела, так меня ещё и грозились уронить. За время всего пути до медпункта я столько комплиментов по поводу своего веса услышала, что будь здоров и психически устойчив. И когда мы, всё же, дошли до места назначения, то встретили неприятный сюрприз: медпункт был уже закрыт. — Да ё-моё, — пробурчал Лёша. — Нам теперь до утра ждать? — А может мы сходим на площадь и поищем Виолетту Андреевну там? — Да бесполезно это. Она выполняет свои обязанности ровно так же, как выполняет обязанности вожатой Ольга Дмитриевна. Только зря сходим…       А нога тем временем начала потихоньку проходить. У меня даже появилась мысль сказать об этом, однако я боялась, что моё облегчение ненадолго. Поэтому просто промолчала. — Ладно, и что мы с тобой делать будем? — спросил Лёша. — Можешь тогда просто отнести меня в мой домик? — сказала я. — А завтра всё пройдёт. — Ну, раз ты так говоришь, то пошли.       В не очень скором времени мы достигли порога нашего с Катей домика и зашли внутрь. Лёша посадил меня на мою кровать и сел рядом со мной. — Ух, ну и побегал с утяжелением, — проговорил он, протирая лоб ладонью. — И не такая уж я и тяжёлая, — приметила я. — Заметил…       Где-то минуту мы просто молчали, сидя бок о бок друг с другом. Где-то на площади продолжала играть музыка, уже более весёлая. Но наше молчание было прервано. — Наташ, — обратился ко мне Лёша. — Что это за место?       Я опешила, ибо опять не знала, что ему ответить точно. Ведь я прекрасно понимала, что нахожусь в игре. — Лагерь, просто летний лагерь, — ответила я. — Нет, я не это имел в виду. Что скрывается под видом этого лагеря? — У тебя есть предположение, что это какое-то особенное место? — Да, это место какое-то не просто особенное. Оно странное. Все вокруг ходят словно по какому-то расписанию, отвечают постоянно шаблонными фразами, ведут себя слишком предсказуемо. Словно вокруг меня не люди, а картонки. Ещё и… многие тут слишком уж идеально что-либо делают. Та Мику из музыкального кружка безупречно поёт и играет чуть ли не на всех инструментах, Лена будто прочитала все книги на свете и прекрасно их толкует. Те ботаники из кибернетического кружка уж слишком много для школьников знают о робототехнике… Всё это ну слишком уж странно. И меня это пугает…       Шерлок… Ну реально, Шерлок во плоти! — А ещё и… эти неопределённые ответы на вопросы о райцентре, об автобусе, о местоположении города, из которого забрали всех. Никто даже не может дать внятной информации о своём месте жительства. — То есть, ты тоже не знаешь, как оказался здесь?       Лёша посмотрел на меня округлёнными глазами. Видимо, он был удивлён таким моим вопросом. — «Тоже»? — переспросил он. — Погоди, ты так же, как и я, не знаешь, как оказалась здесь? — Ну… типа того.       В этот момент в домик зашла Катя… Её лицо нужно было увидеть, ибо её реакция на присутствие Лёши на одной со мной кровати была бесценна. — Наташ, я чего-то о тебе не знала? — спросила она. — Ты всё не так поняла, — тут же начала я, краснея. — Он просто занёс меня в домик, потому что я ушибла ногу на улице и не могла идти сама. — Не, это ещё ладно. Но на кой чёрт ты на улицу потащилась, раз сказала, что не хочешь никуда идти? — сказала Катя. Я промолчала, ведь не могла ответить внятно на причину своего выхода. — Ладно, бог с тобой. Сейчас я просто хочу спать. — Виноват, — сказал Лёша и тут же встал с кровати. — Доброй ночи, девочки. Я побежа-ал… — и скрылся за дверью. — Что ж… Как прошла дискотека? — Хо-ро-шо, — пропела Катя, переодеваясь. — Правда вяленько было на медляке… — Очевидно, — проговорила я и тоже решила переодеться. Нога ведь к тому моменту уже не так сильно болела. — Кстати… а что это был за парень, с которым ты сейчас в домике сидела? Ты что-то слишком часто на него в последнее время смотрела. — Это было заметно? — меня застали врасплох этим вопросом. — Очень, — подтвердила Катя. — Да так… просто недавний знакомый. — А-а-а, ясно… Ну ладно, знакомый — так знакомый, — Катя приподняла одеяло и легла под него. — А сейчас баиньки пора. Выключишь свет?       Уже лёжа в кровати, я начала думать над всеми событиями, произошедшими в тот день. И в голове постоянно возникали мысли о Лёше, который, как мне уже думалось, был из будущего. Так же, как и я. Мне нужно было поговорить с ним об этом и выяснить, как же он попал сюда. И почему попал. Ведь судьба бы просто так не стала бы кидать меня в другой мир. Должно быть, у меня какие-то проблемы в жизни, на которые я не обращаю внимания. Возможно, это одиночество. Возможно комплексы или низкая самооценка. Но мне кажется, будто это всё полная фигня и существует более глубокая причина, по которой меня перенесло в «Совёнок». Должно быть, именно для того, чтобы я переосмыслила всё и сделала правильные выводы. Так вот что должно вывести меня из этого мира… Я должна понять, что со мной не так.