***
Когда трое братьев вошли на территорию бывшего завода, где временно, перед очередной транспортировкой, хранилось оружие, они застали далеко не забавную картину. Двадцать четыре человека, связанных по тройкам со скотчем на ртах и пластиковыми хомутами на руках и ногах, сидели на полу. Некоторые из них, что входили в ближний круг, стыдливо прятали глаза. Ягыз сразу приказал Эрдалу посмотреть, что там на камерах, и вновь вернул свое внимание на поистине жалкую картину. — Это стыд! Ебаный стыд! Вы должны были сдохнуть, но не позволить в очередной раз нагнуть себя! — заорал первым Гекхан, краснея и раздуваясь в лице. — Вам повезло, что вас не видит отец. — Давайте перестреляем их к чертям, — предложил Синан, — почистим, так сказать, кадры. Эти ни на что не годны, — он ухмыльнулся, зачесывая назад пышную копну кудрявых волос. — Кто-нибудь расскажите нам то, чего мы ещё не знаем, — спокойно произнес Ягыз, ища среди связанных людей хоть пару сознательных глаз и осматривая опустевший склад. Не первый, не второй и не третий раз перед ними представала эта нелепая картина. Связанные люди, обчищенный склад, сорванная перевозка, миллионные убытки, но главное — падающий с каждым промахом авторитет семьи и вес слова Хазыма Эгемена. Если на собрании примут решение отстранить Хазыма Эгемена от дел ввиду стабильных многомиллионных убытков, то по правилам это произойдет только через его смерть, а также смерть Ягыза и Гекхана, которые на равных правах входили с ним в самую крупную турецкую группировку «ХAK», занимающуюся торговлей и перевозкой оружия. До этого дня семья Эгемен самостоятельно покрывала все убытки, но их резервы таяли на глазах. Кто-то методично вытеснял самую могущественную семью в торговле оружием на территории Турции на протяжении последних трех месяцев и делал это не оставляя ни одной зацепки. Вопрос был задан. Все молчали. — Никто не будет говорить? — вспыхнул Гёкхан, разглядывая людей с заклеенными ртами. Подал знак курд Фахри, бывший государственный разведчик, которого привлек к делам Ягыз. Он сдернул с него скотч и тот, поморщившись, заговорил. — Мы ничего не видели, ничего не слышали. В одно мгновение нас закидали дымовыми пушками, вот и все. Проснулись все связанные, — обратился он к Ягызу и раздраженно прикрикнул на паренька рядом. — Да заманал дергаться, Реха. Гекхан закатил глаза — они уже это слышали. В это время подошел Эрдал. — На видео ничего нет. Точнее, организованные люди в масках и черной одежде, методично опустошающие склад. Между собой не переговариваются, приказы, судя по всему, получают через наушники. Переговариваются тоже. За 40 минут всех повязали и вывезли оружие. — Номеров у грузовиков конечно нет? — спросил Гекхан и Эрдал покачал головой. — Есть ещё кто-то, кому есть что сказать? — разрезал тишину Ягыз. — Реха кажется что-то хочет сказать, — указал Гекхан на паренька рядом с курдом, который не переставал дергаться и мычать. — Наверняка хочет сказать, что нужно отлить, — прыснул Синан. Ягыз подошел к парню и сдернул с него скотч. — Учитель, — прохрипел он. — Что? — спросили все трое братьев. — Учитель. Между собой они называют его учитель, — пересохшим языком прошептал Реха, который ввиду своей халатности и любви решил посреди смены сбегать к своей девушке и вернулся под конец нападения, оказался единственным свидетелем случившейся облавы.***
Тем же вечером Ягыз и Синан отправились в бордель «Гри», адрес которого с помощью небольшого кровопролития достал Синан. Сегодня в этом царстве продажной любви должен был быть Учитель. Кроме места его сегодняшнего пребывания, им так ничего не удалось о нем узнать. Это была та часть Стамбула, которая им была неподвластна — все нити вели к наркобизнесу, с которым семья Эгемен не имела никаких дел. Одним из главных правил ХАКа было не торговать наркотиками. Рано или поздно они найдут след, но пока переговоры с наркобаронами шли шершаво — своих они не выдавали. Однако причастность Учителя к этому бизнесу уже о многом говорила Ягызу, но он решил промолчать, пока не переговорит с некоторыми людьми и в том числе с отцом. В «Гри», несмотря на название, не было ничего серого. В помещении преобладали черные, золотые и синие оттенки, интерьер был выполнен в восточном и кричаще-богатом стиле. Ягыз подозвал пару девочек за их стол, чтобы не привлекать внимание, и приказал есть, пить и не болтать. Синан расстроился такому раскладу, но так же, как и брат, начал обследовать помещение. Первый этаж борделя был занят баром, бесчисленными столиками, сценой, на которой выступала неизвестная, но весьма аппетитная особа, а также столиками у стен, спрятанными за балдахинами. Второй этаж с выходящим балконом был предназначен для непосредственных утех. — Я такого нигде не видел, только посмотри, — Синан был явно заинтригован чем-то. Ягыз повернул голову в ту сторону и не увидел ничего примечательного — за столиком впереди них сидело пять хохочущих, весьма привлекательных девушек на разный вкус. Однако одна из них, сидящая к ним спиной, была словно одета по-мальчишески. Из-за высокой спинки дивана практически не было ничего видно, кроме ее нахально раскинутых рук на спинке дивана. Одна ее рука ласкала за шею сидящую рядом девушку с копной пшеничных волос, надавливая на позвонки большим пальцем и притягивая к себе девушку. Она властно впилась в ее пухлые розовые губы, глубоко и лениво целуя. — Охренеть, — обалдевшим голосом прошептал Синан. Остальные девушки за столом пацанки сохраняли подчеркнуто-сексуальное поведение и спокойно реагировали на поцелуй, — мир начал вращаться в другую сторону, а мы и не заметили. — Это кто? — спросил Ягыз у сидящих рядом девушек, однако они пожали плечами «не знаем, гость». В это время к гостю подошла тучная хозяйка заведения с высокой прической, о чем-то поинтересовалась у нее, сверкая бриллиантовыми сережками и, поклонившись, отошла. — Ты совсем не удивился, братишка? — непонимающе спросил Синан. — В Англии я видел вещи и пооткровеннее, — равнодушно бросил Ягыз, — лучше сосредоточься на мужчинах, мы тут не девок пришли рассматривать. — И я видел, но чтобы вот так, в борделе, чтобы девочки снимали девочек, — продолжал Синан. Ягыз с мукой вздохнул, понимая, что они теряют время и никого похожего на искомого человека здесь не было. Он сам не знал, кого искать, и следил за всеми, но чутье ему подсказывало, что здесь нет того, кого он ищет. Он поговорил с несколькими работниками и работницами, с хозяйкой заведения, но все молчали как рыбы. Что касается хозяйки заведения, которой положено знать, кто ее гости, то ее молчание было молчанием преданного человека, которого больше волнует не сила Эгеменов, а чья-то другая. — Ягыз, ну взгляни же на это, — вновь отвлек его от наблюдения за новым потенциальным подозреваемым, который примерно подходил его представлениям об Учителе. — Что она будет делать сразу с четырьмя девками? У нее даже члена нет, — возмущался Синан. Ягыз увидел пацанку лишь со спины, она по-хозяйски обнимала двух девчонок за талии, поднимаясь по винтажной лестнице наверх. Ее рука спустилась ниже и сжала попку, обтянутую бархатной тканью. Этот жест показался Ягызу крайне сексуальным и впервые за долгое время Ягыз вспомнил о существовании женщин, о существовании секса. Он расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и отвернулся. Еще раз осчмотрев помещение, Ягыз набрал Эрдалу, который дежурил на улице, но тот ничего особенного тоже не заметил. Они зря теряли тут время, пока Гекхан в одиночку проводил крайне крупную перевозку из порта на склад. Ягыз, наградив девушек за молчание несколькими купюрами, отправил их восвояси и принялся рассуждать вслух о человеке, которого они ищут, пытаясь сподвигнуть своего, отвлекшегося на спутниц, брата к размышлениям. Но вместо этого начали спорить, мог ли Учитель быть человеком с улиц или все-таки эта рыба намного крупнее. Через час Хазан выскользнула из пустой приватной комнаты и расположилась на балконе, наблюдая за братьями Эгеменами. Скоро им должны были позвонить. Она оценивающе смотрела на обоих. Но разглядывать Синана ей скоро наскучило — в нем не было ничего интересного для нее. Типичный немозговитый убийца-донжуан. Самой интересующей фигурой в семье Эгемен для нее был Ягыз, молва о котором неожиданно взбудоражила Стамбул еще три года назад, когда на Собрании ХАКа, нарушив все правила, он убил человека, посмевшего угрожать его семье. А после этого реорганизовал финансовую сторону общего бизнеса, увеличив прибыль каждого участника. С тех пор фигура Ягыза Эгемена стала частым предметом обсуждений в узких кругах, однако интересоваться делами и Ягызом Эгеменом в том числе Хазан начала только с недавних пор. Было в нем что-то неуловимое, что вызывало у нее подозрения по поводу его истинных целей. Он был слишком самоуверен в деле, частью которого стал слишком недавно, и она неизбежно проводила параллели с собой. Каково же было ее разочарование, когда сегодня она впервые увидела его сблизи. Каким же неказизстым ей показался средний Эгемен. Бесформенный нос, тонкая линия губ, абсурдно густые брови, длинные словно у цапли ноги, а глаза серые, мертвые как у рыбы. Несуразица на несуразице. Ему позвонили и он провел своим длинным пальцем по экрану телефона и даже этот жест показался Хазан невыразительным. Хазан подмигнула девочке, отвечающей за музыку, и прежде, чем Ягыз успел рассказать Синану в чем дело, объявили, что следующая песня играет специально для семьи Эгемен. Хазан казалось забавным подшутить над ними и она заказала им песню «Hadi bakalim» Сезен Аксу. Дальше началась заварушка, в очередной раз подтверждающая мысли Хазан о немозговитости младшего Эгемена. Он истерично начал кричать «Кто, блять, такой этот Учитель?», вытаскивая пистолет и стреляя в воздух. Что ж, придется тетушке Зекийе закрыться на ремонт на пару дней. Девки, привыкшие к выкрутасам посетителей, лишь хохотали над ним, отвечая «Учителей ищите в школе». Хазан, не досматривая шоу, направилась к черному выходу.