Безупречный противник

Синан забрал малышку-Омрюм с собой, чтобы показать ей одну из стремительно улетевших бабочек, теперь гуляющую на коре и листьях старого дуба. Неловкость и молчание повисло между молодыми людьми, Хазан намеревалась сказать что-нибудь, что удержит Ягыза рядом, но ее внимание привлек длинный кортеж подъезжающих черных автомобилей. Девушка растерянно посмотрела на мужчину: что за детский праздник с собранием мафиози? Хазым и Гекхан бодро направились приветствовать прибывших, пожимая руки и целуя своих друзей в обе щеки. Улыбки и дружеские замечания заняли людей. К ним же с криком «дядя Мурат пришел» подбежала Омрюм, забыв о бабочках, с нетерпением ожидая гору подарков. И она действительно их получила от друзей Хазыма Эгемена: большие плюшевые медведи и зайцы, корзины цветов, воздушные шарики. Хазан были интересны подарки для самой семьи, но об этом могла знать лишь сама семья. В которой она пока не была. — Вы не смотрИте на их улыбки и радушные приветствия, Хазан. Это самые опасные и безжалостные люди в нашей стране, — обратил на себя ее внимание Ягыз. Несмотря на прошлую ночь, он вновь начал обращаться к ней на вы. Хазан внимательно посмотрела на него в немом вопросе. Они вдвоем были на виду у всех и она поймала на себе взгляд женщин, сидящих за столом, с одной стороны, и взгляд партнёров Ягыза с другой. Он лишь им кивнул в почтении. Манеры Ягыза в каждом движении были убийственно безукоризненны и отточены уверенностью. — Каждый из них прославляет войну, ведь благодаря каждой новой развязанной войне они смогут продать больше оружия и стать богаче. И они правы, только в прошлом году на оружие в мире было потрачено свыше 1 триллиона 400 миллиардов долларов. Довольно большой кусок от пирога мировых денег, вы так не думаете? Хазан поджала губы, чтобы не поделиться своими блестящими познаниями относительно самого прибыльного нелегального бизнеса. — И с такими деньгами, вы даже не удосужились пригласить аниматоров на день рождения единственного ребенка семьи… Или хотя бы украсить все, — хмыкнула Хазан, глядя на не особо веселую, откровенно говоря, напряженную атмосферу недетского праздника. Самым весёлым казался Синан, прямо сейчас зацеловывающий Омрюм в приступе весёлости и оттягивающей ее от взрослых мужчин, говорящих о кровавых делах. Там же была Севда, распоряжающаяся относительно подарков Омрюм. — Хазан, пойдёмте, я покажу вам оранжерею? Там мы сможем свободно поговорить с вами, — Ягыз указал ей путь и она последовала за ним, оставляя за спиной собрание крайне интересующих ее людей. Но Ягыз Эгемен интересовал ее много больше. Они обошли его небольшой двухэтажный дом слева и прошли к ровным рядам многочисленных теплиц и аккуратно посаженных деревьев, подошли к архитектурно превосходно выполненной стеклянной оранжерее. Полная тишина окутала их и он открыл перед ней дверь в цветочное благоухающее царство. — Для этого должно быть совершенно другое мышление. Моя семья не устроит праздник ребенку, потому что она слишком мала и ещё ничего не принесла своей семье, этот праздник — лишь повод собраться в непринужденной обстановке, — продолжил Ягыз, словно они вовсе не прекращали разговор. Хазан прогуливалась по помещению и ее внимание захватил цветок, который прежде она никогда не видела. Она прикоснулась кончиками пальцев к нежному розовому лепестку, а затем вдохнула его аромат и вновь поднялась, ловя на себе взгляд Ягыза. — Большинству людей, которые соберутся сегодня здесь, абсолютно плевать, сколько людей погибнут в войнах. Наоборот, по их мнению, будет лучше, если погибших будет как можно больше. Чтобы перенаселенный мир вздохнул свободнее впоследствии. Чтобы они могли продать как можно больше оружия сейчас. — Ягыз, вы похоже сочиняете на ходу, чтобы впечатлить меня, — закачала головой Хазан, усмехаясь. — Большая часть оружия производится государствами, кому нужно оружие, произведенное кустарным методом? Что вы вообще можете произвести? — она говорила пренебрежительно, намереваясь разболтать Ягыза, разозлив его по максимуму. — Вы заблуждаетесь. Большинство развитых стран мира стремятся сохранить свой имидж, прежде всего перед своими гражданами, а потом перед своими соседями и союзниками. В них крайне распространены пацифисткие настроения, они связаны договорами разоружения, но они понимают, что войны — неизбежная часть мира и неминуемая участь. Мы поставляем им оружие, которое сами они производить не могут, восполняя, так сказать, недостаток. Поэтому на нас давят со всех сторон, полагая, что смогут изменить политику ХАКа. «Знает или не знает?» — вновь с волнением подумала Хазан. А если знает о том, что перед ним стоит та, кто задействована в изменении этой политики? Нет, если бы знал, она бы увидела это в его глазах. В них бы было больше игры, между ними было бы больше хождения на острие ножа. Он не знает. — И эти страны все равно не смогут воспользоваться этим оружием, — настаивает Хазан и поздно осознает, что даже не спросила, что такое ХАК. — Свои руки они не запачкают, вы правы. Для этого есть подконтрольные страны-союзники и террористические группировки. Хазан остановилась, вглядываясь в его сверкающие хитрецой глаза. Он наблюдал за ней, за тем, как она реагирует на каждое его слово, проверял ее. Несомненно, он пытался узнать, что она за человек. Но зачем? Подозревал? Возможно, но ещё в его глазах был интерес к ней. Она уже его заинтересовала и это стоило ей… практически ничего. Ведь она притворялась лишь самую малость. Хазан знала, что она красивая и ее красота сыграла в ее жизни, немалую и, по большей части, нехорошую роль. Она хотела с себя смыть ее, но Текин вновь перевернул ее только наладившийся уклад жизни с ног на голову, приказав ей войти в семью Эгемен. Хазан знала, что это, знала свою власть над мужчинами и чувствовала ее, ненавидя. Это принижало в ней все, принижало ее личность, выцарапывало ее изнутри и заставляло ненавидеть свою женственность. Ягыз же говорил с ней как c равной… и она видела, что он наслаждается этой беседой не меньше ее. Несмотря на то, что она противоречила каждому его слову. Он видел в ней личность, так ведь? — Вы сказали… политику ХАКа, что это значит? — Если коротко, ХАК — организация, занимающаяся производством, транспортировкой и продажей оружия, в которую входит моя семья. — А откуда такое название? — спросила Хазан, которую всегда мучал этот вопрос. Слово «hak» имело множество разных значений: это и право, и справедливость, и доля, и вклад. Что же конкретно приписывали себе эти надутые индюки? — Это акроним. Составлен из первых букв имен создателей организации, — пояснил Ягыз. Хазан была удивлена, потому что впервые об этом слышала и знала только то, что этой организации около тридцати лет. — «Х» — Хазым Эгемен, «А» — Аслан Йылдыз, «К» — Каплан Чамкыран, — расшифровал Ягыз и Хазан застыла. Хазым Эгемен — отец Ягыза, Каплан Чамкыран — лидер ХАКа, но Аслана Йылдыза в организации не было и она о нем прежде не слышала. Стоит разузнать все у отца, может он что-то знал об этом. — Так значит, ваш отец, один из больших боссов, — кивнула Хазан, — и доля вашей семьи в этом кусочке денежного пирога велика. — Я скажу вам на сегодня последнюю вещь, в которой, как я вижу, вы заблуждаетесь. Вы сказали, что государства массово производят оружие и их доля преобладает, но это смотря с какой стороны посмотреть. Произведенная техника простаивает в мирное время, она не задействована. С другой стороны, на данный момент в мире насчитывается около 800 миллионов экземпляров стрелкового оружия и легкого вооружения. Вы знаете что это? Это револьверы, винтовки, пистолеты, ручные гранаты, мины и прочее, и каждый год это число растет на 7 миллионов. На каждого человека в мире в год производится больше 2 пуль, это значит 15 миллиардов пуль в год. А теперь представьте, что 60% всего этого находится в руках не военных, а обычных граждан. — Зачем вы мне это говорите? — искренне удивилась Хазан. — Я знакомлю вас со своим миром, — не менее искренне ответил Ягыз. — К чему же? — Мне нравится ваша реакция. — Простите, я не поняла? — То, как вы улыбались после перестрелки, госпожа Хазан… Я до сих помню как горели ваши глаза и щеки. И сейчас вы в предвкушении терзаете губы, потому что хотите услышать ещё, — Хазан сразу отдернула руку. — Мы же видим это только в кино. И только то, что лежит на поверхности. Не буду лгать, мне это интересно. Все, о чем вы говорите, Ягыз, — с чувством произносит Хазан. Именно таким образом она вытянет все о его работе и поймет, каким образом Эгемены все ещё на плаву. Рыбка сама плыла к ней в рук. Жадный интерес Хазан ко всему пленил Ягыза, вызывая уважение, но для себя он отметил, что эту девушку надо хорошенько предостеречь. Иначе такая пылкость и неосторожность неизбежно выльется в ее несвоевременную смерть. — Большинство фильмов этого жанра лишь популяризуют творящийся беспредел, не показывая всей агонии людей, которые в это ввязаны, — ответил он, стремясь направить ее мысли в правильное русло. — Допустим, вы знакомите меня со своим миром, но где находитесь вы сами, в какой точке? — Ягыз открыл перед ней новую дверь, в следующий павильон оранжереи, наполненный тропическими растениями. — Я лишь… небольшая часть мозаики, Хазан. Думал, что временная, но… — вздохнул Ягыз. Хазан почувствовала как обожглась об его искренность. Он тоже удивился и замолчал. Ягыз достаточно знал себя, чтобы спокойно признаться себе, не обманываясь, что гордая красота и грация Хазан пленили его с первого мгновения, когда она лишь успела обернуться к нему. Она была словно удар молнии. Столь сильно было первое впечатление, что он мог возродить тот ее образ у себя в голове в любое время. Хазан была красива. Другое дело, что он не доверял ей и он никогда не обманывался в людях. Однако не доверять ей было невозможно. Из самого надёжного источника он знал, что Хазан перед ним чиста. Что в ее прошлом все чисто. Выросла в детдоме, отучилась, работает. Единственное, что не давало ему покоя — ее работа. Свой офис в 26 лет, у девушки, у которой никого и ничего нет? Это не было чем-то слишком невероятным, ведь девушка была умна и обладала сильным характером… однако мысль о любовнике не покидала его. Он вовсе не верил в ее наклонность к женщинам, не тот типаж, да и она флиртовала с ним в конце концов, она была женщиной рядом с ним. — Почему вы столь откровенны со мной? Чем я заслужила столь много внимания? И что помешает мне отправиться в полицию с такой информацией? Ягыз готов был рассмеяться над ее наивностью. — Может потому что вас застрелят ещё у порога полицейского участка? — спокойно произнес Ягыз и Хазан была поражена наглой самоуверенностью. Как же ее раздражал этот глазастый нахал. — Я вам уже говорил, все не так просто в наших отношениях с законом. — Почему вы мне все это рассказываете? Да ещё и так открыто? — Хазан сделала шаг ему на встречу и ощутила невероятное волнение от близости, не зная отступить назад или подойти ближе. В его глазах сквозило нечто насмешливое при взгляде на нее, то, чему она не могла дать название. — Я хочу, чтобы вы были моей, — просто ответил он. - Не поняла? - опешила Хазан. - Я рассматриваю вас как свою будущую спутницу жизни, поэтому не хочу ничего скрывать с самого начала, - он лукаво приподнимает брови и смотрит на нее в ожидании. Хазан тяжело дышит, не понимая, как реагировать на него. - Хочу, чтобы вы приняли решение, имея полную картину в своих руках Он видел ее с женщиной и все равно… Его самоуверенность поражала. Его искренность ставила ее в тупик. А как же соблазнение? Неужели ей не нужно было ничего предпринимать, чтобы привлечь его? — Почему я? — Вы — та, о ком я не мог мечтать. Вы достаточно смелы и отважны для моего мира. Кроме того, вы образованны, красивы, воспитаны, любите детей. В вас есть крепость духа. Я не ошибаюсь в людях, — Ягыз медленно подошел к ней и она замерла, зачарованная глубоким и чарующим тоном его голоса. Голос у него был невероятный… — Вы ничего не сказали про любовь, — заметила Хазан. — Любовь? — удивился Ягыз. — Любовь — иллюзия. Вы достаточно умны, чтобы это понимать. Мне нужна спутница жизни, а не мечтательная девушка. Мой мир совсем не предназначен для нежных натур. Хазан понравился его ответ тем, что этот человек не намерен втягивать в свою жизнь глупых, невинных овечек, которые в конечном итоге станут жертвой безжалостности его мира. И тем, что он не приправил свое предложение давно утратившим свое значение словом «любовь». Как говорил дядюшка Давуд, люди говорят, что любят рыбу, а потом убивают ее и жарят на сковородке, и выясняется, что они любят не саму рыбу, а есть ее. — Вы верите в любовь, Хазан? — с интересом спросил Ягыз. — Я… — Хазан задумалась и растерянно добавила. — Я люблю свою лошадь. В этот раз Ягыз от души рассмеялся, но тут же нахмурился. — У вас есть лошадь? — спросил он. Как же она позволила себе совершить такую беспечность? — Не у меня… в конном клубе, мне нравится одна лошадь в конно-спортивном клубе. Я часто хожу ее навещать. Да… это самое дорогое мне существо, — с удивлением призналась себе Хазан. Лейлек — самое любимое ее существо в этом мире. «Насколько же одинока Хазан, что вся ее любовь принадлежит лошади?» — с грустью подумал Ягыз. — Почему вы мне не сказали? — тихо произнес Ягыз. — Не сказала что? — Что вы сирота, Хазан, — его слова обрушились на нее словно кипящая лава. Острая боль, а главное горечь от того, что кто-то вот так просто швыряет самыми тяжёлыми фактами ее жизни ей в лицо. Хазан вмиг оказалась голой перед ним и эта ужасная беззащитность… била так больно. — Я бы понял, Хазан, — Ягызу нелегко дались эти слова, но он их произнес. — Как? — совсем растерялась Хазан, наконец подняв на него взгляд и встретилась с невыразимой тоской в его глазах. Как он смел ей говорить, что он бы понял? Разве не видела она его огромную сплоченную семью? Это… Единственное, что радовало ее во всем этом разговоре было то, что ей не нужно ничего говорить о семье и убеждать его. Текин сдержал свое слово и поправил ее биографию. — Я бы понял, Хазан, — повторил Ягыз и для Хазан наступает самое время разговорить его ещё больше. Несмотря на то, что этот разговор ей все больше напоминал танец на битых стеклах, она не была намерена останавливаться. Их оборвала запыхавшаяся Омрюм, буквально фонтанирующая восторгом и нетерпением. — Хазан! Хазан! Хазан! Пойдем, я покажу тебе магию, — Омрюм подхватила Хазан под руку и потащила за собой. Хазан улыбнулась Ягызу, пожав плечами, и последовала за маленькой проказницей. Ещё несколько минут наедине с Ягызом были бы для нее убийственны. Омрюм протащила ее на виду у всех, к отдалению. Хазан ощутила на себе взгляды мужчин и остановилась. Рядом с Хазымом и Гекханом стоял Текин с Селимом, о чем-то переговариваясь. Она не знала, что они будут здесь… Хазан удивленно взглянула на отца, но он сделал вид, что не заметил ее. По всей видимости, осталось совсем немного, прежде чем они войдут в ХАК. Именно об этом говорили такие встречи. — Ну пойдем же, Хазан, — протянула Омрюм, которая уже успела от нее убежать. Хазан еле поспела за девчушкой, переходя на бег. Девушки отдалились от всех к фруктовым деревьям. Груши и яблони сверкали на солнце и сладкий приторный аромат преющих на солнце упавших плодов доносился до них. Наконец, они остановились у небольшой поляны. Солнечные лучи освещали ее сквозь деревья, но Хазан никак не могла отвлечься, все ещё встревоженная появлением отца на дне рождения. — Готова? — заговорщически прошептала Омрюм. — Сейчас лопну от любопытства, — Хазан умело скрыла скептицизм в своем голосе и кивнула ей в ожидании. Омрюм побежала, петляя змейкой между деревьями и в воздух устремились десятки бабочек, кружа и вновь возвращаясь на насиженные места, усеянные сладкими плодами. Множество без остановки стремительно парящих бабочек. Они все собрались здесь, обнаружив сладкую поляну. — Это — волшебство-о, Хазан! — произнесла Омрюм, возвращаясь к девушке. Девочка фонтанировала эмоциями, ее счастье буквально можно было попробовать на вкус. Хазан потрепала ее волосы. — Это правда волшебство, — произнесла Хазан. Прежде она никогда не видела ничего подобного. Столько бабочек… Девушки гуляли, проходя сквозь деревья, бабочки взлетали и вновь возвращались на места, не думая сбегать. Однако все же одна бабочка вспорхнула ввысь, улетев от них. — Я ее догоню и пригоню сюда, — крикнула Омрюм, бросаясь в бег. Хазан хотелось остаться здесь, чтобы насладиться кусочком этого чуда… но Омрюм нельзя было оставлять одну. Хазан последовала за ней. Омрюм бежала, то забегая вперёд, то вновь возвращаясь, кружа в своем пышном платье и оказалась среди собрания людей. Мужчина с женщиной стояли у машины и по всей видимости, семья Эгемен с ними прощалась. В мужчине Хазан узнала главного мастера по оружию семьи — Сервета. Среди них был и Ягыз. Большая вереница объятий, рукопожатий, пожеланий. Пара направилась к машине и их остановил крик Омрюм. — Мастер Сервет, — закричала она и мужчина отошёл от машины, приближаясь к девчушке. Она кинулась ему на шею, обнимая. — Тетя Мюбеджель, — крикнула девочка, помахав ей рукой, и женщина помахала ей в ответ, стоя у автомобиля. Хазан медленно подошла, чтобы забрать Омрюм. — А вы надолго уезжаете? — спросила озадаченная девочка. — Мы едем на отдых, Омрюм, — крикнула женщина, которой не терпелось уже уехать. — А тебе привезём много подарков. — Да, только для этого надо, чтобы ты меня отпустила, — улыбнулся мужчина, спуская ее с рук. — Не уезжай, — захныкала Омрюм, — ты еще обещал починить мой паровоз. — Омрюм, я его починю, — крикнул Гекхан, который не хотел задерживать уезжавших. Им нужно было уехать. — Не задерживай людей, дорогая, — обратилась к ней Севда. Она стояла рядом с Гекханом, который приобнял ее, положив руку на струящуюся нежно-розовую ткань. — Хочу и задерживаю, — запротестовала девочка. — Ты не вмешивайся, они меня любят! Хазан оглядела семью Эгемен и начала искать глазами отца, обнаружив его в отдалении, рядом с другими партнёрами Хазыма. Он дёрнул головой, глядя на нее и Хазан нахмурилась в непонимании. Он ещё раз дёрнул головой и повел тростью в сторону. — Мы уезжаем, Омрюм, дорогая, но обязательно вернёмся, — крикнула женщина и добавила мужу. — Пошли, Сервет, — мужчина направился к машине. Омрюм осталась стоять одна, смотря вслед мужчине. — Ну и уезжайте! — топнула она ножкой и подбежала к Хазан, стоявшей в стороне от собравшейся семьи. — Почему все меня оставляют, Хазан, — заплакала Омрюм, заглядывая ей в глаза и ища объяснения. — Пойдем, проверим бабочек? — вкрадчиво произнесла Хазан. — Как они там? Все ещё пиршествуют в честь твоего дня рождения? Может мы сможем угостить их ещё чем-то? — Хазан протянула ей руку и Омрюм неуверенно вложила свою руку в ее, в последний раз оборачиваясь на прощание. Раздался оглушающий грохот. Это был взрыв.