Безупречный противник

Актер Стамбульского театра Булут Акбайрам доставлен в больницу. Хазан, не медля, нашла фотографии указанной в статье клиники и ахнула второй раз. Найдя в контактах номер Булута, она набирала его раз за разом, пока не получила смс-ку: «Я хочу жить, так что не звони мне. Никто из нас не собирается больше лезть в это дело». Это точно Я. Э. Хазан вздохнула, размышляя, как поступить и наконец позвонила помощнику, чтобы он по-тихому уладил вопрос с оплатой расходов на лечение и проследил за актерами, чтобы они нигде не сболтнули лишнего. Особенно про вчерашний вечер. Особенно Эгеменам. Но без фанатизма. Лучше, если они узнают о ее небольшом жесте, чем шантаже с применением насилия. Бросив Лейле, чтобы та отменяла все сегодняшние визиты, Хазан, не переодевая джинсового комбинезона с диснеевскими белочками и, оставив желтую футболку, выбежала на улицу и нашла Неждета. — Сейчас же отвези меня к Ягызу. Сейчас же, — усач и не намеревался сдвинуться с места. — Мне нужно предупредить его сначала, — Неждет набрал патрона, но тот не отвечал. — Вам придется подождать, госпожа Хазан. — Мне нужно с ним поговорить лично. Это крайне важно и крайне срочно. Крайне! — прикрикнула Хазан. — Ему это не понравится. — Это моя ответственность, тебя это не коснется, — спокойно произнесла Хазан. Ей тоже многое не нравилось. Например, мысль о том, что Булут рассказал Ягызу, как она им заплатила очень хорошие деньги за спектакль после спектакля. Неждет, неуверенно кивнув, повез ее в офис Эгеменов. Официально, они занимались продажей автомобилей, так что проскочив несколько сумасводящих стамбульских пробок, они оказалась у автосалона, где ее встретило полное отсутствие людей, за исключением помятого Синана со свежесбитыми костяшками. Он отправился предупредить Ягыза о ее приезде, сказав ей подождать рядом с регистрацией и предложив сделать себе кофе, но она и не подумала. В офисе никого не было, что было странно, а охрана осталась ждать снаружи, так что она, проследовав за Синаном, проскользнула в подвал, откуда доносились недвусмысленные крики. Он, что, собрался убить его? За то, что он пригласил ее на свидание? Немногим ранее Ягыз, оставив свой телефон Синану, спустился в подвал. В одной небольшой комнате с бетонными стенами и без окон его ожидал гость, которого они искали слишком долго. Ягыз вошел и сел на стул, наблюдая за человеком напротив. Тот задёргался и замычал, услышав чужое присутствие — мешок на голове мешал видеть, а руки, за которые он был подвешен к потолку на крюк, нещадно ныли. Он еле касался пола, балансируя на носках кроссовок. Ягыз знал, что этого яростного зверя внутри уже ничего не утолит. Кровь, которую он прольет сегодня, ничего не изменит. Абсолютно не важно как, но этот человек будет мертв через двадцать минут и Ягызу от этого не станет легче. От этого ничего не изменится. Это просто часть дела, которое ежедневно вела его семья, несмотря ни на какие потери. Его мама превратилась в бледную тень самой себя после смерти Селин и только вчера, впервые за долгое время, он увидел ее прежней. Его плечо все ещё помнило тяжесть гроба, который он нес вместе с братьями. Эта давящая своей легкостью тяжесть незримо всегда присутствовала там, на правом плече, нашептывая ему о разном. — Или развяжи, или убей, — раздался басоватый хрип из-под мешка. Ягыз встал и сдернул мешок с его головы. Он смотрел на него со злостью, готовый вот-вот плюнуть ему в лицо, но в горле давно пересохло от жажды. — Я здесь, чтобы спросить, — помедлил Ягыз, — почему она? У тебя было столько возможностей убить меня. Почти каждый день бок о бок, Ясин. — Ты, твои братья, твой отец — вы нужны. Пока что. Кто будет производить оружие и вести торговлю? Ягыз помолчал, не уверенный, хочет ли давать ублюдку возможность ответить на следующий вопрос. — Почему ты так убил ее? Ты мог с самого начала убить, но вместо этого играл в любовь. Зачем? — отчаяние и злость разрывали его изнутри, но говорил он абсолютно холодно и безразлично. — У нас свои методы, — ухмыльнулся парень, чье лицо давно превратилось в багрово-синее месиво благодаря стараниям Синана. — Твоей семье пришел конец, то же самое я сказал твоей матери, когда она сегодня утром приходила взглянуть мне в глаза. Это у вас семейное? Чего она хотела, сначала вырастила невоспитанную девку без мозгов… Ягыз прервал болтовню, не без удовольствия проехав кулаком по разбитым ребрам. — Убей меня, — закашлялся кровью парень, — и на мое место придут десятеро. Бесчестных. Бессовестных. Беспринципных. — Кроме этого? — спокойно продолжил невпечатленный Ягыз, разминая руки. — Ягыз, — вошел в помещение Синан, но брат его даже не заметил. Хазан застыла у двери, прячась за ней и пытаясь разобрать, о чем речь. — Кроме этого… — притворно задумался парень, — мне нравилась Эдже. — Брат, заткни уже его. Навечно. — Где ты и где Эдже, Ясин? Какое тебе дело? — Ягыз схватил его за лицо и с силой сжал. Он достал сверкающий в тусклом электрическом освещении нож и приставил его к лицу, намереваясь провести глубокую линию. — Ты виноват. Её отец собирался отправить её заграницу, если бы ты не остановил… она бы не умерла! — закричал парень, брызжа кровавой слюной и источая неподдельную ненависть. — Ягыз, сколько часов уже возимся с этим полоумным, я не выдерживаю, — скривился в отвращении Синан, — Давай закругляться. — Ещё раз спрашиваю, какое тебе дело до Эдже? Её отец отдал бы её тебе? На что надеясь, ты рассуждаешь так? — холодно спросил Ягыз. — Я ее любил, когда тебя ещё не было. Издалека, может, по-детски, но любил по-настоящему. Ну и что, что не отдал бы! Я её любил, этого было достаточно. А ты любил? Ягыз поменялся в лице. — Ягыз, там это… — громче обратился к нему Синан, чувствуя, что стоит остановить этот разговор, пока он не разбередил раны брата. — Что опять, Синан? — рявкнул Ягыз. Он впился ножом в мягкую податливую плоть, пуская кровь и размышляя о том, что пытает его со спокойным сердцем. Где-то в отдалении слышался сдерживаемый вопль, полный боли. Ягыз его не слышал. — Хазан здесь. Говорит, надо поговорить. Ягыз обернулся, вытирая лезвие ножа, невольно задерживая внимание на оставшемся пятне крови на правой руке. Оно преследовало его с возвращения в Стамбул словно черная метка, вновь и вновь появляясь на своем месте. — С этим я закончу, не волнуйся. И кусочка не оставлю, чтобы в саван завернуть, — ухмыльнулся Синан и обратился к Ясину: — Чё ты скалишься, псина? Ты своему дяде Озкану нахуй теперь не сдался, все кончено. — Надо его убить, пока никто не спохватился вмешаться, и вернуть тело Озкану, — оборвав поток ругательств, Ягыз, недовольный приходом девушки, заткнул старой тряпкой рот Ясину. — Позови Хазан. — Сюда? — удивился Синан. — Сюда, — подтвердил Ягыз, натягивая Ясину мешок на голову. Ягыз смотрел на колеблющегося брата, не отводя взгляда. Не выдержав этого аргумента, Синан все-таки согласился, буркнув «хуй с тобой», и направился к выходу. Услышав это, Хазан побежала вверх по лестнице и прикорнула на стойке администрации, когда Синан поднялся за ней. — Мой брат хочет увидеть тебя. Только телефон сдай, — Синан протянул ей коробку и Хазан, нехотя, отдала телефон. Девушка вновь спустилась в подвал, привыкая к слабому освещению. Бетонные стены, выкрашенные в серый, несколько автомобильных покрышек, выложенных в ряд у стены, мягкие темно-красные диваны, стол, кулер с водой, дымящийся чайник на плите и подвешенный на крюк парень — вот и все убранство подвала. Она прошла, встречаясь с колючим голубым взглядом и отвечая ему уверенностью. Вызовом на вызов. — «Я больше не хочу видеться», да, госпожа Хазан? — поддел ее Ягыз, возвращая нож на металлический столик к его собратьям по пыткам. — Ты сам пришел туда вчера, — напомнила Хазан, осматриваясь и останавливаясь взглядом на инструментах, а затем на подвешенном неизвестном. Она искренне радовалась, что им не оказался Булут Акбайрам. Значит, Ягыз не совсем психопат. — Я пришел за своей матерью, с которой ты ни с того, ни с сего, решила сблизиться. — В нашу первую встречу ты намекнул, что я никуда не ходила всю неделю, просидев дома. Решила исправить недочёт, — съехидничала Хазан. — Да. Только, бывало, ты оказывалась на улице, незамеченная моими людьми. Каким образом, интересно? — Интересно… может, потому что в них нет ни грамма профессионализма и, когда на них не глянь, они чешут языками? — Мне не нравятся вещи, причин которых я не знаю. — Мне тоже, — не осталась в долгу Хазан. — Раз уж речь зашла о вещах, которые не нравятся… Булут Акбайрам в больнице, слышал об этом что-нибудь? — Вот как? Скорейшего ему выздоровления… и как его только угораздило? — притворно-удивленно поинтересовался Ягыз, даже не скрывая своих истинных эмоций на этот счет. — Говорят, скатился по крутой лестнице у входа в стоматологию и попал под машину. Представляешь? И так скатился, что пострадало именно лицо. Интересно. — Вот как? Бывает. — Только вот у входа в клинику нет лестницы, а проезжая часть в десяти метрах от входа, — заметила Хазан. Ягыз вспомнил, как они до утра с братьями пили ракы, а потом наведались к Булуту. Синан толкнул его с лестницы, Гекхан ударил его головой о капот машины, а Ягыз… слегка поправил черты лица юному, подающему надежды, таланту. Это заняло две минуты, а удовольствие было бесконечным. — Это дело твоих рук, — заявила Хазан, хватая его за правую руку и указывая на свежие отметины на кулаках. — Ты слишком безрассудная и бесстрашная, — заявил Ягыз, придвигаясь ближе и заглядывая ей в глаза, — такие умирают первыми. — Смерть — это слишком просто, не так ли? — напомнила Хазан, выпуская его руку и мысленно добавляя: «Я уже расплатилась за свое безрассудство не раз, Ягыз Эгемен. Но это меня ничему не научило». — Видишь этого человека? — спросил Ягыз, очевидно, указывая на подвешенное, тяжело дышащее и мычащее тело. — Он убил мою сестру. Но сперва притворился влюбленным в нее. Рассорил с семьей. Увел из родительского дома, обещая жить долго и счастливо. До того, как ты пришла, я спросил у него: «Почему? Почему, когда ты мог убить меня?». — И что он ответил? — поторопилась спросить Хазан, не желая думать над его словами. — Твои предположения? — с нажимом поинтересовался Ягыз. Она не хотела делиться своими мыслями. Отец всегда говорил: «Никогда не убивай кого-то, если можешь получить от него желаемое другим путем. Убийство — самая грубая, самая неискусная, самая поспешная форма достижения цели». Для Хазан же, с её ненавистью к любому обману, было проще убить. Когда она спустилась сюда, она не смогла сделать вид, что потрясена видом связанного человека, ножом в его руке или тем, что он сделал с актером. Не «не смогла», а не захотела. Признаться себе в этом было тяжело. В нем не было, не было ничего, что могло бы так повлиять на нее и все же что-то неуловимое было. Этому нет названия и не должно было быть. — У меня нет предположений, — ответила она, тупо уставившись на его блестящие ботинки, на которых заметила бусинки крови. — Неужели ты не понимаешь? — в мгновение рассвирипел Ягыз. — Рядом со мной, в любой момент… тебя могут обмануть, избить, изнасиловать, убить. Бойся, бойся и будь готова, — Ягыз сжал ее плечи. Ни боли, ни страха, — Почему ты все еще не бежишь? — взревел он, взлохмачивая волосы. Ясин недовольно задергался и Ягыз подошел к нему, ударяя его вновь. Глухой звук и рваное сопение было заглушено голосом Хазан: — Ты так хочешь, чтобы я сбежала… Я тоже хочу, чтобы ты отвернулся от меня… Я в ужасе от того, что я чувствую рядом с тобой. — Тогда почему ты все ещё здесь? — Потому что ты не хочешь, чтобы я уходила. А я хочу быть там, где во мне нуждаются. — Мне очень интересно, понимаешь ли ты, Хазан, о чем говоришь, — произнес Ягыз. — Мне очень жаль, Ягыз, что ты потерял ту девушку. Но я не умру. Я из тех, кто выживает. Как та уличная кошка, со сломанным хвостом, тремя лапами и оторванным ухом, которую все обходят стороной. Я никому не была нужна и все равно выжила, — усмехнулась Хазан. — А если я буду кому-то нужна? Если я буду кому-то нужна… — с отчаянной надеждой думала вслух Хазан. Если она будет кому-то нужна… что будет тогда? — То ты будешь в опасности, — твердо прошептал Ягыз. — Нет. Я буду бороться в два раза упорнее. — Тогда смотри, — Ягыз подошел к Ясину, снимая мешок и Хазан застыла. Странное чувство нахлынуло на нее. Знакомое лицо, которое трудно узнать по многочисленным синякам и ссадинам. Но она его знает… Она его знает, черт возьми. И судя по мелькнувшей усмешке — он знает ее. — Готова? — спросил Ягыз, отойдя от жертвы на пару метров. — Что? — только и успела спросить Хазан. Ягыз вытащил фамильный пистолет и раздалось три оглушительных выстрела. Одна пуля в лоб, две следующих — в сердце. Без промедлений. Без предупреждений. И три дыры заалели, заполняясь горячей ароматной кровью. Зелёные глаза остекленели, остановившись на Ягызе. Хазан его вспомнила. Они вместе тренировались на полигоне. Это один из их людей… твою мать. Хазан громко выдохнула, не смея пошевелиться. Ягыз отлаженным движением спрятал пистолет, изучающе глядя на нее из-под чуть сведенных бровей. Он искал страх, ужас в ее глазах и… нашёл. Так лучше. Она всё-таки не сумасшедшая. Хазан не сводила глаз с мертвого тела, не в силах пошевелиться. — Ты это хотела увидеть? — с болезненной отчаянностью спросил Ягыз. — Если нет, то больше не смей врываться сюда! Он должен был преподать ей урок. Она должна была выстоять. Но случилось нечто другое. Хладнокровие Ягыза Эгемена, от которого стыла кровь в венах Хазан. Впервые она увидела это собственными глазами. Знаешь, что говорят о том дне? Что этот Ягыз всадил тому мужику одну пулю ровно между глаз и две пули одну за одной в сердце. Хазан издала смешок и сморгнула неожиданные слезы: — В том, как ты стреляешь… есть почерк. Попятившись, она рванула наверх. Вот так он убьет и ее. Не задумываясь и не колеблясь ни секунды. Хазан выбежала на улицу и зажмурилась, ослепленная ярким светом. Конец… да ей просто конец. Поглубже вдохнув, Хазан приказала пульсу успокоиться. Раз-два… раз-два… раз… — Кажется, с Ясином покончено? — перед ней возник Синан, закрывая собой солнце и протягивая бутылку с водой, предварительно щелкнув крышкой. Хазан прикрыла глаза, отгоняя призрак кровавых дыр от себя. — Ты в порядке, невестка? — брат Ягыза обеспокоенно заглянул ей в глаза и она сразу очнулась. — По сравнению с тем… человеком, я в полном порядке, — слабо улыбнулась Хазан, принимая воду и делая большой глоток. — Значит, невестка? — Учитывая, что ты вышла оттуда живой, то да, невестка. Обычно мы не оставляем свидетелей в живых. Вот твой телефон. К ним подошёл Ягыз, прерывая их общение. — Мы с Хазан уходим, — обратился он к брату. — Вот как? — удивилась Хазан как ни в чем не бывало. Она пришла в себя. Игра продолжается. — Ты передумала? — У меня есть выбор? Он окончательно лишил ее выбора, а она окончательно его сделала. Его выстрел и ее признание стали точкой невозврата. — Уже нет, — согласился Ягыз, жмурясь от солнца. — Ягыз, у тебя встреча сам знаешь с кем, — напомнил Синан. — Мы туда и едем. — Ясненько, — буркнул он, смотря им вслед. Ягыз приобнял ее за плечо и Хазан кинула на него возмущенный взгляд, пытаясь отстраниться. Он притянул ее к себе ещё сильнее, сверкая широченной улыбкой. День был неспокойный. Как он мог объяснить упрямице, что таким образом закрывает ее тело от вероятного обстрела? Закрывает ее, обнимая у всех на виду, несмотря на все вероятные слухи, которые дойдут куда надо. Разговоры о новой женщине Ягыза уже вспыхивали то тут, то там. Для тех, кто пристально наблюдал за его личной жизнью это были уже не просто разговоры. — Я отвезу тебя к особенному человеку, — прошептал Ягыз ей на ухо, ведя к машине. — Будешь учиться стрелять. Хазан кивнула, не в силах думать о чем-либо, когда он был так близко. К кому он мог ее везти? — Я тебе позвоню, — крикнул Ягыз брату, открывая перед Хазан дверцу черного рэндж ровера. Машина плавно выехала с парковки и, преодолев шлагбаум, заскользила по трассе. Ягыз, подостыв, впервые окинул одежду Хазан внимательным взглядом: — Классные белочки, — заметил он, возвращая внимание на дорогу. — Ты так испугалась за него, что выбежала с работы, ещё и отменила все сеансы, — Хазан шумно фыркнула. Она знала, что он взял у администратора ее график работы на месяц вперёд. Это так раздражало. — Знаешь, Ягыз, — рассерженно и с осуждением произнесла Хазан. — Я могу понять, почему ты убил того парня. Но я не могу понять, зачем ты избил Булута. — Булута? — брови Ягыза взметнулись вверх выражая крайнюю степень возмущения. — Да, Булута. Он ничего не сделал. — Мне он не понравился, — хмуро ответил Ягыз. — Полный бред, — фыркнула Хазан, — И вообще, куда мы едем? — Пистолет с собой? — Да. — Умная девочка, — довольно улыбнулся Ягыз. — Своей собаке будешь так говорить. — У тебя очень длинный язык. Говоришь вещи, которые не стоит говорить. — А у тебя очень длинный нос. Лезешь туда, куда не стоит лезть. Напряжение в салоне автомобиля нарастало, достигнув невероятных пределов, пока оба не усмехнулись про себя: Сумасшедшая женщина. Невыносимый мужчина. — Радио включи, радио. С тобой говорить невозможно, — заявила Хазан. — Что мне сделать? — обалдел Ягыз. — Радио, говорю, включи. С тобой невозможно разговаривать. — Ты беда на мою голову, Хазан. Ягыз включил радио и Хазан довольно улыбнулась. На первой попавшейся им радиостанции играла «Şımarık» Таркана.