Nepsis

— Господа, — начал мужчина, -Дамы, — обернувшись к хихикающим девушкам, грациозно обратился Пак, представляя свою речь, — Рад вас всех видеть сегодня. Мы все здесь, чтобы наконец осуществить нашу с вами мечту, не правда ли? Я впечатлен, что многие из вас пришли, в особенности Господин Ким, — мерзко улыбнувшись своему противнику, сквозь ухмылку заявил Чимин. — Это честь для меня представить мой новый проект — «Nepsis». Непсис — такое странное слово, знаменует трезвение. Сразу рождается вопрос — трезвение чего? И это было бы проще объяснить, если я не был бы человеком, — посмеялся парень и, услышав, как остальные повторили за ним, привел нездоровую усмешку, распахнул свои руки, намекая этим мразям заткнуться, — Человек не может определить это слово — слишком непосильное задание. Но вы можете понять его по своему. Может быть у вас есть некое представление этого явления. Но как же это связано со мной и этим прекрасным местом, спросите вы. Это место предоставляет духовность, именно трезвение от всех мук и страдании. Вы можете насладиться нашими экспонатами и забыться. Для этого же вы все тут и пришли — на наше открытие, — взял, с принесённым его ассистентом подноса золотистые ножницы, которые сверкали словно алмаз в его руках; он оборачивал их вокруг себя и сделал маленький отрезок в воздухе, щёлкнув при этом лезвиями, — Я рад, что вы поддержали наш проект и надеюсь на вашу дальнейшую поддержку. Давайте же уже разрежем эту чертову ленточку и объявим об открытии! — наконец закончив свою порожнюю речь, Чимин разрезал карминовую широкую, между ними и входом, грань золотом и услышал, как люди начали восторженно хлопать, и свистеть, засунув пальцы в рот. Пак лишь поклонился в ответ и азартно улыбнулся этим придуркам, которые считали его Богом. Хотя почему нет? Он скорее всего не Бог, но дьяволом в образе святого запросто мог бы и быть. Он создал ад и принуждает людей страдать, чем вам не Господь? Спокоен снаружи, а внутри творится хаос, который он так умело скрывает. Наследник такого «могущества» и такой славы. Создатель первого человеческого музея, где вместо статуй стоят люди неземной красоты, удерживаясь на ногах по нескольку десятков часов, и выворачиваясь перед посетителями извращенцами. Скажете, что они проститутки — нет, это не совсем так. Стриптиз? Что вы, до такого Пак не опуститься. Красота — вот в чем суть. Красота завораживает гостей настолько, что те готовы были биться об пол, чтобы их впустили к экспонатам. Разорвать их хрупкую белоснежную кожу и сжать их запястья, вдалбливаться в них со стонами оргазма. Большую часть людей захватывали именно такие мысли из-за которых в штанах, в прямом смысле, горело. Но есть правило — смотреть можно, трогать нельзя. Для клиентов наказания не такие уж жесткие — всего лишь запрет на посещение музея, но моделям приходилось туже. Подписав зловещий контракт с господином Чон Чонгуком (помощником Пак Чимина), вы служите срок музею до самой смерти. Иначе говоря, вы унижаетесь, слушаетесь, подчиняетесь этому месту. Вы стали марионеткой этого заведения, которое никогда вас не отпустит. Вы получили работу на всю жизнь, но не подумали, что подписали, вы лишь глупо пошли на откровенное самоубийство. В чем же их победа — ваша слабость. Поскольку из-за слабости вы и приняли этот несчастный путь в бездну. Ведь из-за вашей прошлой, тогда казавшейся «ужасной жизнью», вы и подписали контракт на смерть. Так вот, добро пожаловать ко дню смерти, мой хороший. Сегодня должна была быть восхитительная коллекция людей. А главное, сегодня церемония трезвения, что означает некие насильственные опыты перед зрителями, в которых рассчитывают на стойкость статуй и их силу выдержки. Первый раз такой аппетитный показ, который тревожит не только главарей, но и самих моделей, которым предстоит терпеть это испытание. Всего лишь один из них будет обязан выйти на сцену и унижаться перед гостями, когда остальные будут молиться за него в витринах. Конечно, всего лишь один шанс из неизвестно скольких, что вас выберут, но это может быть кто угодно, значит лучше остерегаться и не соваться к боссам, а то мало ли «случайно» именно вам, предоставят такой шанс. Шоу начнется только через несколько часов после открытия, значит есть еще время что-нибудь придумать: спрятаться, умереть, попытаться переспать с главными, спастись или же насладиться этими последними часами. Ведь они все помнят, что вы натворили. Может быть вы пытались сбежать? Или же нагрубили кому-то из стаффа, не послушались их? Не нагнулись перед извращенцем охранником? Тогда вас очевидно ждет смерть, после которой, вас безжалостно расчленят и отправят на органы, получив много денег за ваши внутренности, или же вы останетесь в живых, но морально мертвым в мыслях селфхарма и суицида. Да, возможно так и будет, поскольку других вариантов не может быть и не должно. Люди ахали от красочных цветов, они освещали витрины, которые в скором времени будут наполнены живыми статуями, которые впервые выйдут на люди, ведь до этого они выползали только для стаффа, чтобы заслужить место в витрине. Сейчас же настоящие посетители, которым хочется увидеть что-то необычное — людей. Такая мысль кажется обыкновенной, ведь людей все видят, но поглядывать на человека в витрине с облегающей одеждой и неземной красотой, это уже другое. А какие же восхитительные эти богатые украшения, которые блестели и отражали могущество этого места, сводили просто с ума. Все было приготовлено заранее. Все убрано, да так, чтобы каждый посетитель видел своё отражение в различных предметах. Хорошо же все-таки они постарались над этим проектом. Прекрасная работа, Пак, но ты не учел многих вещей, которые могут помешать твоему шедевру. Что же ты создал? Когда-нибудь и тебя настигнет наказание от настоящего Господа, и сам будешь гореть в бездне похуже этого. Чонгук был в восторге от стольких посетителей. Ему уже предоставили множество комплиментов, которые он должен был передать своему начальнику Паку. Чон был всегда верен Чимину, ведь он любил его больше, чем что-либо. Хён был для него всем, а ему в ответ нужно было предоставлять удовольствие и пользу, ведь старший не любил бесполезных работников и это Чонгук знал. Нужно работать, всегда подчиняться ему и любить столько, чтобы тот захлебнулся от таких милостей. Верно, Чимину очень не хватало любви и ласки, но увидев Чона, принесенного к нему на коленях и рыдающим от страха, он понял, что должен получать ее от него, от этого маленького мальчика, который сидел на полу, и просил пощады. Именно в его слезах, Пак узрел много любви и видимо он был прав. Никто не смог заворожить его так как Чонгук. А когда-то он был готов убить его за неуважение и бесполезность, но ненависть перешла в искренние прекрасные чувства. Пак поддерживает младшего, как и тот его. Они дополняют друг друга. Вот в чем их сила. Чонгук, посмотрев по сторонам, искал своего кумира, который недавно закончил свою речь. Для Чона она была великолепной, ведь с какой искренностью Пак смог её проговорить. С каждым его произнесенным словом, младший будто ахал внутри себя от волнения и влюбленности. Чимин был таким красивым на сцене, а его светлые волосы, которые он все время убирал рукой, были настолько мягкими, что хотелось прижаться и вдохнуть их в себя. И наконец он смог найти его, курящим сигаретой с какими-то критиками. С ними Чимин смеялся настолько фальшиво, что Чону стало противно от таких сцен. Он не любил, когда тот начинал выпендриваться перед другими, но этого было не избежать, ведь сейчас ему нужны были эти все люди с имеющимися деньгами, которые могут вложиться в их проект. Все таки не стерпев противное враньё Чимина, младший подошёл к ним и, улыбнувшись к начальнику, поклонился и быстро проговорил свое, недавно придуманное, предложение. — Извините, что мешаю, но смогу ли я забрать вашего милого шутника-сочинителя на пару минут? — вежливо с сарказмом спросил тот, но видимо его шутка не удалась. — Да как вы смеете заявляться к нам и… — внезапно начал наезжать какой-то мужчина средних лет и с сигарой во рту. — Все нормально, Нам. Я отойду на минуточку, — улыбнулся старший и, как заметил Чон, погладил того по ноге и после этого по руке, выходя из стола. Младший опустил брови и был просто в недоумении от таких приёмах Чимина к этой, по его мнению, страшной мрази, которая пришла лишь из-за нужд и денег, ведь кого Пак может гладить, то только его. Дождавшись, когда старший выползет из своего места, Чон взялся за кисть парня и словно побежал в уборную, громко хлопая дверью, направляя Пака с большой скоростью в стену. Старший ударился спиной об бетон и немного сощурил глаза от такой неприятной боли. — Ты что творишь…?! — проорал начальник и с большими глазами взглянул на своего подопечного. Чонгук не стал медлить и, взявшись за галстук парня, резко потянул к себе и впился в нежные губы Пака, подарив ему внезапный поцелуй. Их губы сжались вместе и начавший стал углублять поцелуй, просунув язык дальше. Прикусив губу Пака, Чон потянул ее к себе и в итоге облизнул ее, обматывая слюной. — Видимо все идет по плану? — обняв за талию своего босса, проговорил Чонгук и все так же отрывисто целовал его, но уже в шею и щекам. — Видимо, — хмыкнул старший и двинулся подальше от собеседника, чтобы тот не позволял себе такое на открытий, где любой мог зайти в эту гребаную уборную и увидеть их «дружеские отношения». — Господин Ким похвалил тебя, — объявил Чон, поняв, что не стоит позволять себе многих нежностей. Но все же за талию он его держал и притягивал к себе медленно, чтобы тот хоть как-то был в его руках — в его власти. Хотя в реальности, Чон был в руках Чимина, и это факт. — Эта мразь наконец оценила мой труд? Хах, я польщен, — мерзко посмеялся Чимин, и взялся к закручиванию выступающих волос Чона, при этом поглаживая ему затылок, — Что-то ещё? — Да, статуя номер «24» опять отказывается подчиняться, думаю, нам стоит напомнить ему свое место. — Ему так сложно смириться с его участью? Конченная мразь, — сжимая зубы, сказал Чимин. — Если он все испортит, то я лично прикончу эту тварь и расчленю его хуй в его же рту… — Я разберусь, — улыбаясь, успокоил Чон. — Мы всё подготовили к церемонии, — взяв за плечо старшего, продолжил парень. — Ты же понял, что двадцать четвертый будет сегодня первым? — Конечно, милый, — тихо посмеялся младший и увидел, как лицо старшего поменялось на серьезное — Я просил тебя, при людях, обращаться ко мне подобающим образом. Мы же не хотим мерзких сплетен, не так ли? Чонгук лишь кивнул и немного смутился от стыда. Ему было неловко от таких слов его босса, ведь он делал все возможное для него — неблагодарной скотине. — Верно… Господин Пак, я проверил всех помощников и они подтвердили о готовности запуска статуй, — быстро проговорил младший и сжал свои ручки в замочек, немного отступив от старшего. — Отлично, хорошая работа, Чон, — старший шагнул к собеседнику и протянул руку для пожатия, выбрасывая вызов младшему на устойчивость. Совершенно несправедливо. Младшего так бесило поведения Пака на публике. Как будто не тот человек и не тот, кого он полюбил. Чимин слишком холодно относился к нему, когда другие неподалёку. А когда они наедине, то тот даже мог расплакаться, рассказывая о своих проблемах. Чонгук понимал, что был лишь подстилкой для слез, выплеска эмоций, секса и оскорблении, но он хотел все равно хоть какой-то близости с ним. — Жду тебя наверху, после выставки, — потянувшись к уху младшего, прошептал Пак, — И да, милый, не ревнуй. Как говорится — ничего личного, только бизнес. Младший лишь фальшиво улыбнулся и почувствовал, как его руку сжимают все сильнее до покраснения. Видимо Чимин был в хорошем настроении и может быть младшему повезёт сегодня, что маловероятно. Чонгук поклонился своему боссу и получил приказ присматривать за статуями, и посетителями. Чимин ушёл из уборной и направился к критикам, холодно оставив парня в одиночестве. Чон принимал все близко к сердцу, он не может понять, что одна из черт характера Пака — это холод. Он равнодушный, жестокий и хитрый мерзавец, который не замечает своих ошибок. В особенности не видит ничего плохого в своем отношении к Чонгуку. Почему он должен, как по его мнению, «унижаться» перед младшим, если он обязан быть сильным? Он не должен жаловаться никому, но ведь это было невозможно. Все таки он открылся этому мелкому и теперь должен затыкать его всеми способами, к примеру любить его в ответ. И для него нету понятия любить фальшиво или искренне, ведь главное не это, а то, что младший принадлежит ему. Пока что, это помогает и его секреты оставались при нем и Чоне.

***

— Юнги, я передумал! — внезапно закричал Тэ и резко оторвался от парня, который держал его другой рукой за кисть и был готов отдать свое запястье ему на разрезание. — Что? Почему? — раскрыв свои темные лисичий глаза, Мин снова взялся за руку Кима и потянул к себе, чтобы тот все-таки передумал и выполнил его требование, — Все будет в порядке, просто сделай это. Ты же не совершаешь ничего плохого. — Я не смогу его вытащить. Это была плохая идея, — снова отдернув ручонку, проговорил хриплым голосом младший и отскочил от холодного пола, на котором эти два сидели, к тёплым подушкам, лежавшие в уголке стены. Не сдержавшись, Юнги закусил губу и сжал свои холодные руки в кулак, внедряя ногти в кожицу. Он был зол, из-за того, что тот никак не мог решиться сделать что-то для него. Он его попросил, а тот обещал. Ведь если обещал, то выполни это. Но младший был слишком юн и не понимал, что все-таки Мин его попросит. Ведь он лишь пообещал ему сбежать, а услышав, что придётся разрезать руку, то тот совсем разнервничался. Старший лёг с сидячего положения на холодный пол, прижимаясь к бетону и вздыхал от трусости второго, посматривая на темный потолок в котором было видно волнующая тень младшего. Тот так рвался помочь ему, быть всегда рядом, а теперь ему видимо слабо разрезать немного кожу, чтобы вытащить этот чертов чип, который отслеживает местоположение статуй. Мин знал, что сбежать из музея будет невозможно с этим чипом, только если не вытащить его. Механизм внедряли в внутрь кожи правой руки, чтобы отслеживать всех подопечных. Он слегка светился голубым оттенком и высвечивал маленькую точку на коже. Каждой модели изначально вставляли эти аппараты и связывали с компьютером, который объявлял о всех передвижениях. Во время выставки, чип загорался красным, обозначая время работы. Уже в конце дня он превращался в зеленый и тогда модели понимали, что рабочий день окончен и их опустят вниз к индивидуальным помощникам, которым придется их мыть и одевать снова впрежнию, так скажем, «тюремную одежду». Иногда за непослушания, механизм ударял током и статуям приходилось корчится от такой неудержимой боли. От удара, модели часто падали во время прохождение тока через их тело отключая нервы в особенности ноги, заставляя их падать на землю, и так же трястись. — Черт, Тэ… — закрыв рукой свой лоб, вздохнул старший. — Нет, Юнги, — все так же упираясь на своём, перебил Ким. — Но… — Я сказал нет, я не хочу видеть как ты страдаешь и терпишь боль! — прокричал блондин и уложился полностью на подушки, закрыв своими руками лезвие, охраняя от Мина. — Пфф… — выдохнул старший и, встав аккуратно с пола на четвереньки, парень начал ползти к младшему с немного угрожающим видом, — Значит не хочешь видеть как я терплю боль? — Д-да, Юнги… — выдохнул тот и обеспокоено смотрел, как парень приближается к нему. Ким не успел и моргнуть, как собеседник резко вдавливает руки в его плечи и толкает назад, обороняя парня на спину. Схватившись за его шею, парень залез на Тэхена, и начал нежно сжимать шейку, пока тот не раскрыл рот и схватился за руку Мина, чтобы хоть как-то ослабить хватку старшего. Тот лишь сидел на нем и страшно смотрел на парня, угрожая взглядом. А второй чувствовал вес, который неприятно прижимал его к полу и стенке. — Что ты делаешь?! — вскрикнул нижний и мятежно рыпался, ударяя руками по телу старшего, чтобы тот отцепился, — Что с тобой?! — Не хочешь, блять, видеть как я страдаю?! Сука. Знаешь, что со мной сделают, после того, когда я снова не ослушаюсь? Меня нагнут так низко, чтобы их цель была перед их же рожей. Если я останусь, то они оттрахают меня так сильно, что я буду давиться от гребаной боли в моем теле! И да, они будут ебать меня бесконечно, чтобы с каждым разом убивать изнутри! Бесконечно, долго, принуждая меня скрипеть зубами и орать блядские стоны, не от наслаждения, а от мучений. После чего я буду весь в слюнях, кончине и слезах от такой жесткой ебли, понял? — наконец проорал свои недовольства и сжал шею младшего ещё сильнее, что тому пришлось уже давится воздухом. — Ох-отпусти, придурок! — А знаешь, что дальше? Они будут бить меня по лицу, по спине и животу руками или металлическими прутьями, чтобы оставить след их владения на мне. Наступят мне на голову ебаным мокасином и будут стебаться, вдавливая мою рожу в землю! Ты этого хочешь? — наклонился к лицу нижнего и мерзко улыбнувшись, блеснул своими глазами. — Прекрати это! — Нет. Я не хочу, чтобы я был здесь! Не хочу, чтобы они убили меня… Тэ, я не хочу чтобы они сделали это, — немного ослабив хватку, застонал Юнги, — Я не хочу унижаться перед ними, — всхлипнув эти слова, Мин наконец отпустил своего друга и наклонился к груди парня, выдыхая тому в ключицу свой теплый тяжелый воздух. Ким наконец смог глотнуть дозу кислорода и прижаться подальше от старшего, все ближе к углу бетона. Такого Юнги он видел впервые и это его очень сильно испугало. Ведь только что, этот ублюдок насильно хотел задушить его. Из-за страшного гнева, тот не мог остановиться и это тревожило еще больше. Тэхен даже не заметил, что его руки начали трястись, как и все остальное тело. Заметив как Ким начал дрожать, Мин обеспокоенными глазами осматривал парня, понимая что сильно испугал того. Ему и вправду было страшно. Мин и не подумал, что мог так сильно напугать своего любимого Тэ. — Прости меня, не хотел тебя напугать. Прости… я не хотел, ты в порядке? — внезапно старший начал ощупывать лицо младшего и разглядывать появившиеся красные следы на шее от его пальцев. — Юнги, хватит, — перебил младший и отвернулся от его рук, замахиваясь на них. — Ты просто ничего не знаешь. — О чем ты? — непонимающе спросил тот и взялся за холодные ручки младшего, пытаясь хоть немного согреть их своими. После этого вопроса не постигло ответа, а лишь неловкая тишина, которая пронзила их обоих на уныние. Они оба знали, что творится здесь и что будет происходить. Этот риск все-таки Мин взял и не собирался отступать, поскольку уже обратного пути нет, да и вообще он бы ни за что не вернулся. Юнги все еще держал лапки Тэхена и прижал к губам немного трогая их, отдавая робкий и короткий поцелуй. Словно его пронзила некая уверенность и парень начал понимать в чем дело, почему младший так испугался. — Он позволил такое сделать с тобой? — подняв свой взгляд к печальным глазам Кима, тот увидел как в них начали собираться капельки. — Он не знал. Чимин не должен знать, — тихо произнес младший и моргнул, чтобы слезы вернулись и не выплескивались наружу. — Мм, да конечно, — и после этого слово нагнулась снова тишина, которая обрывалась убеждениями младшего о том, что его старший брат не причем. — Юнги, он правда не знал, он не виноват. Это я просто сглупил, я заслужил это. — Ты так сильно защищаешь своего брата, что аж противно. Чимин не смог уберечь тебя. Это непростительно и за это наказывают, — угрозил Мин и взялся за затылок Кима, потянув к себе, и прижавшись лбом к его, — Надеюсь когда-нибудь сделать это. — Нет! Он просто убьет тебя, понимаешь? Почему ты такой глупый? — пытаясь оторвать свой лоб, снова занервничал Тэхен. — Не я глупый, а ты просто слепой из-за Пака. Прекрати его защищать. Он конченная мразь, — сжимая зубы, выплеснул старший. — Не говори так. — Ты разве не видел, как он издевается над ними? Надо мной? В конечном итоге видимо и над тобой. Разве не он заставляет тебя убивать и расчленять их безвинные тела, после чего отправлять на органы? М? — Нет, — тихо пробормотал тот и опустил взгляд вниз. — Смотри на меня, — злобно фыркнул Мин и поднял подбородок младшего наверх, взглянув тому в лицо, — Ты даже не можешь сказать мне это в глаза. Какой же ты трус, Тэ. — Могу, — нахмурившись прошептал Ким. — Ты просто тряпка. Безнадежен, на что я надеялся? — перебил Мин и вздохнул от такой правды. — Я не тряпка! — пытаясь безуспешно переубедить, прокричал Ким и прикоснулся также к затылку старшего. — Тогда подтверди, что твой брат ублюдок, которого нужно публично казнить. Скажи это! — Не заставляй меня… — закрыв свои глаза, произнес младший. — Я приказал тебе сказать это! — взявшись за волосы парня, потянул их назад и закричал на Тэхена. — Ты не можешь мне приказывать! — Ах, ну да конечно. Ты же у нас один из главных помощников, да? Возомнил из себя что-то? Так вот, люди всегда будут бороться за справедливость. Мы хотим жить. Это у нас в крови, но видимо ты слишком мал и туп чтобы понять это, — отодвинув от себя парня, Юнги наконец поднялся с пола и направился к стульчику около зеркала с столиком, на который он мягко уселся и взял бокал, выпив оттуда недавно принесенное красное вино тэхена, — Ты прав, я глупец, что доверился тебе, блять, безнадежной малолетней тряпке! — Мин, перестань! Пожалуйста! — так же встав с пола, попросил Ким и безвольно приближался к второму. — Разрежь мне руку и я прекращу, — вытянув рукав белой кофты, направил запястье к Киму. — Нет, я не буду причинять тебе боль, никогда, — все еще встав на своем, бесполезно произнес Тэ. — Я сказал разрежь, вытащи его к чертям! Вытащи этот ебаный чип! — Я тебе уже говорил, что не смогу этого сделать… — Тогда отдай лезвие! — Ты не сумеешь! — Думаешь, мне впервой? Отдай сюда, — встав со стула приблизился Мин. Юнги лишь вытянул ладонь и сразу же получил свое. Как он и ожидал, Тэхен сдался сразу же, что иногда было ему на руку. Усмехнувшись, парень пошел снова к стульчику и сев на него, вытянул вторично опустившийся рукав и облизнул свое запястье, оставляя дорожку слюны. Посмотрев на свои выпирающие вены и покрытую кожу слоем мокроты, парень выдохнул, и чуть ли не блеванул от этого блядского синего оттенка, исходящего из кожи, — Видишь, ты всегда подчиняешься, — посмеялся тот Киму. Как же он хотел наконец избавиться от этого механизма и вернуться к своей свободной жизни. Он так скучал по ней, по еде, по своей скрипучей кровати и даже по шлюхам, которые иногда пытались обворовать его, на что он лишь смеялся, поскольку сам не был богат и те уходили ни с чем. Ему было уже все равно на проблемы прошлой жизни, он понял, что с этим местом ничто не сравнимо. Это место хуже тюрьмы, хуже чертово ада. — Да пошёл ты, гребанный Пак, — закусив губу, парень легко провёл кончиком об кожу, поцарапав белую линию на коже вокруг чипа, после чего он вдавил лезвие сильнее и почувствовал как оно порвало слой кожи, который резко начал кровоточить. Резать левой рукой было ужасно неудобно, поскольку парень был правшой, из-за чего пальцы тряслись еще больше. — Юнги! — увидев как быстро накапливалась кровь, Ким начал паниковать и побежал к тому. — Блять, заткнись и принеси хоть тряпку, — приказал тот и прогрыз нижнюю губу, захлебнув свой горький стон. Его дыхание участилось и парень нахмурился от неприятной боли, после чего продолжил вести лезвие вниз по длине руки. Его все тело начало дрожать и пальцы, которые еле удерживали лезвие, словно потеряли всю энергию. Он наклонил голову вниз и сощурил глаза, пытаясь хоть как-то отвлечь себя. — Вот! — быстро прибежал Тэхен и взялся за плечи Юнги. — Дай помогу! — Хватит паниковать, я в порядке, — отшвырнув руки Кима с плеч, Юнги выдохнул, продолжая резать кожу. — Но… — потянулся Ким. — В порядке, ясно?! — обернувшись к Тэ с легкими слезами, с истерикой всхлипнул тот. Тэхен лишь кивнул и оставил полотенце на столике, снова кинувшись за стаканом воды и бинтами. Тем времен Мин уже смог прорезать больше половины и видел, как механизм синего источника выпирал из мяса. Продвинув лезвие внутрь, парень аккуратно начал, в прямом смысле пилить мясо, чтобы оторвать мерзкий чип. С каждым движением кровь пускалась все больше и Мин стал уже боятся, что ничего не получится. Бояться, что Ким позовет на помощь, после чего его накажут и он будет так же истекать, только не кровью, а страданиями. — Тэхен! — закричал старший и наконец смог отрезать чип. — Что?! Что такое? — пролив немного воды на пол, снова запаниковал Ким и обернулся к Мину. — Я хочу свалить отсюда побыстрее, — выдохнул парень и взялся за полотенце, вдавив его в руку и посматривая на только что отрезанный чип, который красовался на столике. — Юнги, мы же договорились, что ночью ты сделаешь побег, — поставив стакан на столик с кровавым механизмом и взглянув на полотенце, которое набирала в себя красный оттенок, Ким сглотнул. — Тэхен, я не могу так долго ждать, — застонал тот, прося того отпустить его сейчас, что было попросту невозможным. — Пожалуйста, потерпи немного. Я обещаю, что уже завтра ты будешь на свободе, просто не совершай глупостей, ладно? — Тэ… — Пожалуйста, или нам обоим конец. Только ночью, Юнги, понял? — раскрыв пачку с бинтами, сказал Ким и аккуратно вытянул длинный кусок, чтобы закрутить им руку Мина. — Ладно, — поддался старший и отдал свою руку Тэхену на вязание. — Пообещай мне, — попросил младший и все-таки дождался. — Да-да, обещаю, — вздохнул тот и немного ахал от исходящей боли.