Nepsis

Опять эти обоссаные унитазы и раковины, в которых много кто мыл ноги, руки или даже член, но парень лишь вздохнул, взяв швабру с деревянной ручкой и обмакнул в ведро с теплой водой, поскольку привык к этой вони и грязи. Эти туалеты были ежедневно, в прямом смысле, в дерьме. И Чанелю ежедневно приходилось убирать эту срань, с утра до вечера, так же нагибаясь раком под писсуары, убирать старенькую, сухую развлившуюся мочу, которую было не так легко оттереть, ведь она присохла к серой керамики. Глаза уже не так слезились, как в первый рабочий день, тогда его очи едва не вскрылись, лопаясь по стенке, от такого резкого аромата. Но все-таки рефлекс рвоты никак не прекращался, так как парень не мог не обращать внимание на свою тяжелую мигрень, которая захватила его голову, пульсируя удары боли. Даже моргать было тяжело, поскольку лоб просто раскалывался в очередном драйве. А самое жестокое было, когда его выворачивало на, только что убранный им, пол. Вот тогда Пак был в бешенстве и с удовольствием уволился, если бы не его некая трусость, которая не давала ему этого сделать. Так как деньги были нужны как никак, а увольнение не довело бы к ихнему прибавлению. Как же он ненавидел этот туалет забегаловки, работу, жизнь, да и вообще себя. Он чувствовал насколько же он жалок и глуп в этом безграничном мире, где будто можно чего-то добиться. Такие мысли смешили и одновременно бесили, так как у кого-то это реально получалось, но не у него. Ему не дано быть этим избранным, который смог бы покорить кого-то или же чего-то. Даже не смог бы покорить этот сраный туалет. Все безнадежно, и Пак хочет наконец окончить этот глупый и бестолковый цирк, ведь он умер уже до глубины души, до самого кончика хуя. Поэтому даже смысла нет что-то делать или же решать, ведь сегодня он покончит с собой и это не очередная тупая шутка. Он наконец решился. Все таки от таких тусклых мыслей его отвлек зашедший мужчина, который держался за рот и был немного бледноват. Чанёль даже не успел спросить все ли у него в порядке, как услышал, как на его рабочие шорты вырвали. Некая тепленькая жижа просочилась через ткань и спускалась по ножкам, собирая мелкие мурашки. В рвоте были маленькие кусочки еды вроде. Пак чувствовал их своими волосками на ногах, как эта блевотина оставалась на коже. — Блять, скотина! — не стерпев такое унижение и отврат, обматерился парень, и немного пнул упавшего мужчину, — С ума сошёл?! Блять, опять отстирать их дважды. Мужчина видимо был в невменяемом состоянии и немного пробурчал что-то странное, и положил свою толстую щеку на ещё не убранный холодный пол, оставив парня в недоумении. Чанёль несколько раз моргнул и лишь шагнул через мужчину, попятившись к зеркалам, под которыми висели раковины. Все ещё, выслушивая стоны лежавшего, Пак открыл раковину с холодной жижей и резкими движениями швырял воду на штаны, тем самым терся руками об ноги. Это не сильно помогло, но хотя бы основное он убрал. Посмотрев на себя в зеркало, парень увидел усталое тело с чёрными мешками и разбитыми губами, которые он когда-то заработал в уличных драках. А волосы висели сосульками на лбу в поту. Он был похож на бездельного алкоголика, который не смог достичь в жизни ни черта. Все эти домыслы были практически правдой. Парень пил много, жильё менял почти каждый день, поскольку его знакомые были не очень дружелюбны и угрожали его убить, да и вообще, Пак был окончательно мертв. Достиг ли он что-то? Немногого, но не оценивал этого, из-за чего теперь в полном дерьме. Все пошло наперекосяк после смерти его бывшего — Ким Чунмёна, который убился 18 месяцев назад. Все пошло к черту, когда он влез в огромный долг из-за нехватки денег, которые он променял на травку. Все из-за этого проклятого парня, которого он оставил давным давно, но когда, узнал, что тот покончил с собой, Пак совершенно перестал жить. Чунмён оберегал его от таких вещей и никогда не давал ему впадать в депрессию или же в селфхарм. Говорил, что всегда найдётся выход из трудной ситуации, поскольку жизнь — это головоломка и её нужно лишь разгадать. Но в то время Ким сам же поперечил себе, поскольку сам же не соблюдал то, что внушал. Пак все ещё видит эту картину — тот стоит перед ним и так легко застреливается обычной пушкой, сказав — «это ты во всем виноват». И да, эти слова застряли в его голове, он виновен в смерти его бывшего. Он оставил его со своими проблемами, и даже не подумал, на что тот мог пойти. Все что знал Чан, это свою виновность, но по его мнению тот не мог бы совершить такое из-за такой ерунды. Жизнь — бумеранг, проклятый, ебучий бумеранг. Но дело в том, что Чанёль теперь страдает из-за этого круговорота кармы, которое Чунмён ему обустроил. Даже становится немного жутко, когда Пак вспоминает это; мурашки так и идут по коже, а за ними тусклые слезы боли и виновности. — Ненавижу! Сука, ненавижу! — зарыдал парень от своих же мыслей и опустился на колени в грязных шортах, прислонив руки на включенную раковину, чьи воды обматывали сыростью длинные рукава рабочей кофты, — За что, Мён? За что вся эта твоя хуйня?! И так практически каждый день, он мучился в своих мыслях и искал более логичную причину его виновности и его деградирующей жизни. Ведь ему казалось, что на него наложили проклятие. — Эй, Пак! — внезапно вскрикнул Чондэ и зашёл в уборную, встав в ступор от странной картины; на полу лежит мужчина в дорогом костюме и лицом в собственной рвоте, а рядом с ним его знакомый, который стоит на коленях, прислонившись к раковинам, — Что произошло? — А? — обернувшись к коллеге, удивился Ёль. — Ничего особенного, просто опять пьяный обливал меня, простое дело. Нужно потом позвать охрану, чтобы вынесли этого очередного чертового «аристократа», — вздохнул парень и со стоном вернул голову к раковинам, демонстрируя, что ему очень плохо. Чондэ покачал головой и выдохнул, сложив руки вместе, наблюдая, как воды обмакивают уже влажные рукава и саму кофту парня. Ким знал о состоянии Чанёля и всегда разговаривал с ним аккуратно, чтобы тот не обиделся, поскольку такое было часто. Иногда было жаль младшего, так как его психика повреждена наверное на все 89%. Лишь остальные одиннадцать процентов держат его в разуме и отвергают от всяких нехороших мыслей. Чондэ часто это говорил своему коллеге и тому почему-то было смешно, после этого старший говорил это чаще, может ему понравилась шутка. Почему-то Пака возбуждала мысль о том, что его называют немного долбанутым. — Ясно, когда закончишь ныть, можешь подойти ко мне за стойку. Там вроде какой-то мужик с тобой хочет поговорить, — ухмыльнулся Чондэ и уже собирался уходить, как его снова позвал Пак таким же страдающим стоном. — Стой, Ким. Помоги мне встать, — вытянув руку к другу, парень начал хныкать. — Блин, ты как маленький ребёнок. Может сам встанешь? — закатил глаза тот и немного подошёл к другу. — Чондэ… — застонал с криком парень и начал дергать руку, намекая тому потянуть его наверх. — Каждый день одно и то же, — вздохнул старший и помог второму. — Ты слишком большой ребёнок. — Я не ребёнок, я идиот. Думаю есть разница. — Да пошёл ты, хватит плести дурное, — фыркнул тот и с усталостью поднял двухметрового пацана. Обвив старшего руками, Пак прислонился головой об макушку парня и бесконечно спрашивал о том, кто к нему пришёл. — Да я откуда знаю? Какой-то мужик в смокинге, не очень старый, представился как Господин Чон. Знаешь такого? — Первый раз слышу, — посмеялся младший и насильно толкнул бедром Кима. — Я тебя долго должен тащить? И хватит толкаться, задолбал. — Да и нет. Я слишком устал, ты не знаешь как много я работаю, — ответил тот и шатался как малолетний алкоголик. — Ты лишь сидишь там и раздаешь соджу, я бы с удовольствием работал на твоём месте, одновременно глотая напитки с посетителями. Да я бы работал где угодно, только бы не здесь, — заявил парень и чуть ли не споткнулся об край стенки, но слава Чондэ, старший удержал его. — Ну уволься. — Шутишь? И где я другую работу найду? Может ты уволишься и меня вместо тебя возьмут, м? — рассмеялся наконец парень и отпустил второго, тем самым снова толкнув. — Размечтался… — тихо буркнул тот и открыл дверь к барной стойке. Встав около стойки, Чанёль начал смотреть по сторонам и искать похожего мужчину, которого описал старший. Но видимо он был слеп, либо тот уже ушел, но Пак не смог найти его. Это уже даже начинало бесить и парень подумал, что тот обманул его или же прикальнулся. — Так какой из них? — нервно спросил парень и оглянулся к Киму. — Вон тот, с серым галстуком, — указал старший и ошарашил Чана. Пак присмотрелся как какой-то не очень высокий «мальчик» сидел в уголке и читал меню их забегаловки. На нем был чернильный смокинг и неплохой серый галстучек, который украшал его шею. Смотревший заметил как аккуратно парень проводил рукой по волосам, после чего клал ее на колено, снова разглядывая меню. Очень элегантный, но в тоже время странный тип. Если честно, Чанелю он не понравился, какое-то отвращение исходило от него. — Он? Ты издеваешься? Какой это мужик, похож на семнадцатилетнего пацана. — Пацаны представляются господином? — спросил Чондэ и улыбнулся, когда услышал от Пака — «а почему нет?!», — Не смеши, иди уже. Он ждёт тебя уже двадцать минут. Видимо ты ему понравился, — посмеялся тот и собрался вытирать стаканы. — Ой фу, — снова обернувшись к «господину мальчику», фыркнул Пак. — Хотя, если этот мальчик заплатит, то пусть делает что хочет. Хоть оттрахает, мне похуй, хуже просто не может быть, — посмеялся тот, отвечая на шутку друга и сразу же отметил, что у этого Господина Чона не хватит сил даже довести его до оргазма. Парни долго насмехались над сидевшим и ничего не подозреваемым парнем, который изредка поглядывал на этих идиотов и скривлял рожицы, намекая, что прекрасно слышал их глупые разговоры. — Ну сходи поспрашивай, может повезёт, — так же посмеялся Ким и с интересом смотрел, как бесстрашный Чанёль идёт навстречу мальчику. — Я и забыл какой ты извращенец, — показал язык младший, помахав другу, который всегда его морально поддерживал и продолжил идти к гостю. Пак, со скромной улыбкой, мокрыми рукавами и с блевотиной на шортах (прекрасное сочетание), подошёл к ожидающему и не мог сдержать хитрую ухмылку, ведь встречный реально был слишком молод, или же показался таким. Наверняка моложе самого Чанеля, но уверенность Пака спала, когда мальчик улыбнулся в ответ и скрестил руки, немного даже погладив их, ожидая, когда же тот наконец дойдет. Может реально решили что он гей? Старший и не ожидал, что и вправду его наймёт какая-то сопля, да и еще на его же рабочем месте. Наконец он дошел до этого сопляка и выдохнул для уверенности, которая так легко убежала. Его руки он держал за спиной, тем самым наклонился к собеседнику. — В-вы что-то хотели? — пытаясь прикрыть то, как его голос трясся, быстро спросил парень и стоял над душой младшего. — Сядь, — приказал Чон и положил подбородок на руки, поглядывая на то, как смущенно тот начал вести. Старший порядочно сел и пялился на мальчика, который не торопился говорить, а лишь азартно смотрел. Так продолжалось несколько секунд, пока Пак снова не выдохнул и посмотрел вопросительно на человека перед ним. Тот не подавал никаких признаков увлеченности, просто пялился. — Может ты хотел бы выпить что-нибудь? — наконец спросил младший и получил отказ от второго. — Ну тогда приступим к делу… — Я сразу говорю, что не продаюсь, — перебил тот и немного отвел взгляд. — Хах… — рассмеялся Чон. — Я в курсе. Мне просто нужна твоя подпись вот здесь, — вытянув какую-то бумагу с печатью, объявил Господин, направляя палец на пустое место для имени. — И что это? — Твоя новая работа, — мерзко ухмыльнулся тот и наклонился к спинке. — В смысле работа? У меня есть работа… — Собирать чужую блевотину на шорты? Отличная работа, — перебил Чонгук и поднял брови, тем самым ожидал реакцию от Чанёля, которую не получил. — Слушай, ты мог бы улучшить свою жизнь. — Я не знаю кто Вы и подписывать я ничего не буду, ясно? — Будешь, — пояснил младший и подвинул бумагу к собеседнику. — Других вариантов нет. — Уберите это от меня. Вы не можете меня заставить что-то подписывать. — Тебе нужна гарантия или пояснение? — Мне ничего не нужно, я отказываюсь от Вашего предложения. — Ясно… — прозевал тот и потянул руки. — Значит по хорошему не хочешь, ладно. Придется тогда по плохому, — облизнув свои губы, пригрозил парень. — Окей, смотри. Про тебя мы все знаем. Тебя зовут Пак Чанель, девяносто второго года рождения, вырос в Сеуле, твои родители алкоголики и ты их ненавидишь, пока все правильно? — улыбнулся тот удивленному Паку. — Твой рост где-то 185 см, тебя обзывали из-за твоих уродливых ушей в школах, да и на работе походу из-за чего ты получил комплексы по поводу своей внешности, и да, точно, ты вроде би? Трахаешь и баб, и мужиков. Но самое главное — считаешь себя убийцей своего бывшего пидора. Из-за этого ты был готов сегодня суициднуться? Я могу продолжить, если хочешь, — шепнул тот и скрестил руки. — Слышал ты вляпался в немалый долг после смерти парня. Ты должен за услуги, которые тебе предоставляли твои же «любимые друзья», — подчеркнув фразу «любимые», улыбнулся Чон, - Давай взглянем что там у тебя, - внезапно вытащив из кармана костюма помятый клочок бумаги, Чон начал с ехидностью читать список. — Долг за жильё, доставка алкоголя, наркотиков, даже травку, ты у нас значит любитель побунтовать, ах и вот, заказ эротичных мужских танцев, серьезно? — усмехнулся младший и немного наклонил голову. — Ты представляешь сколько нарушений ты совершил в многих пунктах закона? Мне ещё интересно как ты будешь возвращать свой долг на 389,8 миллиона Южнокорейских вон. Ах да, и как же твои дружки обрадуются, что таких денег у тебя нет. Подарочек получишь, когда они узнают от нас, где же ты прячешься, — жутко произнес напоследок тот и внимательно наблюдал за реакцией Пака. Видно было, что старший был ошарашен от такой информации о нем, но не стал даже отвечать и лишь покачал головой, намекнув, что не желал бы продолжения романа его жизни. — В каждом уголке стен стоят мои люди, как видишь, и у каждого по оружию. Я бы с удовольствием расстрелял всех в особенности вон ту семейку с тремя ребенком. Ненавижу детей, — продолжил Чонгук и немного приблизился к лицу старшего. Пак начал осторожно поворачивать голову, всматривался, как на самом деле, в уголках забегаловки, стоят странные люди в не очень выразительных костюмах. Если присмотреться, то можно было увидеть, как они держали оружие — Beretta-92, полу зарядный пистолет, который был даже очень неплох. Им было бы не сложно прицеливаться в голову, да и вообще итальянская игрушка была удобной и мощной. Чанель знал несколько видов огнестрельного оружия, поскольку некоторые его знакомые (кому он как раз должен вернуть долг) были любителями играть с огнем и пулями. — Кто вы такой? — с отвращением спросил тот, прищурив свои большие глаза. — Это нелегально! Э-это принуждение подписывать то, что я не хочу! — Тише…! — шикнул тот и направил палец к губам, показывая жест молчания, — А ты будто у нас такой весь правильный. Я просто намекнул, что тебе лучше это сделать и побыстрее, — улыбнулся тот, расправляя свои руки. — Я дам знак и в историю войдет новый теракт в котором ты будешь соучастником, а тебя же заберут твои дружки, выебав из тебя не только долг. После чего тебя найдёт полиция и будешь всю оставшуюся жизнь просиживать под камерой. — Что за бред? Зачем это все устраивать ради меня? — Ты нам нужен, Пак. Сделай это и все мы останемся довольными. Ты мне нравишься, думаю начальник будет рад принять тебя, — медленно встав со стула, Чон направил руку к старшему, подарив ручку с темными чернилами и ехидно улыбнулся. — Я считаю до трех и ты должен стоять передо мною уже с подписанными бумагами, понял? Раз… Пак не понимал, что именно ему нужно сейчас сделать. Он был взволнован и все-таки принял инструмент для подписи, тем самым направив к договору. Услышав «два», Чанель наконец начал быстро читать бумажку, заметив такие слова как «модель», «витрина» и «красота», может все не так плохо? Вздохнув, Пак легко и быстро подписал договор чернилами, исходящими из ручки, после чего почувствовал, как что-то холодное приложили на его затылок. Сильные мурашки прошлись с головы до ног и парень, нахмурившись, задержал дыхание. Похоже у этого Господина Чона, было тоже оружие. Вот теперь было страшно. Он так неприятно вдавливал его в него, что захотелось вбить этого наглого мальчика в пол и раскромсать его молодое личико до мяса. Этот мальчик совсем обнаглел, решив, что может делать с ним, что захочется. — А теперь мы тебя прокатим к работе, ты же не против, Пак? — прошептал тот в ухо старшему и сильно сжав запястья парня в свои руки, начал поднимать того со стула. Оказывается этот парень был сильным и старший даже не мог пошевелиться. Это было бессмысленно. Чанель не понимал зачем все это, почему он? Почему ни кто-то другой? Надо было убить себя уже в туалете и не идти за Чондэ, который видимо был замешан во всем этом. Пак только сейчас начал понимать, почему его коллега так ласково относился к нему. Все эти несколько дней Ким подлизывался к нему и видимо доносил информацию про него этим людям с пистолетиком. Что за хрень? Это глупость, но правда. Господин Чон намекнул на то, что его другу плохо платят и тот не был против рассказывать лишние факты про Пака. Блестяще! Спасибо этому идиотскому миру за все! Парень до конца считал это шуткой, но никак не принятием на новую работу. Может решили посадить его, или как изначально считал парень, трахнуть по полному разряду? Да, он нарушал закон, но в тихоря и об этом даже Чондэ не знал, так откуда эти мрази смогли обо всем узнать? — Увидимся на месте, — пробормотал эти слова в холодное ухо Пака, Чонгук нажал на курок и затмил старшего. Чанель грохнулся об пол и немного трясся, поскольку тот пистолет, которым в него только что стрельнули, не был обычным. Это было что-то типа электрошокера, но стреляющий чем-то, что-то похожее на пулю, но не смертельное. Его затылок просто горел и ему приходилось задерживать дыхание, так как боль увеличивалась при выдохах. Руки дрожали, а изо рта начала течь слюна со вкусом крови. Глаза покраснели и Чанель не смог удержать слез, поскольку было слишком больно. Он чувствовал как из носа начала литься слизь, так же с ароматом крови. — Это всего лишь на пару часов. Тебя ждет новый домик, Пак, — мутно увидев, как Чон одевает черные перчатки, Чанель отключился. Этот заряд видимо усыпил старшего, чтобы тот не нервничал зря. Теперь было спокойнее без лишнего шума и лишних вопросов. Показав немой знак своим помощникам, Чонгук поклонился и встретил бурные аплодисменты. Пока его ассистенты тащили Пака в машину, Чон поблагодарил актеров (посетителей забегаловки) за прекрасную игру. — Большое спасибо вам. Каждому из вас пришлют бесплатный билет в наш превосходный музей, так что ожидаете их сегодня вечером. Уже завтра вы сможете насладиться только что увиденным парнем, которого мы слегка приукрасим, — посмеялся тот, подмигнув, и встретил такую же реакцию с улыбкой. Все вышло так, как и всегда — превосходно, удачно. Чонгук выполнил требование своего любимого начальника — Пак Чимина. Теперь осталось подписать еще один договор с четвертым идиотом, и Чон был готов ехать к возлюбленному за наградой за свой тяжелый труд. Чондэ лишь выдохнул от только что произошедшего и как ему обещали, ему доставили немалую плату за коллегу. Он не был уверенным в своих действиях, поскольку чувствовал себя виновато и то, что сделали с Чанёлем, сильно тревожило. Ким был трусом и не смог предотвратить этого, а лишь погнался за деньгами. Как говорилось ранее — жизнь это бумеранг. *** — Хён, мне страшно, — все сильнее сжав лапками рядом лежавшего, тихо прошептал Тэхен в ушко Юнги, побаиваясь, что все что они задумали, провалится. Ему так нравилось лежать на полу с Мином, в тепле, поскольку пол был с отоплением, а ещё само тело старшего было горящим. У него было много источников разогрева, и мягкость в объятиях. Такие моменты были такими редкими, особенно в последнее время, когда Юнги стал более обеспокоенным и нервным. Уже до открытия музея, парни были знакомы, когда Мина привезли как одних из первых и поручили Тэхену за ним ухаживать. Они как близкие друзья. Для них не было сложным обнять друг друга, лежать вместе или же даже поцеловаться, так как для них это было нормальным, вот такие отношения — дружеские чувства смешаны с любовными. И обоим было комфортно, поскольку им двум не хватало ни того, ни другого. Они любили друг друга, сильно, но встречаться как-то не получалось, да и с такими-то обстоятельствами, когда за ними следят и запросто убьют за такое. Брат начальника музея с статуей выскочкой, просто неприемлемо! Насиловать моделей «можно» было (ну за это не так сильно наказывали), а вот чтобы любить статую, это уже слишком. Есть правила и их надо было соблюдать, чего как раз Тэхен к сожалению не выполнял. Юнги тихо выдохнул и сильнее прижался к руке, обнимающая его живот. Старший чувствовал спиной, как сильно стучало сердце младшего и как сильно тот был встревожен. Как его тёплое дыхание участилось и выдыхалось ему в затылок. Мину не очень нравилось утешать второго, но сегодня он был с ним слишком резок, поэтому тот заслужил в ответ хоть немного ласки. — Тэ, ты же знаешь, что я всегда с тобой, — промычал тот с прикрытыми глазами. — И я не дам кому-то тебя обидеть, понимаешь? Я же типа это… — закусив губу, и притихнув, Юнги зашептал, — Люблю тебя. А теперь безвольное сердечко Тэхена начало бежать по всей груди, выдавая настолько сильные удары, что сам старший мог всем телом прочувствовать их. — Успокой своё сердце, Тэ, — хрипло засмеялся тот, и взяв лапку второго, робко поцеловал его длинные, холодные пальцы. Ким все ещё сильнее сжал хрупкое тело Юнги и обмотал свои оголенные ноги с его, такими же голыми. — Я так боюсь тебя, но в то же время, я в восторге от тебя, как это так? — вдохнув волосы и из них исходящий аромат цветочного шампуня, которым он вчера мыл голову Юнги, парень пробормотал и прошептал с выдохом свои искренние слова, прямо в лохмотья второму. — А я ненавижу тебя, но в тоже время обожаю, думаю у меня такой же вопрос, как это? Как ты позволяешь себе быть таким роскошным, но убийственно занудным? — Эй, я не зануда! — нахмурившись, не согласился Ким, и немного прихватив парня за живот, попытался развернуть второго к себе. — А вот ты, — наконец перевернув к себе Юнги лицом, — Ты самый долбанутый фрик за справедливость. — Ты хоть сам понял, что сказал? — улыбнулся тот и запустил руку в растрепанные волосы младшего. — Ты такой невинный, Тэ. Даже немного жаль тебя. — Не надо жалеть меня, это странно, — нахмурившись, улыбнулся Ким. — Ты же знаешь, что в скором все изменится и мы с тобой сбежим отсюда куда-нибудь? Я обещал же, что вытащу тебя отсюда за собой и больше никто не посмеет тебя обидеть, — приблизившись к лицу Кима, Юнги сухо поцеловал того в широкие губы, которые обернулись в милую улыбку и попытались неумело ответить назад, но старший не давал ему этого сделать. Милый, неумелый Тэхен, таким считал его Мин. Таким порядочным, чистым, нетронутым. Ангел, которого было так просто обидеть и так просто полюбить. Юнги всегда обожал Кима страстно, но не желал переходить на что-то больше робких поцелуев, поскольку тому, в прямом смысле, было жаль этого мальчика. Слишком невинный и эту невинность хотелось оставить навеки, чтобы тот не менялся, не поддавался искушению любви и секса. Тэхен не может быть таким же как все, ведь он особенный и эту всю чистоту надо оставить при нем, чтобы не разрушать ту особенность, которая влюбляла. — Я знаю, Юнги, ведь я сам пообещал тебе выбраться отсюда. — Мы вместе выберемся отсюда, — подправил Мин, и тихонько провёл пальцем по холодным губам Тэ. — Я сразу вернусь за тобой, когда разобью грань между витриной и мной. И ты наконец сможешь увидеть что-то иное, чем обычные серые стены. Тэхен хмыкнул, в тоже время улыбнувшись в пустоту, не поверив в это, и напомнил Юнги, что им пора собирать его на выставку наверх к этим аристократам-извращенцам. А так не хотелось вставать из объятий Мина, но это было его обязательством. Ким медленно присел на колени и помог старшему так же сесть. Взглянув на сонное лицо Юнги, младший начал раскрывать пуговицы прозрачной кофты парня, оголяя его белую кожу. Мин не мог смотреть Киму в глаза, ведь такие моменты его сильно возбуждали на не очень хорошие мысли. А Тэхену было удобно, он даже и не подозревал, что тот так и хочет заняться с ним любовью и нагибать его в разных позах. Но это не было удивительным, ведь младший был еще неопытным парнишкой, да и мыслей о таком у него не было, ведь он уже стольких раздевал, мыл, переодевал, касался, что вот это все, его совершенно не будоражило, это была его работой. Юнги почувствовал как холодный пот стекал по его спине и как быстро поднялись его волосы на руках с мурашками. Старший опустил взгляд и закусил губу, направляя себя на другие мысли. — Тебе холодно? — внезапно спросил Тэхен, когда увидел как старший покрылся пупырышками. — Может тебя укрыть одеялом, пока я буду искать твой наряд? Юнги лишь кивнул, не поднимая взгляд, как сразу же почувствовал тёплое одеяло на своих плечах. Тем временем Ким был занят подбором костюма для модели. Он хотел подчеркнуть руки Юнги и искал он соответствующие рукава. Белое было к лицу старшего, да и Тэхен часто одевал его именно в этот оттенок, подчеркивая и лапки, и темные волосы старшего, хотя сам парень просил его одевать только в чёрное. Но сегодня младший хотел переодеть Мина во что-то особенное, а прямо сейчас он увидел сквозь белые вещи красную прозрачную блузку с маленькими узорами цветов. В это он пожелал одеть его в последний день. Красный с белым — был безупречен, поскольку Ким нашёл изысканные светлые штаны, которые слишком подходили к кофте. Подбежав к укрытому в одеяло, Тэ принялся одевать его. Так быстро и легко на старшего налезла эта прозрачная тряпка. А штаны Мин всегда просился надевать сам, чтобы не мучать Кима своими капризами, что что-то у него там жмёт, наоборот слишком великое или же вообще одежда ужасна. Младший разрешал второму одеваться, но вот краситься тот совершенно не умел, поэтому Тэхену приходилось украшивать его лицо самому, у него это кстати прекрасно получалось. Если бы не это место, не эта работа и не его властный брат, то Ким наверняка работал бы стилистом. Ему это нравилось, а тем более тогда, когда лисичий глазки Мина превращались в дымчатый космос с темными оттенками на веках. Такой красивый и властный Мин Юнги. — Открой рот, — взяв за подбородок парня, Тэ приказал тому раскрыть свои губы и взялся за их раскрашивания помадой и кисточкой, — Шире открой. Юнги раскрыл ротик и почувствовал, как в него впились сладкие губы Тэхена, а его волосы сжали, и вот ему ответный удар на тот его прошлый поцелуй. Ким был немного обижен на то, что тот ему изначально не дал ответить, поэтому пришло время хотя бы немного решить самому что-то сделать. Ким целовал его нежно, пачкаясь немного в помаде, которую только что намазал на губы второго. Прикрыв глаза, Юнги начал медленно и ласково так же целовать того, обняв того по спине рукой, а второй за затылок. Это было слишком медленно, но в тоже время приятно. Ким грустно выдохнул в горящий рот Мина и внезапно остановился, повиснув на плече старшего. — Прости меня, Юнги, — прошептал в ротик парня, чуть ли не прослезившийся. — Я и вправду тряпка. — За что, Тэ? — взяв за щеки младшего, Мин нахмурил брови. — Что такое? Ким молчал, опустил глаза и поднял пульт открывающий автоматно двери, тем самым нажав на неё и раскрыв преграды, за которыми стояла охрана и любимый братец Кима. — Я не могу уйти с тобой, Юнги… Я люблю тебя, но в тоже время я люблю и его… Я не могу оставить его одного, я люблю Чимина! Понимаешь? Я же просто хотел помочь тебе, но ты не дал мне этого сделать, ты слишком упрямый, Юнги… — остановившись от порыва, Ким сглотнул, — Прости меня, если сможешь. — Тэхен, что ты натворил?! Зачем?! — испугавшись, старший отшатнулся от второго, встав на ноги и постарался сразу же сбежать. Бежать было бессмысленно, ведь парня сразу же схватили и швырнули об пол. Тот упал прямиком на свою руку и застонал, когда почувствовал, как его кисть словно вывернулась. Ким отвернулся и не смотрел, как второго вязали в крепкие узлы и поджигали шею электрошокером. Стоны жуткой боли исходили из уст Мина и крики имени младшего — «Тэхен! Пожалуйста!», «Помоги мне, Тэ!», «Зачем ты делаешь это со мной?!» и тому подобное орал тот и даже тянулся к тому, чтобы всего-то взяться за ногу Кима, но второй лишь отошёл подальше в сторонку и отвел пустой взгляд от Юнги. — Ой, заткните его хоть каким-нибудь образом! — фыркнул зашедший Чимин и осмотрел ситуацию, сначала на глупого парня с перевязанными руками и с размазанной помадой около полости рта, а потом на своего любимого брата, который никогда его не подводил, даже сейчас. Но немного присмотревшись к его губам, Пак нахмурился и взял за шкирку своего братца, разглядывая его лицо, которое было также размазано в таких же розовых оттенках, — Тэхен…? — прошептал тот. — Как ты посмел?! — под конец сильно обозлившись, Пак замахнулся и резко ударил младшего по лицу. Тот упал рядом с Юнги и взялся за щеку, после, тихо заплакав. — Даже не смей рыдать! — Пак снова закричал на своего брата и резко присел к нему, приблизившись прямо к лицу младшего, — Ты стал шлюхой, Тэ… Ты согрешил, а за это наказывают, — плюнул тот в рожу Кима, ещё раз хорошенько врезав по лицу, и обернулся ко второму. — А ты посмел трогать моего брата? — так же внезапно заорал тот и обернулся к Юнги. — Мразь! Решил спиздить отсюда и ещё моего братика украсть?! — заорав на сидевшего парня, Пак чуть ли не так же врезал тому рукой. — Отвечай! — Вы что ебетесь, чтобы я на такое отвечал? — со скрипом тихо засмеялся тот, облизав губу от появившееся крови и блеска. — Сука! — врезал наконец рукой по щеке старшего и напоследок, пнул с такой же силой Мина в живот, от чего тот повалился снова на пол, взявшись за больное место. Немного подняв голову в сторону плачущего Кима, Юнги тихо застонал. Мину было жаль Тэхена и он попытался взять того за руку, чтобы успокоить, ведь тот был слишком хрупким. — Тэ…? — тихо прошептал тот и подвинулся к Киму. — Ты не с ним говори, тварь, а со мной, — резко вцепившись за волосы нахального, Чимин вдавил свои когти тому в кожу головы и поднял с пола, тем самым, вызвав снова очередные крики страданий. И снова сильные удары по лицу, после чего очередные пенки в остальные части тела. Юнги уже не мог дышать из-за крови, которая исходила из носа и рта. Мин плюнул кровью к ногам Чимина и жалостно просил того прекратить издевательство, на что второй лишь усмехнулся. — П-пожалуйста… — выдохнул тот и все так же скручено лежал щекой об пол, всматриваясь в мерзкое, но в тоже время красивое лицо Чимина, который сидел около него. — Я же сказал — за грехи надо платить, — фыркнул тот и наконец отпустил Юнги, поднявшись и пройдя по комнате. Пак шёл медленно, и как заметил Мин, у того были мокасины, которые сильно стучали по полу. Можно было по звуку понять насколько далеко Чимин, ведь Мин не мог держать свои глаза постоянно открытыми, они слишком распухли и болели. Юнги не стал медлить, и взявшись за трясущегося Тэхена, попытался неумело встать. Но Ким не хотел этого делать и лишь нахмурился, вырвав руку из хватки старшего, оставаясь на полу. — М-мы должны поплатиться, — опустив голову, прошептал Тэ с заиканием. — Что ты несёшь? — снова попытавшись взяться за Тэхена, зашипел тот. — Он говорит правду, Юнги, — внезапно присоединился к разговору Чимин, но уже держа в что-то в руках. — Тебя же так зовут? Странно, что я тебя запомнил. Но нам пора уже с тобой прощаться, — вынув из кожаного чехла острый нож, рассмотрел его и позвал Кима. — А ведь я предупреждал, что за неподчинения вас ждёт ад, верно? Ты сам подписался на это, милый Юнги. Тэ, подойди сюда. Тэхен верно поднялся и подошёл к брату со слезами, облизнув губы, он опустил свой взгляд к лежавшему Мину. — Убей его, Тэхен-а, — приказал тот и отдал холодное оружие в ручки, шокировав младшего. — Ч-что? — Это разве у тебя в первой? Убей его и ты оправдаешь свой грех, давай же, — повернувшись к трусливому братику, тот передал нож. — Чимин… Я-я не могу. — Тэ… Между тобой и им ничего не может быть. Ты же это знаешь, тебе запрещено, а если запрет нарушить, то что будет? — назойливо спрашивал тот и получал правильные и тихие ответы младшего, — Как я тебя учил — сжать, вбить, вынуть и наслаждаться выплеском внутренностей, — взяв мальчика за лапки, Чимин помог братику взяться за оружие, направив к бедному Юнги, — Если ты этого не сделаешь, то сядешь вместо него в витрину, — прошептал тот в ушко Тэ и азартно улыбнулся, когда почувствовал своим телом, как сильно дернулся от страха Ким. — Ты сможешь, милый мой Тэхен-а… — снова шепоты и поглаживание по рукам, нежные прикосновения губ об шею и тёплые выдохи, которые манят подчиняться этому дьяволу. — Верно, хён, — тихо ответил тот и сделал пару шагов к Юнги. Тот был в ужасном состоянии. Он еле увидел, что знакомое тело подходит к нему и приседает на корточки, посадив самого Мина спиной об стенку. Юнги смутно понимал, что происходит, он ослеп от ярких ламп находившиеся в комнате. Они раздражали его опухшие маленькие глазки, которые сразу же расширились, когда почувствовали смертельный удар в грудь. — Ах, бля.! — Мин сильно ахнул и раскрыл рот, снова начав безмятежно дышать и глотать кислород с силой. Каждый его вдох, причинял ему острейшую боль, ведь нож все ещё находился у него в груди. Мин закричал от боли и опустил голову произнося тихие слова. — Ты…! — шепнул тот, — Б-безденежен, Тэ… Тряпка… Сука…! Ты п-просто сука своего брата, Тэ…! А я так… надеялся… Ведь… — ахнул тот, — Как ты можешь убивать того… Кого считал другом…?! — Я не считал тебя другом, Юнги, — твердо ответил тот и резко разрыдался от своих же слов, — Ведь я просто обожал тебя! Я так хочу тебя! Я влюблен в тебя! Я… я виноват! Я просто ничто! Я так хочу обнимать тебя! Я же… — орал тот в голос со слезами и подавившись с соплями, — Я же согрешил, Юнги! Я должен оплатить свой грех! Я же… — Ты глупый и безнадежный… З-знаешь, что самое забавное? Я… Тебя ненавидел все это время, гори в сраном аду, Тэ…! Сказал последние слова Мин и отрубился, закрыв глаза и перестав дышать. В то время как Ким бросился на колени и истерил, кланяясь своему любимому другу; орал «прости меня, хён!», «я убью себя!», «ненавижу себя…!». Он был разломлен, шокирован и просто в не состоянии что-то сделать. Он убил его — лучшего друга, который был верен ему до последнего, в то время как сам Тэхен, просто предал его и напоследок забрал жизнь, которую он мог бы еще прожить счастливо. — Прости меня! Прости меня! — уперся лбом об пол и бился им об бетон, чтобы поскорее просто отключится и забыть все, что он только что натворил. — П-прости меня… Чимин лишь стоял с поднятыми бровями и с насмешкой смотрел на происходящее безумие. Его бесила истерика брата и он поскорее хотел избавить себя от этих воплей и слез. Пак не выносил слезы, либо жалел жертв, либо просто раздражало. — Уведите его в свою комнату, — приказал старший и присел на диванчик, наблюдая как младшего насильно выводят в дверь. — Нет! Чимин! Нет! — начал рыпаться тот и задыхался от такого сильного сжатия охраны, — Чимин! Пожалуйста! Чимин! — Тэ, замолкни, моя голова раскалывается из-за твоих бессмысленных истерик, — сказал тот и уже не услышал криков в ответ, поскольку дверь громко захлопнулась и старший остался с телом наедине. Кровь пачкала пол, а красная кофточка Юнги, превратилась в болею красную. Пак лишь наслаждался этим, ведь не его дело это убирать, его дело обезвредить проблему. Она решена. Все было как всегда — прекрасно, удачно. Но все не было удачно у Тэхена, которого не увели в свою комнату, а жестко имели в подвале охранников, откуда не было слышно громких болезненных стонов оргазма и боли. К сожалению Чимин не знал своего персонала и так просто доверял своего брата, надеясь на его защиту, а Ким был слишком подавлен, чтобы рассказывать, как его трахают каждую неделю на холодном полу, сгибая его тело в разные позы. Как ему приходится давиться чужой спермой у себя во рту, а самое ужасное терпеть как в тебя вдалбливаются не только в анус, но и в твой ротик. И так по кругу, целую и вечную ночь с мужчинами средних лет. «Жизнь — это бумеранг, Тэхен-а». ***