Симфония полутонов

Гермиона открыла глаза, когда за окнами еще было темно. Девушка глянула на часы на прикроватной тумбочке, электронный циферблат показывал без пятнадцати шесть утра - она спала всего пару часов. Воспоминания вчерашнего вечера сошли в ее сознании лавиной. Ссора с Роном, бар, виски, Малфой... Темный туалет, Малфой... Малфой!!! Секс с Роном на диване, душ, Малфой в ее голове. Малфой! Черт! Малфой! Откинув край одеяла, Гермиона постаралась как можно тише спустить ноги с кровати, чтобы не разбудить посапывающего Рона, и незаметно выскользнула из комнаты. Сна не было ни в одном глазу. Гермиона чувствовала себя очень бодро. Только вкус противозачаточного зелья все еще неприятным осадком ощущался на языке. Начищая зубы, девушка с удивлением рассматривала свое отражение в зеркале: никаких кругов под глазами, никаких припухлостей, которые обычно бывают после бессонной алкогольной ночи... Напротив, кожа гладкая, сияющая, глаза распахнуты, даже волосы лежат как-то по-особенному хорошо. Почистив зубы, Гермиона снова потянулась к косметичке. Подводя глаза, девушка тихонько мурлыкала себе под нос любимую песню и прислушивалась к своим внутренним ощущениям: внутри нее плясали бесенята, вырвавшиеся наружу из долгого строжайшего заточения. Это они хором кричали Гермионе, что надо подвести глаза поярче, поискать в шкафу платье покороче, а заодно и вспомнить о каблуках. Это их вилы покалывали ее изнутри, заставляя распрямить спину и приподнять подбородок и, кажется, прямо сейчас пуститься в пляс. В это мгновение ей не хотелось думать о Роне, не хотелось корить себя ни за что. Это все придет позже и безжалостно будет грызть ее изнутри, но сейчас... Она вспомнила жесткие сильные руки на своих бедрах, и ее щеки мгновенно порозовели. Его зубы, прихватывающие мочку уха, и ее спина непроизвольно прогнулась. Его пальцы на ее клиторе, и Гермиона непроизвольно прикусила губу, прикрывая глаза. Ох... Девушка открыла глаза и посмотрела на свое отражение в зеркале, ей нравилось появившееся чувство внутренней раскрепощенности, ей нравился блеск, появившийся в глазах. Неужели один секс может так поменять все? Или важно, какой это секс? Или с кем?.. Совсем по-девчачьи хихикнув, Гермиона подмигнула себе и направилась к шкафу. Бегая взглядом по вешалкам с одеждой, девушка приходила в уныние - как она могла накупить столько однотипных и скучных вещей? Сегодня ей хотелось надеть что-то особенное, но вот что? С обувью проблем не было - в одной из коробок хранились один раз надетые карамельные лодочки на изящной шпильке. Они были куплены на выпускной бал в Хогвартсе, а вот бальное платье под них практичная Гермиона тогда взяла напрокат, справедливо полагая, что вряд ли когда-нибудь его еще раз наденет. Вынимая из шкафа по очереди вешалки с нарядами и прикладывая их к себе, девушка корила себя за невнимательное отношение к гардеробу и одновременно недоумевала, почему вдруг ее любимые джинсы кажутся ей такими неказистыми. Дойдя до последний вешалки и окончательно убедившись, что ничего из этого она надевать не хочет, Гермиона озадаченно почесала затылок. Уж чего-чего, а такого раньше не бывало. Расправляя на крайней перекладине последнюю пару джинсов, она вдруг заметила краешек черного пакета, почти слившегося с темным деревом шкафа. А это еще что? Я вроде бы ничего не покупала. Лежит в моей части шкафа, значит, вряд ли это положил сюда Рон. Гермиона вытащила пакет и заглянула внутрь. На дне плотной подушкой лежали крупные розовые и золотые блестки, а на них, запечатанный в целлофан, лежал еще сверток. И тут Гермиону осенило: этот пакет ей торжественно вручила Джинни на прошлый день рождения. Тогда прямо с праздничного ужина именинницу срочно вызвали в ООИНК, и, когда она добралась обратно до дома, сил разглядывать подарки у нее уже не оставалось. Гермиона краем глаза глянула в пакет, обнаружила там гору блесток и, поморщившись, сунула его в шкаф, о чем позже благополучно забыла. Зато теперь она с воодушевлением достала сверток и развернула целлофан. Внутри оказалось короткое платье с рукавами, прикрывающими плечи, из плотного материала темно-зеленого цвета. По фасону оно было прямым, без всяких излишеств, только спереди во всю длину шла крупная золотая молния, застегивающая платье словно халат. К платью прилагалась вырванная из глянцевого журнала страничка, в середине которой красовалось очень похожее платье ярко-розового цвета, сама страница была поделена на две половины черной жирной полосой. Слева модель в этом платье с бокалом шампанского в руках сияла улыбкой рядом с красивым мужчиной. Платье дополняли золотистые босоножки на сумасшедшей шпильке и малюсенький искрящийся клатч. Справа девушка в этом платье, дополненном грубыми высокими ботинками и легкой паркой, спрятав глаза за стеклами огромных темных очков, уверенно шагала по оживленной городской улице. Надпись наверху страницы гласила: «И в пир, и в мир...». Чуть ниже почерком Джинни было приписано: «Чтобы кто-то не забывал, что у нее есть потрясающие ноги». Не удержавшись, Гермиона опять захихикала. Джинни, ты моя фея! Через пять минут Гермиона разглядывала свое отражение, крутясь перед зеркалом. Платье село идеально: оно не облегало полностью, но выгодно подчеркивало изгибы при движении. Его цвет прекрасно освежал кожу и делал глаза еще ярче, а карамельные туфли придавали образу шарма. Шпильки и короткая юбка делали ноги бесконечными, а прямой крой уберегал от пошлости. Гермиона была довольна. Подхватив сумку, девушка выскользнула из квартиры и знакомой дорогой направилась в кофейню. *** Сегодня Малфой собирался на работу с тяжелым сердцем: предстоящий разговор с Поттером его совсем не воодушевлял. Он провозился с выбором одежды гораздо дольше нужного, остановившись в итоге на банальных черных узких брюках и голубой рубашке в мелкий рубчик. В голове он пытался отрепетировать речь, чтобы максимально быстро изложить суть без лишних подробностей и отделаться от этого разговора. Но как ни старался, Драко не мог привести мысли в порядок. Ему мерещилось, что едва взглянув на него, Поттер сразу заведет разговор не о Тибете, а о вчерашнем вечере, о том туалете, о Грейнджер... Всю ночь Малфой в своих снах видел эти карие глаза, эти густые кудряшки, слышал ее дыхание, стоны. Такие настоящие, что от одного воспоминания он начинал возбуждаться. Когда-то он верил, что девушка должна вести себя как Панси: если ты все делаешь правильно, она эффектно стонет и облизывает губы, еще больше дразня фантазию... Потом он познал жесткий и беззвучный секс с одной из учениц на Тибете. Она всегда смотрела на него прямо, без стеснения и томной поволоки своими раскосыми черными глазами, сидя на нем верхом и только сжимая челюсть на пике удовольствия. Потом была милая девочка-маггл с огромными наивными глазами, приехавшая из Японии на каникулы в ближайший городок. Она много хихикала и стонала тонким и высоким, почти мультяшным голосом. Были и другие... Но во вчерашнем сексе было что-то иное, животное, искреннее, то, что никак не шло у него из головы. Стоило чуть-чуть расслабиться - и он вновь переносился мыслями в тот туалет, и ему казалось, что любой дурак сразу может прочесть все его мысли по его лицу. Драко посмотрел на себя в зеркало и сказал своему отражению: - Соберись. Это совсем не то, о чем тебе надо сейчас думать. А об этом так и вообще думать не надо. Он вышел из своей спальни с привычной непроницаемой маской на лице и направился за ворота, чтобы аппарировать в Министерство. Через десять минут Гарри Поттер закрыл за его спиной дверь своего кабинета и проговорил: - Итак, Малфой, я весь внимание. Драко прошел к столу, стоящему в центре довольно светлой, но небольшой комнаты. На столе царил хаос: свитки вперемешку с книгами и перьями лежали непонятной, неупорядоченной грудой, на стеллажах стояли пыльные колбы со странным наполнением, а на ковре тут и там валялись клочки пергамента. Возле стола хозяина кабинета Драко даже разглядел на полу чернильное пятно. Но все это было сейчас неважно. Блондин сел в гостевое кресло и дождался, пока хозяин кабинета займет свое место за столом. Усевшись, Поттер вопросительно вскинул бровь, молчать стало совсем глупо, и тогда Малфой заговорил: - Когда я понял, что моя мать собирается отослать меня из страны после окончания слушаний, я не мог позволить себе оставить ее без присмотра. И изменить ее решение тоже не мог. Я прибегнул к заклинанию, которое связало наши фамильные кольца так, чтобы я мог понять, что ей грозит опасность. А потом подкупил одного министерского клерка, чтобы встроить мой камин в комнате на Тибете в кружаную сеть с односторонним проходом в поместье Малфой. Драко прервался, пытаясь уловить, о чем думает Поттер, но тот, на странность, молчал и сохранял спокойный вид. Малфой продолжил: - В тот день я почувствовал жжение в кольце перед рассветом, вскочил с кровати и бросился к камину. В поместье шел бой, и я даже не знаю, мог ли кто-то последовать за мной. - Очевидно, смог, - подал голос Поттер. - Очевидно. Вот, собственно, и все. - О каком бое в поместье идет речь? - Поттер, разве это имеет отношение к сути дела? - Драко хоть и предполагал этот вопрос, но в глубине души надеялся, что не услышит его. - Имеет, - довольно властно сказал Поттер. - Рассказывай. - На мать напали двое заключенных, сбежавших из Азкабана. Один из них - мой отец. Скрывать правду дальше было бессмысленно, и Драко испытал облегчение, наконец произнеся это вслух. На лице Гарри Поттера пробежал целый калейдоскоп эмоций: осознание, шок, недоверие… - Малфой, что за байки? Люциус в Азкабане, никаких побегов не было. - Скажи это моей матери, которая умирает от неизвестного недуга, - невесело усмехнулся тот. - Это чушь какая-то, - не в силах усидеть на месте, Поттер вскочил и начал мерить шагами комнату. - Никакой информации об этом не было - ни на совещаниях, ни в газетах. Кингсли мне ничего не говорил... - Ты хочешь сказать: министр Кардальер? - Драко не хотел сейчас задеть Поттера, хотел только подчеркнуть свою мысль, но тот взорвался. - Да! Именно! Министр! Я руковожу аврорами, я должен знать о таких вещах! - Поттер, успокойся. Ты руководишь спецгруппой авроров, а не всем авроратом, - сил спорить с очкариком, а тем более терпеть истерики, вообще не было. Тот вдруг резко остановился, сделал два шага к Малфою и, скрестив на груди руки, спросил: - Хорошо, тогда какова же твоя версия событий? Где сейчас твой отец? - Мертв, - просто проговорил Драко, - я убил его. Поттер недоверчиво смотрел на него, и Малфой продолжил: - Люциус неизвестным мне заклинанием пальнул в Нарциссу, а тот другой, который был с ним, нацелил на меня Аваду. Я уклонился и бросил убивающее проклятье в ответ, но он отскочил в сторону, и моя Авада попала в отца. Я видел, как упала на пол мать, думал, что она мертва, бросаясь к ней, а когда убедился, что она дышит, тот второй, прихватив тело отца, уже успел выскочить из дома и аппарировать за оградой. - И что же ты сказал в Министерстве? - Поттер продолжал сверлить его взглядом. - Да ничего. Они не спрашивали, я молчал. - И все? - казалось, воздух вокруг Поттера начинал сгущаться. - Так просто? Ты думаешь, я поверю в это? Ты, обожавший своего папочку, старающийся во всем на него походить - и вдруг убил его? И так спокойно о6 этом говоришь?! Признавайся, Малфой, что ты затеял? Хочешь рассорить меня с министром? Я уже был свидетелем того, как один темный волшебник пытался подорвать устои общества, подкидывая тут и там клевету. Больше этого не будет! И уж тебе-то я точно не верю. Я знаю, что такое идеал отца, его не предашь! И при всех недостатках твоей семейки это уж ты знаешь точно! Если бы произошло что-то подобное, Кингсли дал бы мне знать, он понимает, что мне пришлось пережить, что это значит для... Малфой, слушавший эту тираду со всевозрастающей яростью, все-таки сорвался: - Нет уж, Поттер, достаточно! Сколько еще ты собираешься выезжать на своей неприкосновенной исключительности?! Боже мой, бедный малыш! Его родители погибли! Ты что, первый и последний в мире, у кого погибли родители?! У меня для тебя горящая новость: ты, всеми жалеемый, всеми любимый ребенок, которому все прощали, не самый несчастный в мире! У Поттера по лицу ходили желваки: - Да как ты смеешь! - он делал ударение на каждое слово. - Мои родители погибли, когда мне был всего год! Погибли от рук колдуна, которому служила твоя семья! Меня воспитывали люди, относившиеся ко мне хуже, чем ты к своим домовым эльфам! Все, что я знал о своих родителях, это рассказы других людей! И это действительно страшно! Все, что мне остается, это гордиться их призраками! Малфой истерично рассмеялся: - Да что ты, Поттер! Это страшно? Иметь всю жизнь перед глазами нерушимый идеал родителей? Идеал, который взращивают их друзья, твои учителя, Дамблдор. Все эти люди, которые любят тебя и жалеют. А как ты считаешь, всю жизнь обожать отца, а потом вмиг в нем разочароваться, это страшно? Страшно, когда Темный лорд заставляет тебя мучить и убивать людей, угрожая в противном случае пытать и убить твою мать? Страшно, когда твой же собственный отец при этом держит ее, и в его глазах горит безумный раболепный огонек? Страшно, когда твоя тетка - сестра матери - рвется сама ее покалечить в угоду Волан-де-Морту? А у тебя желудок подступает к горлу, ноги трясутся, и ты готов отрезать себе руку с палочкой, только 6ы это прекратилось? Это страшно? Малфой тяжело дышал после такой пламенной тирады. Однако ее смысл, кажется, наконец донес что-то до сознания Поттера. Очкарик напряженно переваривал услышанное и, что самое главное, молчал. Но Драко было уже не остановить: - И еще одна новость для тебя: может, уже стоит перестать считать, что все тебе заочно обязаны? Кардальер – министр магии! Он не должен перед тобой отчитываться! Или, возможно, надеется, что ты способен сам что-то анализировать? Но ничего, я помогу твоим куриным мозгам: какое отношение побег пожирателей смерти имеет к тебе сейчас? Чем меньше народа о6 этом знает, тем лучше. Их поймают или убьют, а общество без знания об угрозах будет жить спокойно. И уж тем более не стоит бегом посвящать в такие новости бывшего лидера противостоящей им стороны, которому раздутое эго не даст спокойно действовать тем, кому положено. А, Поттер? Ты же сразу бы побежал ловить их сам, громко восхваляя лозунги о справедливости, нет? На месте министра я бы поступил точно так же! Выпалив это, Малфой замолчал, и в кабинете повисла тяжелая тишина. Оппоненты сверлили друг друга глазами и тяжело дышали, переваривая прозвучавшие слова. Ну что, очкарик, съел? То-то же! Кто-то должен был тебе это сказать! Черт! Малфой, ну зачем? Тебе какое дело? Ты разве еще не пережил лавровый венок на Поттере? Он все равно не поймет! Не исключено, что постичь смысл сказанного он сможет только, если ему это скажет какой-то близкий человек: рыжий недоумок, девчонка Уизли, Грейнджер. Черт, Грейнджер… надо ж было так все усложнить... Мысли Малфоя вновь заметались по темному туалету, теряясь где-то между ее ног, поэтому Драко не сразу заметил, что Поттер отвел от него взгляд и как-то неоднозначно вздохнул. Напряжение в воздухе явно стало спадать и вдруг: - Ладно, Малфой. Проехали. Что, бл..? Проехали? Поттер, ты ли это? Но Малфой просто кивнул в ответ, отведя от очкарика глаза. Такого он точно не ожидал, а в следующую секунду Поттер добил его: - И еще, я хотел поблагодарить тебя за вчерашнюю ситуацию. Если б не ты, не знаю, что бы со мной было. - Проехали, - эхом отозвался Малфой. Снова повисла пауза, в этот раз - неловкая из-за произнесенных только что слов. Первым молчание нарушил Гарри Поттер: - Как нам остановить тибетцев, Малфой? Ты отключил камин от кружаной сети? Малфоя как громом поразило. Твою маааать... Эх и дурак же ты, Драко! Гарри понял все по резко округлившимся глазам блондина, но нашел в себе силы не язвить: - Я разберусь с этим. Как нам обнаружить тибетцев? В тот раз ты что-то говорил про ритуал. - Да, я думаю, что мы можем прибегнуть к ритуалу обнаружения через взгляд в будущее. Он требует подготовки, и я не вполне помню его. Надо освежить его в памяти, - Малфой все еще стоял, прибитый к полу своей глупостью. - Так освежай, Малфой. Лучше тебя сейчас с этим не справится никто. А я решу вопрос с камином. Драко кивнул и молча двинулся к выходу из кабинета. Да уж, вот это ты отжег! Думал, что самый умный, а сам? Прокололся на такой ерунде! А ведь тебе положено быть хитрым и рассудительным. Это гриффиндорскоя участь - бежать вперед сломя башку, на крыльях неуместной бравады. Куда делся твой холодный расчет? Как можно было забыть про камин? Любое другое появление тибетцев сразу бы засекло Министерство. Но только не кружаную сеть. Это же ты помнишь, Драко? Сам ведь именно поэтому и придумал план с камином! И что же? Теперь благодетель Поттер великодушно прощает тебе ошибки, которые ты вынужден признать перед ним? Нет. На которые ОН тебе указал! А ты сыпешься как школьник, пойманный на несделанной домашней работе? Идиот! Соберись. Выйдя из кабинета Поттера, Малфой, не останавливаясь, прошагал через аврорат, дошел до лифта и, зайдя в него, нажал кнопку «Атриум». На странность, в кабине, кроме него, никого не было, лишь несколько бумажных самолетиков с посланиями парили под потолком, ожидая прибытия на свой этаж. Малфой прислонился спиной к стене и попытался обдумать сложившуюся ситуацию. Как остановить тибетских магов?Для начала их нужно обнаружить. Но как? Поможет ли ритуал взгляда в будущее? Ведь я только однажды видел, как его использовали старейшины. А пришельцы точно поставили все необходимые виды защиты. Вдруг не сработает? Почему я тогда решил, что этот ритуал подойдет ? На адреналине? А вдруг и правда не сработает, что тогда? Ждать, пока не объявятся сами? Рискованно. Неизвестно, как и где они могут напасть, особенно после того, как одного из них поймали. Допрашивать его дальше? Бессмысленно, он всего лишь исполнитель, которому точно не доверили никакой важной информации. И фотография матери... она-то им зачем?.. Что делать? Попасть бы сейчас в библиотеку Хогвартса и поискать редкие заклинания поиска... От этой мысли Малфой непроизвольно рассмеялся. Он - и хочет попасть в библиотеку в Хогвартсе? Остановите Землю! Но как ни смешон был этот факт, библиотека была бы сейчас очень кстати. Только, увы, недосягаема. Среди старых друзей Малфоя совсем не было прилежных учеников, которые могли 6ы поделиться с ним своими знаниям: с заучками он никогда не дружил... Грейнджер. Ее фамилия всплыла в голове, отозвавшись на старую привычку, ассоциируясь со словом «заучка». Перед глазами сразу возник образ маленькой зануды в гриффиндорской форме: галстук завязан ровненько, туфельки начищены, к груди прижаты учебники. И почти сразу опять тот туалет: ее грудь вздымается под его ладонью, бедра подаются ему навстречу, тонкие пальцы в его волосах... Нет. Хватит, Драко! Лифт открыл двери в Атриуме. Малфой вышел уже совсем не таким бодрым шагом и медленно побрел к фонтану. Он был уверен, что Грейнджер подаст подходящую идею, но вот только... Зачем? Ну зачем ты пошел за ней в этот туалет? Зачем начал ее целовать? Теперь все так сложно. И мать у нее в отделении... ты не можешь просто вычеркнуть Грейнджер из своей жизни. Пока. И как себя с ней вести теперь? А как будет вести себя она? Наверняка уже что-то надумала. Она - не Панси, которая не подала бы и виду. Ну и слава Мерлину, что она не Панси! Малфой помотал головой, стряхивая подобные мысли. Слава Мерлину, что она не Панси? А это еще что за бред? Выбрось ты ее из головы! Она тебе не нужна, ты ей - еще меньше. Это была спонтанность под влиянием момента... и алкоголя! Точно! Алкоголь всему виной! Так! Надо взять себя в руки и заняться делом! Это отвлечет, а скоро и мозги встанут на место. Немного перетерпеть и вести себя как ни в чем не бывало. Да, именно! Драко поправил воротник рубашки и уверенным шагом направился к каминам.