Печальное попадание

Приключения в новом мире начинались невесело. Просидевшая весь остаток дня и всю ночь в туалете девушка уже отчаялась. Послушница металась туда-сюда, принося какие-то чаи, травки и сухие корешки, но это все воспринималось телом Милы все хуже, а признаки обезвоживания проступали все ярче. Ситуацию ухудшала удушливая жара, от которой тело девушки постоянно потело и еще больше теряло влагу. «Хоть бы дезик какой завалящий дали» — думала Мила, в очередной раз восседая на «белом троне». Настроения и так не было, а благодаря боли в животе оно исчезло и подавно. Зато появилось море времени, чтобы подумать и осознать всю катастрофичность ее ситуации. Во-первых, это был действительно другой мир. Не глюк, не сон, не видения размочаленного автомобилем мозга. Живот вполне реалистично болел, крутил и четко давал понять — все это настоящее. Во-вторых, этот мир радикально отличался от привычной Земли, как павлин отличается от курицы. Краски здесь были ярче (возможно, всему виной немного иной состав атмосферы и световой спектр), запахи — острее, мебель и предметы быта — больше, поскольку обитатели этого мира на рост не жаловались. Чтобы дотянуться до чего-то на полке в санузле, нужно подняться на цыпочки. Чтобы увидеть себя в зеркале на боковой стене — подпрыгнуть, и так далее. Низенькой девушке это доставляло определенные неудобства. Будучи среднего человеческого роста, здесь она себя чувствовала просто гномом. В-третьих, в этом мире царила магия. Все, до последнего полотенца было зачаровано. Но, увы, понять это Мила смогла, только лишь пользуясь чудесами иномирной сантехники. Вода лилась сама собой из вычурного крана, стилизованного под голову монстрика, стоило поднести руки. Полотенце сползало с полки именно тогда, когда вода отключалась, и падало на краешек ослепительно белой раковины. Свет, идущий откуда-то прямо из стен, гас, стоило ей выйти из туалета. В-четвертых, и это было самое ужасное — этой магии Мила не ощущала вообще до тех пор, пока она не проявлялась. Причем выглядело все так, словно предметы перемещаются сами собой, без посторонней помощи. Никаких внешних эффектов типа молний, силовых полей и голосовых заклинаний она не наблюдала абсолютно. И вот тут назревала главная проблема — жить в таком случае здесь было очень проблематично. Девушка в очередной раз вымыла руки, понаблюдала уже без страха, как очищается ее «белый трон» и обреченно вышла в основную комнату. Похоже, спасать ее здесь от жары, диареи и возможной гибели никто не собирался. А родные наверняка и не подумают искать, удостоверившись в смерти своей кровиночки и культурно поплакав над свеженьким гробиком. В том, что она никому не нужна дома, Мила была абсолютно уверена. Мать, вечно занятая на работе, постоянно шпыняла дочку ее абсолютной ненужностью, частенько говорила, что надо было тогда сделать аборт и не портить себе жизнь. Отец предпочитал мотаться по командировкам, обычно забывая о нагулянной в молодости дочери и подкидывая порой какую-то мелочевку, чтобы откупиться от неугодного ребенка. Мила сама поражалась, зачем ее родители поженились. Не иначе, как по залету. Другой причины совместного существования двух равнодушных друг к другу людей она не видела. Так что с этой стороны ждать помощи бесполезно. Друзей же и подруг у нее не было. В школе общение не задалось с самого начала, скромную нелюдимую девушку предпочитали задирать все, кому не лень. Порой все складывалось так ужасно, что Мила сбегала и из дому, и из школы, проводя полдня где-нибудь в парке и кормя голубей хлебом из мамкиных бутербродов. Колбаса традиционно съедалась ею самой или отдавалась каким-то бродячим барбосам. В универе тоже с друзьями не сложилось. Не травили и не издевались — и то хлеб. Каждый там был сам по себе. А потому забитая девушка не смогла сдружиться ни с ботанами, поставившими себя выше всех, ни с гуляками, которым учеба была до одного места. А все прочие и не подумали завязывать общение с зашуганной серой мышью, все равно проку с такой дружбы ноль. Списать можно и у ботанов — у них лучше получалось делать домашки, поболтать со всеми остальными вполне можно, а больших денег у домашней девочки не было сроду. Только на самые насущные нужды. Мила скрутилась комочком на постели, уткнулась носом в пахнущее персиком легкое одеяло и тихонько заплакала. Она не знала, для чего понадобилась этим странным высоким существам, почему они не пытаются заговорить с нею, предпочитая бормотать и причитать на своем заковыристом языке. Почему ее запроторили в этот странный дом, почему к ней приходит только одна русоволосая девушка в песочно-желтом платье, больше всего похожем на древнегреческие наряды, а именно — простыню, намотанную на плечи и туловище. Почему никто не хочет ей помочь, объяснить, рассказать? Даже самого паршивого амулета-переводчика не дадут? Обида залила душу. Не так, ох не так она себе представляла жизнь в другом мире… Слезы капали и впитывались в одеяло, тонкие руки комкали нежную ткань. Жизнь становилась все невыносимее.