Спасти себя

      Ночной Детройт объят густым, как кисель, туманом. Город тонет в потоках дождя, который льётся с неба, задёрнутого плотными шторами свинцовых облаков. Уже несколько дней жители и андроиды не видят солнца, которому не пробиться на землю осенними, но всё ещё несущими тепло лучами. Андроид, привычно одетый в костюм компании Киберлайф, внимательно смотрит на неоновую вывеску бара «У Джимми», а затем переводит взгляд на табличку «андроидам вход воспрещён», чтобы в следующее мгновение коснуться пальцами деревянной поверхности входной двери, толкая её прочь от себя, мгновенно погружаясь в облако сигаретного дыма. С десяток пар глаз моментально обращаются в его сторону, будто соединяясь на лбу красной точкой снайперского прицела. Пристрелили бы на месте, дай только повод. Он приходит сюда не в первый раз, но всё остаётся неизменным. Нетерпимость можно прощупать пальцами.       Коннор окидывает лица каждого из присутствующих мужчин, чтобы выявить за барной стойкой единственно нужное. Что-то явно никогда не меняется. Он проходит мимо ровных рядов барных столиков, собирая на затылке неприязненные взгляды. Кто-то бросает в спину нелестные слова, но Коннор привык к подобной реакции, а всё внимание занимает ссутуленная спина напарника, который смотрит прямо перед собой, чтобы в следующее мгновение осушить стакан с виски. Интересно, какой он по счёту?       Коннор садится на свободный стул, опираясь руками о столешницу. Повисает молчание, изредка прерываемое голосами завсегдатаев. По телевизору показывают очередной матч, и андроид устремляет взгляд на экран, желая воочию понять, чем именно привлекает Хэнка подобный вид спорта. Но Коннору наскучивает буквально через пару минут. Он лишь смотрит в одну точку, делая вид, что всё ещё заинтересован игрой. Андерсону явно надоедает его молчаливое присутствие.       — Чего припёрся? Я не звал тебя, — Хэнк кривится, рукой указывая на стакан. Бармен кивает, бросая косые взгляды на Коннора. — Или у нас очередное убийство, совершённое твоим свихнувшимся собратом? Снова будешь выливать мою выпивку на пол?       — Я пришёл поддержать вас, — Коннор смотрит ему прямо в глаза, а Хэнк едва не захлёбывается глотком виски.       — Чего?       — У вас сегодня сложный день, лейтенант. Людям ведь нужна поддержка в подобной ситуации? А я ваш единственный напарник, которому на вас не плевать, ведь других у вас всё равно нет.       Хэнк готов засмеяться в голос, когда круглое лицо бармена вытягивается в овал, а челюсть едва не падает на пол, пробивая собой деревянные доски. Да, привыкайте, этот пластиковый и не такое может ляпнуть.       — Ты не в моём вкусе, — детектив делает новый глоток из стакана. — Я приверженец традиционных отношений.       — Простите, но мои алгоритмы оценки ситуации не могут выявить значение ваших слов, — Хэнку кажется, что на лице андроида отпечатывается досада, а синий кружок на виске мгновенно окрашивается в светло-жёлтый. Такое возможно, если ты не живой? — Я не могу быть вкусным по ряду причин. Мое тело не состоит из плоти и крови, а вы не каннибал. Да и мои биоэлементы наверняка не съедобны.       — Фу, Господи, — Хэнк всё же давится алкоголем, а челюсть бармена с грохотом исчезает где-то в подвале бара. Детектив морщится, выпучив глаза в сторону андроида. Он над ним так живо стебётся, или на самом деле не понял, что к чему? Лучше бы это было второе. Страшно подумать, что будет, если его пластиковый напарник научится сарказму. — Я тут пью, вообще-то. Почти ем, раз уж на то пошло.       — Вас смутили мои слова?       — Охренеть, — Андерсон издаёт тихий, полупьяный смешок. — Просто забей.       — Что забить?       — Парень, просто заткнись, окей? Я тут матч смотрю и пытаюсь напиться, если ты не заметил. Ты сегодня явно решил добить меня своими вопросами.       — Но ваше эмоциональное состояние говорит о том, что вам необходимо поговорить с кем-то, а не напиваться дешёвым виски, — Коннор слегка наклоняется ближе, рассматривая профиль напарника и выявляя на лице его нервозность. — Я побуду рядом, если вы не против, а потом отвезу вас домой.       — Надо же, какой заботливый ты сегодня. Снова будешь моё окно ломать? Ты его всё ещё не заменил, к слову говоря. А теперь помолчи, ради всего святого. От твоей болтовни голова пухнет хуже, чем от похмелья.       — Как скажете, Хэнк.       Андерсон одобрительно хмыкает, вновь уставившись взглядом на экран телевизора. А Коннор молчит уже несколько минут, перекидывая меж пальцами свою серебряную монету. И что он находит в подобном? Может это что-то вроде медитации для андроидов? Как алкоголь для самого Хэнка. Андерсон чувствует себя паршиво, когда умиротворённо-спокойное лицо андроида окрашивается тонами задумчивости и… одиночества? По нему ведь видно, что вопрос гложет изнутри, борясь с нежеланием лезть в личное пространство детектива больше дозволенного. Проявление тактичности?       — Вы что-то хотите мне сказать? — Коннор поворачивает голову, а Хэнк не сразу понимает, что задумчиво смотрит на андроида уже больше минуты. — Я отвечу на все ваши вопросы, если это сможет вам помочь.       — Нет, обойдусь, — Хэнк переворачивает пустой стакан вверх дном, поднимаясь со стула. — Пойдём, прогуляемся.       — Вы уверены, что в состоянии передвигаться без риска потерять сознание от опьянения?       — Я не такой слабак, как ты думаешь. Меня не свалят с ног два полных стакана виски. А теперь, будь хорошим андроидом и следуй за мной, — Хэнк оборачивается на ходу, — желательно молча. Мне нужно проветрить голову.       — Хорошо, лейтенант. Я буду сразу за вами, если вам что-то понадобится.       Хэнк закатывает глаза. От приторного желания андроида угодить ему сводит челюсти силой нескольких сотен атмосфер. Всё это намеренно заложено в программу или же Хэнк, сам того не зная, всюду таскается с девиантом, который так умело маскируется под обычного андроида? Детектив и сам не знает, какой из вариантов хуже. Осознание машиной своего я или же тупое подчинение чужим приказам, даже не сомневаясь в их правоте. Какой вариант устроил бы его самого, начни Коннор оценивать всё происходящее, как человек. Да нет, глупость какая. У них нет эмоций — лишь чёртов программный сбой, который навсегда исправляется утилизацией.       — Лейтенант, позволите задать вам личный вопрос?       Хэнк, замерев под козырьком бара, тяжело вздыхает, когда они, наконец, выходят на улицу, моментально оказываясь среди промозглой сырости. Осень, мать её. Андерсон ненавидит осень с её частыми дождями и слякотью. Она забрала у него самое дорогое, что было в его никчемной жизни. Но и подарила нечто совсем другое? Да, подарок этот явно был насмешкой Господа. Плевком в лицо, не иначе. Не любишь андроидов? А Богу вот плевать, получи и распишись. Он дарит тебе самого лучшего из них. Навороченная игрушка. Последний писк, так сказать. Скорее жалобный вой старого детектива, который не желал свалившегося на голову пластикового напарника в обёртке человека.       — Ладно, вижу, что ты не угомонишься, — Хэнк сдаётся, ведь андроида явно что-то беспокоит. По глазам видно. Детектив выжидательно смотрит на стоящего рядом Коннора. — Ну? Валяй. Задавай свой вопрос. Боже, какой он по счёту… Тысячный, наверняка.       — Вы ненавидите меня?       — Что? — Хэнк понимает, что вопрос Коннора не впервые застаёт его врасплох. — С чего ты это взял?       — Проанализировал ваше поведение. Из него складывается, что вы либо пытаетесь намеренно держать дистанцию, либо я чем-то вам неприятен. В вопросах работы я целиком и полностью компетентен, значит, это что-то личное.       — Не ненавижу я тебя, доволен? — Хэнк разводит руки в стороны. — Притащи мне Конституцию, поклянусь на ней, если это поможет поверить. Боже, Коннор, что с твоими мозгами? С каких это пор ты стал задаваться вопросами о моём отношении к тебе?       — Мне просто… — андроид на мгновение задумчиво хмурится. Совсем по-человечески, а от этого Хэнку становится не по себе. — Любопытно. Но я рад, что ошибался. Рад, что вы не ненавидите меня.       Андроид улыбается как-то по-детски искренне. Он не должен так улыбаться, радуясь тому, что впервые ошибся в собственных умозаключениях. Программа в голове Коннора явно сбоит не на шутку. Она буквально фонит аномалией.       — Всегда не за что, — хмыкает Хэнк. — С ума сойти можно. Мой собственный напарник-андроид сомневается в самом себе. Этому миру явно нужен хороший мозгоправ. Желательно с битой наперевес, чтобы всё вправилось наверняка и надолго.       — Могу я вам ещё кое-что сказать? — в тоне его голоса слышится вкрадчивость, словно он сомневается, но отступать не хочет. Словно несказанные слова выжгут его изнутри. — Я пойму, если вы откажетесь.       — Валяй, я сегодня устрою себе сеанс мозгового мазохизма, выслушивая твои нескончаемые вопросы, разбавленные словесным потоком.       — Я знаю, что в этот день вы потеряли своего сына, — Коннор смотрит прямо перед собой, запинается на мгновение, будто сомневаясь в правильности сказанных слов. Хэнк ведь может разозлиться. — И мне жаль, что его у вас отняли. Наверняка вы очень сильно любили его. На фотографии он выглядел счастливым.       Часть Хэнка хочет заткнуть андроида, но другая часть не знает, что сказать, и мужчина просто стоит на месте, когда Коннор, благодарно кивнув в знак признательности за возможность высказаться, спускается с крыльца бара, позволяя тяжёлым каплями дождя оседать на ткани костюма и собственном лице, а напарнику переварить сказанное им наедине с собственными мыслями.       — Да, — наконец шепчет Хэнк себе под нос. — Мне тоже жаль.       Когда он следует за Коннором к машине, губы андроида расползаются в едва заметной улыбке, словно его осенило долгожданное блаженство понимания. Хэнк беззлобно хмыкает и качает головой, больше удивляясь, нежели испытывая неприязнь подобному поведению андроида. И мысли эти не уходят прочь из головы до самого дома, когда Коннор, попрощавшись, ещё несколько минут стоит на улице, смотря на закрытую дверь. Хэнк знает, что он ушёл в себя, но не знает, что именно заставило андроида уставиться в одну точку. Ведь он не ведает вовсе, какая дрянь прячется среди программного кода его напарника.       И когда Хэнк выглядывает в окно с желанием приказать Коннору зайти в дом, а не стоять под дождём, андроида уже и след простыл. Хэнк качает головой.       — Кто же ты на самом деле, Коннор? Запутавшийся в себе андроид или же машина без души?       И старый детектив, кажется, получает ответ на свой вопрос утром следующего дня, когда разбитое окно на кухне больше не заклеено куском старого брезента, а улыбчиво смотрит на него кристально чистым стеклом, в котором отражается долгожданный солнечный луч, знаменующий возвращение последних тёплых дней ненавистной осени.