***
Не знаю, сколько времени занял путь, но до моста через Эсгалдуин мы добрались уже в кромешной темноте, лишь едва разгоняемой голубоватым светом нескольких светильников. Спешившись, эльфы под конвоем повели нас в тронный зал Менегрота. Вертеться по сторонам я не могла — боялась упасть, поэтому смотрела прямо перед собой, но даже так смогла оценить окружавшие красоты. Колонны, напоминающие огромные деревья, обвитые цветущей лозой, освещались множеством золотых светильников; серебряные фонтаны мелодично звенели; высеченные фигуры зверей и птиц казались живыми; деревья и цветы так же были запечатлены в камне с потрясающей натуральностью; тканые ковры и гобелены поражали яркостью красок. Все это было настолько невероятно прекрасным, что описать не хватало слов. Хотелось смотреть и восхищаться, а потом взять альбом, карандаши и рисовать. В зале, куда нас привели, стояло два высоких резных трона. На одном восседал высокий эльф с серебряными волосами в роскошных, расшитых золотом, серебром и камнями зеленых одеждах и серебристо-сером плаще. На голове его был сияющий венец, усыпанный драгоценностями, выполненный в виде двух переплетающихся ветвей: золотой и серебряной. Каждый листик, каждый цветочек были выполнен с таким мастерством, что казалось, кто-то взял живые растения и окунул в драгоценный металл. На другом сидела ослепительная в своей красоте эльфийка. Ее темно-синее платье было вышито столь же роскошно, как и одежда ее супруга. Тонкий серебряный обруч с золотыми цветами венчал ее голову. Длинные волосы цвета воронова крыла были собраны в затейливые косы, а темные глаза на фоне светлой кожи сияли невероятно ярко. Рядом с ее троном стояла весьма необычная пара. Девушка была очень похожа на королеву: та же белоснежная кожа, темные сияющие глаза и волосы чернее ночи. Рядом с ней стоял высокий широкоплечий мужчина с золотисто-каштановыми волосами. Поза его была напряженной, будто он готовился в любую секунду броситься в бой, защищая любимую. Серые глаза смотрели пристально и сурово. Когда он пошевелился, я заметила, что его правая рука изувечена — на ней отсутствовала кисть. Конечно же это были Берен и Лютиэн. У подножия тронов лежал белоснежный пес, внешне похожий на ирландского волкодава из нашего мира. Размером он пожалуй не уступал моему мохнатому другу. Увидев меня, восседающую на Миримоне, Финрод улыбнулся, а его братья с трудом сдерживали смех, глядя на весьма удивленных Владык и эльфов Дориата. Даже Хуан по-моему слегка обалдел. «Видели бы вы себя со стороны на той поляне», — вспомнилось мне, и я не сдержала усмешки. Волк, видимо услышавший мою мысль, фыркнул. Я как-то не подумала, что Тингол примет это на свой счет… — Кто ты, что смеешь притащить в Дориат это порождение Тьмы, да еще и насмехаться надо мной? — взревел Эльвэ, когда я с облегчением сползла со спины Миримона на многоцветные каменные полы зала. — Меня зовут… Эруанна и я никого не притаскивала. Нас пригласили ваши лучники, надо сказать, не очень любезно, — возразила я, чувствуя, что начинаю злиться. Тингол раздражал меня даже в книге, а уж беседа с этим самовлюбленным… э-э-э… эльфом была удовольствием весьма сомнительным. — Она что, сумасшедшая? — шепотом спросил Ангрод у старшего брата. — Радуйся, что они оставили тебя в живых! — Владыка Дориата смерил меня пренебрежительно-брезгливым взглядом, видимо, мои «теплые» чувства оказались взаимными. — Но это как раз поправимо! Тут Мелиан, прошептав что-то королю, отчего он, кажется, поостыл и слегка растерялся, обратилась ко мне: — Мы просим у тебя прощения за такой прием. Надеюсь, ты понимаешь, что времена ныне неспокойные и никто даже не слышал о том, что можно подчинить себе страшные порождения Гортхаура. Такой я ее и представляла: величественной и мудрой, ведь Лютиэн явно не в отца пошла. — Я не подчиняла его. Он мой друг, его имя Миримон. Мелиан выразительно посмотрела на супруга. — Я прошу прощения за свою вспыльчивость, — процедил Тингол. — Тебе будут отведены отдельные покои, где ты сможешь отдохнуть, а завтра мы будем рады видеть тебя на пиру в честь возвращения дочери. Интересно, я правильно поняла, что «отдельные» на самом деле означает «хорошо охраняемые»? Меня проводили в покои, где я, умывшись, тут же заснула. Кстати, мою догадку про охрану волк подтвердил.***
Меня разбудил тихий стук в дверь. Я впустила Тинувиэль, с опаской поглядывавшую на не отходившего от меня Миримона. Оказывается, я опять проспала остаток ночи и большую часть дня. Видимо, сказались нервы и усталость от непривычной езды верхом. — Он правда тебя слушается? Как такое возможно? — Мы с ним хорошие друзья, не бойся, — подбодрила я принцессу. — Я принесла тебе одно из своих платьев и обувь, мы с мамой подумали, что ты захочешь переодеться, — предложила Лютиэн. — Спасибо! Было бы здорово! — улыбнулась я. Платья я недолюбливала, но перспектива оказаться на эльфийском пиру в джинсах была еще хуже. Приняв почти невесомое платье небесного цвета и туфли, больше похожие на наши тапочки, я ушла за ширму. Надев платье, я поняла, насколько далеко было тканям нашего мира до эльфийских. Вот только платье было длинновато и велико в груди, Тинувиэль была выше меня больше чем на голову, а уж моя, почти по-мальчишески худая, фигура всегда была одним из комплексов. Хотя по словам Ксюши, были и плюсы, можно было есть сладости, не боясь поправиться, что я и делала… При этой мысли я усмехнулась, правда, усмешка вышла невеселой — воспоминание о потерянных семье и подруге царапнуло душу болью. Когда я вышла, Лютиэн рассмеялась: — А я думала, что все нолдэ высокие, как Галадриэль! Нужно подшить и будет отлично! Хотя нет, надо еще что-то сделать с твоей ужасной прической, можно? — Я не сдержала улыбки, видя ее энтузиазм, и согласно кивнула. — Я сама подошью? А то боюсь, никого больше не удастся уговорить прийти, меня саму Берен и папа не хотели отпускать. Если бы не мама и Финрод… Мама сказала, что почувствовала в тебе какую-то силу, но не темную… Папа очень рассердился, кажется, ты ему не понравилась. Что такого могла почувствовать майэ Мелиан во мне? Разве только то, что я чужая в этом мире. А по поводу Тингола — это очень даже взаимно. — Я и сама могу… — попыталась спорить я, решив не озвучивать своих мыслей. — Самой тебе будет неудобно, — возразила принцесса и в несколько незаметных стежков подогнала платье. Я почувствовала легкий укол зависти — несмотря на умение шить, я бы не смогла справиться, не снимая платья, да еще и так быстро и незаметно. Да и, что греха таить, без швейной машинки. Тем временем она распустила мою косу, не переставая удивляться тому, как я могла ходить с такой безобразной прической. Через пару минут Лютиэн подвела меня к зеркалу. Она заплела несколько тонких косичек, убрав волосы от лица, а остальные оставила распущенными. Я смотрела на свое отражение. Кардинальных изменений не было, разве что кожа стала чище и белее, глаза ярче, а волосы мягче. Ну, и форма ушей изменилась. То ли дело Тинувиэль — с потрясающей фигурой и темно-синими бездонными глазами. Даже коротко и не очень ровно обрезанные волосы не портили ее красоту. Не удивительно, что на нее западают все подряд, включая Мелькора… Хотя на то она и прекраснейшая из всех Детей Илуватара. «Обидно… Нет бы, если уж стала эльфом, сразу бы р-раз и превратилась в высокую, полногрудую красотку, а так впору в хоббиты записываться». Судя по выражению на морде волка, он опять подслушал мой внутренний монолог. Хорошо хоть никто другой не слышит. Хотя интересно, почему слышит он? «Я, пожалуй, останусь тут, не буду нервировать бедных эльфов Дориата». Принцесса, по моей просьбе, принесла волку еду, так как, видимо, никто другой не желал приближаться к покоям, и мы, оставив Миримона трапезничать, отправились на пир. По настоянию Финрода меня усадили рядом с ним. — Тебе идет, — с улыбкой прокомментировал он мои наряд и прическу. Тихо играли арфы, лютни и свирели, огоньки светильников отбрасывали на стены причудливые узоры. Белоснежные ажурные скатерти покрывали столы, а каждый предмет эльфийской посуды был истинным произведением искусства, за которое любой коллекционер нашего мира продал бы душу дьяволу. Вдруг я поняла, что ужасно проголодалась. Чего тут только не было: мясо, птица и рыба, всевозможные овощи и фрукты. Ангрод и Аэгнор, сидевшие рядом, прятали усмешки, глядя, как я с наслаждением уплетаю мясо и салат, но, из-за сидевшего с другой стороны старшего брата сказать ничего не решались. Фелагунд, улыбнувшись, положил что-то на мою тарелку. Это было воздушное, нежнейшее ягодное суфле. Восторг! Блаженство! Лакомство таяло во рту, вытесняя из головы все мысли и печали. Я, конечно, пробовала ягодные суфле раньше, но до этого им было как до Луны пешком. «М-м-м… Умеющий готовить такое в нашем мире стал бы миллионером и кумиром всех сладкоежек!» Только вот после пирожного предсказуемо захотелось пить. Насколько я помню, эльфы пьют вино, а вот его-то я и не хочу, не хватало еще захмелеть и опозориться. — А вода есть? — шепотом спросила я Аэгнора, не решаясь заговорить с Финродом. Наливая мне воду, эльф буквально давился смехом, и я почувствовала, что краснею. Еще я заметила, что Берен, сидящий неподалеку, ест исключительно растительную пищу. Иногда он брал куски мяса, но лишь для того, чтоб отправить их под стол, откуда тут же доносилось довольное чавканье. Видимо, где-то там устроился Хуан. Кстати, увидев стоящих рядом Тингола и Мелиан, я от удивления чуть не упала. Владычица Дориата была ростом около двух метров, превосходя ростом даже некоторых мужчин, а ее супруг значительно возвышался даже над ней. Хорошо, что при нашей первой встрече он сидел. Я как-то запамятовала, что Эльве был самым высоким из Детей Илуватара. Лютиэн в сравнении с родителями была просто миниатюрной, даже Берен был немного выше. Чувствую себя почти что Гулливером в стране великанов. Ну, какой с меня эльф? По росту скорее уж гном или хоббит. Хотя на фоне владык Дориата остальные эльфы уже не казались чересчур высокими. В общем пир прошел довольно спокойно, правда, я постоянно ловила на себе взгляды: то задумчивый и изучающий майэ Мелиан, то убийственный и высокомерный Тингола, то пристальный и недоверчивый Берена, то цепкий и пытливый Белега, то хмурый и предостерегающий Маблунга, то долгий и внимательный Финрода, то заинтересованный и лукавый его братьев, то сочувственный и ободряющий Лютиэн. Они так во мне дырку прожгут… Мне было не по себе от такого количества внимания, а если учитывать, что и другие присутствующие периодически кидали косые взгляды… Даже красоты Менегрота не радовали. Хотя, если подумать, стоило ли ожидать чего-то другого? Большинство, очевидно, считает меня шпионкой Саурона, а то и самого Моргота. Хуже всего были взгляды майэ Мелиан, Тингола и Белега. Возникало ощущение, будто они пытаются залезть ко мне в голову. Причем, если королева делала это мягко, то попытки короля и лучника больше напоминали попытку пробить стену тараном или стрельбу по мишени. А мишенью была я. Честно говоря, это порядком бесило, но я сдерживалась, хотя это давалось ценой почти титанических усилий. Наверное, именно поэтому мне казалось, что время тянется мучительно медленно. Как только появилась возможность — я ретировалась в покои, где довольно быстро заснула.***
Проснувшись, я не сразу поняла где нахожусь. Восстановив в памяти прошедшие двое суток, я снова расстроилась так, что впору завыть. Увидев, что я уже не сплю, подошел Миримон. «Ты все проспала» — сказал он. — Что именно я проспала на этот раз? — Вставать не хотелось совершенно. Буду лежать и хандрить. «Все уехали на охоту». — Ну и ладно, я не люблю охоту, — пробурчала я. «Охоту на Кархарота!» — уточнил волк. — Что? Когда? — Я подскочила с кровати, как ошпаренная. «С рассветом». — Надо срочно их догнать! — Я рванулась к выходу, но за дверью стоял стражник, сообщивший, что по приказу короля Тингола мне нельзя никуда выходить до его возвращения. — Мне нужно догнать их! Им грозит опасность! Пустите! — Я готова была наброситься на них с кулаками. Стражи были абсолютно непреклонны. — Могу я поговорить с королевой Мелиан? А с Лютиэн? Финрод и его братья здесь? Ну хотя бы Белег или Маблунг? Ну хоть кого-нибудь позовите! Мне ответили, что королева и принцесса заняты и отвлекать их король запретил, а все остальные уехали на охоту. «Может, припугнуть их?» — предложил волк. — Нет, еще с перепугу за оружие схватятся. Но нужно выбраться, непременно нужно, только как? — Я нервно мерила комнату шагами. «Может, объяснишь, что тебя беспокоит?» — Кархарот обманет преследователей и нападет на Тингола. Берен спасет его ценой своей жизни. Еще умрут Лютиэн и Хуан. «Серьезно». Я снова бросилась к двери: — Пожалуйста, выпустите! Прошу! Страж опасливо покосился на волка за моей спиной и подал знак, по которому откуда-то появились несколько десятков лучников в полной готовности. — Сказано же: ждите короля и без глупостей — они будут стрелять! — Лучше бы вы все с ними на охоту уехали, глядишь бы польза была! — выкрикнула я, в бессильной злости хлопая дверью. Вернувшись на кровать, я села, обхватив себя руками. По щекам текли слезы. Я не смогу помочь, не смогу спасти Тинувиэль, которая была так добра ко мне… Не знаю, почему, но она, в отличие от остальных в Дориате, сразу поверила мне.***
Не знаю, как долго я сидела и жалела принцессу, Берена и Хуана. А потом еще своих близких и, в конце концов, себя. Совсем раскисла, что случалось со мной нечасто. Миримон, оставив безуспешные попытки меня утешить, просто лежал рядом с кроватью, неподвижный, словно изваяние. Наконец, дверь открылась и вошел печальный Финрод. Я подняла на него красные, едва высохшие глаза и он, вздохнув, сказал: — Берен и Лютиэн мертвы, а еще Хуан. Они там, в тронном зале… Ты пойдешь? — видно было, что ему тяжело. Я молча кивнула, встала и пошла за ним, сопровождаемая волком, ставшим мне второй тенью. Оказалось, уже наступила ночь. Я знала, что увижу, но тем не менее снова не сдержала слез, увидев лежащих на носилках Берена со страшной раной на груди, окровавленного Хуана и Тинувиэль, упавшую мертвой рядом с возлюбленным. Рядом стояли поседевший, подобно смертному, Тингол и бледная Мелиан. Во мне проснулась неконтролируемая ярость. — Я хотела спасти их! — мой голос эхом разнесся по залу, заставив всех обернуться. – Возможно, я могла бы спасти их, если бы король Тингол не запер меня, как пленницу, приставив лучников и грозя смертью! — Эруанна! — окликнул меня Фелагунд. Я замерла и несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и тут заметила, что все в зале смотрят на меня с неприкрытым ужасом, а у моих ног змеится туман, медленно тянущий свои полупрозрачные щупальца к растерянному владыке Дориата. Майэ Мелиан прошептала что-то и туман, мгновение поколебавшись, словно нехотя, рассеялся. Сказать, что я испугалась, значит ничего не сказать. Неужели это сделала я? Развернувшись, я вихрем помчалась из зала, за мной побежал Миримон. Видимо, видок у меня был еще тот, потому как страж, на которого я едва не налетела, рванул от меня так, будто за ним гнался сам Моргот. Добежав до своих покоев, я рухнула на кровать. Меня трясло, слезы лились рекой. Вскоре я услышала шаги и почувствовала как кто-то сел рядом на кровать. Это был Финрод. Он гладил меня по голове, а я рыдала и не могла остановиться. Когда слезы иссякли, я тут же заснула. Я снова увидела Эру. Он некоторое время молча смотрел на меня, а потом заговорил: — Не все можно исправить. Смерть их была предначертана, как и их встреча. Они возродятся, ты и сама это знаешь. — Знаю, но мне все равно больно, что не смогла спасти их… — Ты спасешь еще многих. — А что со мной происходит? Почему я стала эльфом? И что произошло в тронном зале? — Видишь ли, я создал Мелькора величайшим из Айнур. Чтобы помочь любимому мной миру и моим Детям: эльфам и людям, я наделил тебя частью своей силы, превосходящей любого из Валар: ты можешь управлять стихиями воды и воздуха, можешь исцелять, можешь помочь исправить то, что он исказил. Видя мой непонимающий взгляд, он спросил: — Ты знаешь что-нибудь о Дагор Дагорат? — Мелькор, заточенный за Двери Ночи после Войны Гнева, освободится. Будет Битва, и воскрешенный Турин Турамбар убьет Моргота, нанеся удар в сердце Гуртангом. Потом будет новый хор Айнур, к которому присоединятся все Дети Илуватара и Арда исцелится. Как-то так… — Так, да не так, — усмехнулся Единый. — Я решил что ты больше подходишь. — Подхожу? В смысле — мне надо будет убить Мелькора? Я не хочу никого убивать! Даже его! — Вот именно поэтому я и выбрал тебя. Ну, отчасти еще и потому, что ты знаешь о событиях, которые должны произойти и сможешь их изменить или хотя бы помочь моим Детям. Если бы ты была человеком, эта сила убила бы тебя. Будучи эльфом ты сможешь ее использовать, но будь осторожна: чем больше ты потратишь, тем сильнее будет расплата. А в зале… В гневе ты перестала контролировать себя и неосознанно воспользовалась силой. Поэтому учись управлять эмоциями. — Вы говорите, что моя сила превосходит Валар, но ведь майэ Мелиан смогла развеять туман! — Лишь потому, что испугавшись, ТЫ пожелала, чтобы он исчез. — Но я была человеком, когда у меня дома появились Финрод и Миримон! И я ничего не делала! — Не совсем. С нашей первой встречи ты уже несла в себе отпечаток этого могущества, поэтому и смогла их спасти. И ты пела. Песня помогает тебе управлять силой и направлять ее. Это и есть дар, о котором я говорил. — Но почему я? Мало ли в нашем мире людей, читавших «Сильмариллион?» В конце концов, вы ведь могли взять самого Профессора! — У него была другая Роль, тем более он встретил свою Лютиэн. — Единый мягко улыбнулся. — Людей, читавших историю, много, но вот глубоко сроднившихся с ней мало. А тех, кто полюбил бы вымышленного персонажа настолько, чтоб отказаться от реальных отношений… — Я поняла. Вы хотите сказать, что таких чокнутых, как я, мало, — покраснев, подытожила я. Илуватар рассмеялся. Комнату заливал яркий солнечный свет. Я нехотя открыла глаза и тут же увидела Миримона. «Тебе лучше?» — Кажется да, спасибо. — Я огляделась, и это не ускользнуло от внимания волка. «Он ушел, когда ты заснула. Почему не сказала, что ты тоже из майар?» — Это не так. Не знаю даже, с чего начать… «С начала». — Я снова разговаривала с Эру. Он сказал, что сделал меня эльфом, чтобы я могла использовать силу для борьбы с Морготом. «Силу?» — Да, по его словам, моя сила превосходит силу Валар… Второй раз вижу шок на волчьей морде, это даже забавно. «То есть ты сильнее Мелькора? Ты сможешь его уничтожить?» — Да не хочу я никого уничтожать! Может быть, смогу помочь пленить, если научусь этим управлять. А еще Илуватар сказал, что чем больше сил я потрачу, тем сильнее будет расплата, что бы это ни значило. «Есть над чем подумать. Кстати, нас уже не караулят». — О, какой сюрприз, с чего такие милости? «Владыкам Дориата не до нас, король Фелагунд потребовал убрать стражу, ну и еще, после случая в тронном зале ни одного здравомыслящего эльфа сюда не то что вином — мирувором не заманишь», — фыркнул мой мохнатый друг. Да уж, похоже, я произвела неизгладимое впечатление…***
Через несколько дней Берен и Лютиэн вернулись, но теперь принцесса была смертной. Касанием руки она исцелила зимнюю старость Тингола. Решив уйти, они попрощались со всеми. Я, после случая в тронном зале, почти не покидала дом. Финроду приходилось носить еду нам с Миримоном, так как больше никто не желал даже близко подходить. От него же я узнавала новости. — Эруанна! — казалось, ко мне ворвался вихрь. Тинувиэль ничуть не изменилась. — Я не хотела уходить, не попрощавшись! Почему ты не пришла вместе с остальными? На этот раз она не испугалась волка, наоборот, проходя мимо, погладила огромного зверя. — Я рада снова видеть тебя, — улыбнулась я. — С некоторых пор я стараюсь не ви… то есть, не выходить. — Не видеть отца? — Лютиэн поняла мою оговорку. — Я знаю, он порой невыносим, но он это не со зла. Прости его! — Невыносим — весьма точное описание. Послушай, пожалуйста. Это сложно будет объяснить. Я хочу, чтоб ты уговорила отца отдать Сильмарил тебе и Берену! — Зачем нам проклятый камень? — Именно поэтому. Если он останется в Дориате… как бы это сказать… — я никак не могла подобрать слов, чтоб объяснить принцессе, почему так важно унести Сильмарилл из Дориата. — Ладно, скажу проще. Если камень останется здесь, то все думы твоего отца станут лишь о нем и он погибнет из-за этого. И еще много бед принесет этот камень. Испуганная Лютиэн уставилась на меня круглыми глазами: — Но… мы ведь смертные теперь. Что нам делать с камнем? — Я еще не знаю, надо обдумать, но оставлять его в Дориате нельзя! — Эруанна, ты тоже майэ, как мама? Ты видишь будущее? — Можно и так сказать. Ты убедишь отца? Только прошу, не упоминай моего имени. — Я попробую, — пообещала принцесса. — Сначала нужно хотя бы Берена убедить. Он… не доверяет тебе, считает посланницей Темного. Ты сообщишь потом, что делать с камнем дальше? — Обязательно! Мы простились с Тинувиэль и она ушла. За наше недолгое знакомство я привязалась к эльфийской принцессе, и прощание огорчило меня, тем более, что она так напоминала мне Ксению.