Раз попаданка, два попаданка...

                    Приближение грядущего похода давило на меня, заставляя все чаще задумываться о том, что для любого из нас он может оказаться билетом в один конец. Хорошо, если не для всех…       Стоят ли мои знания Сильмариллиона хоть чего-то в мире, где столь многое пошло не так? Не станет ли моя ложь роковой? Ведь напоминать сынам Феанора о Сильмариллах все равно, что дразнить дракона, и страшно даже представить, что будет, реши они, что кто-то претендует на камни! Сыграет ли Маэглин ту роль, что была отведена ему в книгах? Или и его судьба сложилась иначе? Прав ли Майрон насчет Айменала? Чем это может обернуться? Смогут ли эльфы на время похода забыть о распрях? Смогут ли смирить гнев и гордыню и действовать сообща? Надежду внушало лишь то, что они признали главенство Финрода в грядущем походе, а значит, есть шанс, что к нему будут прислушиваться. Имела ли я вообще право втягивать кого-то в свой уговор с Валар или лучше было пойти одной? Вот только в то, что в этом случае я бы дошла хоть куда-нибудь почему-то не верилось.       Порой казалось, что от всех этих вопросов голова вот-вот взорвется, и даже столь любимое мной рисование помогало отвлечься лишь на короткий срок. Терзающими сомнениями я не делилась даже с Ксюшей: хватит с нее переживаний за Майрона.       Когда место и время встречи в Бретиле было оговорено, Белег и Маблунг отправились в Дориат, сопровождать Лютиэн и Берена, Финголфину тоже пришлось на время вернуться в Хитлум, чтобы закончить какие-то дела и оставить распоряжения, остальные остались, благо, с оружием эльфы, за редким исключением, не расстаются, а с доспехами и прочим необходимым для похода, по словам Финрода, проблем не будет.       Теперь он с рассвета до полуночи пропадал в кузнице, и наши встречи были краткими. Видимо, чувствуя мое состояние, он был бесконечно нежен и часто шептал мне что-то ласково-успокаивающее, прежде чем забыться коротким сном перед новым днем.       Когда я узнала, каким составом они работают в кузнице, удивлению не было предела, и даже забрезжила надежда на то, что поход будет не столь безнадежен, как я думала. Помимо других кузнецов, Ангрода и Майрона с Глорфинделем, там же трудились Маэглин, Куруфин и его сын Келебримбор, которого я так ни разу и не встретила за все время в Нарготронде, скорее всего, как раз-таки потому, что он почти все время проводил в кузнице. Конфликты, конечно, то и дело норовили вспыхнуть, но успешно гасились Финродом при поддержке Глорфинделя. Все это я узнала от Аэгнора, который неожиданно пришел, чтобы позвать прогуляться.       — Я хочу показать тебе кое-что, тебе понравится, — улыбнулся он, стоя на пороге и протягивая мне ладонь. — Отказ не принимается!       Уже достаточно хорошо зная характер Аэгнора, я поняла, что он не отстанет и, вздохнув, подала руку. Он уверенно вел меня по переплетающимся коридорам, пока мы не остановились возле одной из дверей, вроде бы не отличавшейся от множества других.       — Закрой глаза, — лукаво улыбнулся мой провожатый, и, видя мои сомнения, хмыкнул: — Не бойся, я успею тебя поймать, если начнешь падать. Ну же! Неужели тебе совсем не интересно?       Мне было интересно, поэтому я послушно зажмурилась, надеясь, что ловить меня Аэгнору все же не придется.       — Не подглядывать! — скомандовал он, уверенно потянув меня внутрь. Вот за нашей спиной хлопнула дверь, вот открылась и закрылась еще одна, и тут же на меня обрушилась лавина звуков и ароматов. — Открывай!       Открыв глаза, я в восхищении замерла, стремясь охватить взглядом сразу все.       Мы находились в довольно большой оранжерее, насколько хватало взгляда все зеленело и цвело, воздух был напоен ароматами тысяч цветов, а в ветвях деревьев звенели птичьи трели. Аэгнор повел меня дальше, где, скрытый среди цветущих кустарников, обнаружился небольшой фонтанчик. В центре чаши фонтана была небольшая площадка, на которой стояла статуя девушки в длинных ниспадающих одеждах. На ее лице застыла мечтательная улыбка, пряди длинных волос обрамляли чуть склоненное лицо, а из сложенных ладоней с мелодичным журчанием стекала вода, разбиваясь о площадку веером искрящихся брызг. Статуя была выполнена с таким мастерством, что казалась почти живой, и не узнать в этой девушке Галадриэль мог бы разве что слепой. Наверное, я никогда не перестану удивляться тому, сколь искусны эльфы.       — Прямо как живая, — восхищенно выдохнула я.       — Спасибо, — немного смущенно улыбнулся он. — Я тоже хотел поучаствовать и порадовать Артанис.       — Уверена, тебе это удалось. — Я не сдержала улыбку, заметив, что его скулы окрасил легкий румянец. Увидев плавающих в фонтане пестрых рыбок, я удивленно добавила: — Совсем как те, что были в саду!       Присев на край, провела рукой по сверкающей водной глади, и рыбки заинтересованно подплыли поближе.       — Это они и есть, — отозвался Аэгнор, усаживаясь рядом. — Здесь они зимуют. Артанис очень любит цветы и часто, гостя в Нарготронде зимой, начинала хандрить, тоскуя по зелени. Артафиндэ задумал эту оранжерею как подарок ей, а Тьелперинквар помог ему воплотить этот замысел. Мы с Ангарато тоже немного поучаствовали. Войти сюда можно лишь через покои сестры, она называет это место своим кусочком Валинора…       — Здесь очень красиво, — улыбнулась я. — А она не будет против, что ты показал ее мне?       — Она не против, я узнавал, — широко улыбнулся он. — Говорил ведь, что тебе понравится!       — А почему ты не в кузнице вместе с остальными? — поинтересовалась я.       — Можно сказать, меня отослали, чтобы не мешал, — усмехнулся он. — Я не настолько хороший кузнец, как другие, поэтому брат попросил составить тебе компанию. — Коснувшись кольца на моем пальце, он добавил: — Я рад, что Артафиндэ наконец последовал моему совету. Давно пора было! Что решили по поводу церемонии?       — К-какой еще церемонии? — выдавила я, заранее боясь услышать ответ.       — Вашего бракосочетания, разумеется! — Аэгнор рассмеялся, кажется, решив, что я пошутила. — Вы ведь обменялись помолвочными кольцами!       — Помолвочными? — эхом повторила я.       — Ты… не знала? — Кажется, он наконец понял, что мне совсем не до шуток. — Но… как такое возможно?! Брат ведь рассказывал, что в твоем мире были летописи обо всех нас! Ты ведь знала о битве и о предательстве народа Ульфанга!       — В той книге почти все о битвах и предательстве, — тихо отозвалась я.       — Не могу поверить. — Аэгнор даже потряс головой. — Уверен, Артафиндэ думал, что ты знаешь, он бы никогда… — он осекся, заметив что я рассеянно глядя в одну точку, кручу кольцо на пальце. — Эруанна?       В моей голове творился полнейший хаос. Помолвочные кольца! Подумать только! Почему Финрод не сказал мне об этом? Я не могла не признать правоту Аэгнора, он не стал бы лгать, скорее всего, был действительно уверен в том, что я знаю не только трагичную сторону эльфийской истории, но и их обычаи. А ведь я подозревала… Интересно, есть еще что-то, чего я не знаю?       — Айканаро, расскажи-ка мне об обычаях эльфов, — отвлекаясь от раздумий, дрогнувшим голосом попросила я Аэгнора, встревоженного моей реакцией.       — Эльфы, как правило, вступают в брак по любви и лишь один раз в жизни… Обряд бракосочетания обычно происходит через год после того, как пара обменялась помолвочными кольцами, — заметно нервничая, начал он. — Дома новобрачным устраивают пир, в конце которого мать невесты и отец жениха соединяют их руки и благословляют, призывая в свидетели Варду и Манвэ и упоминая имя Эру, после чего новобрачные возвращают друг другу серебряные кольца, которые потом бережно хранятся, и обмениваются золотыми, которые носят на том же пальце. Но для вступления в брак обряд не обязателен, достаточно лишь обменяться кольцами с благословениями и именованием Имени. Завершает заключение брака эм-м… — он запнулся. — Акт телесного соединения, после него узы нерушимы.       По мере его рассказа я чувствовала, как все сильнее полыхает лицо. Вспомнив вопросы Финрода во время нашей близости и его странные слова, услышанные то ли во сне, то ли наяву, я поняла, что мы не просто помолвлены. Не-ет! По эльфийским законам мы уже муж и жена! Вот только я об этом узнаю только сейчас! Сю-юр-при-из!       — А что из себя представляют эти благословения? — уточнила я, хотя уже догадывалась, что услышу.       — Родители именно благословляют своих детей, сами же новобрачные скорее обмениваются клятвами, неизменны лишь призыв в свидетели Манве и Варды и именование Илуватора.       « Айнур Эруанна, сегодня мы стали единым целым и, призывая в свидетели Манвэ Сулимо и Варду Тинталлэ, именем Эру Илуватара клянусь любить тебя, защищать, хранить тебе верность и следовать за тобой!» — всплыли в памяти слова, сказанные Финродом. Противоречивые эмоции захлестнули меня с головой: злость и обида, смущение и тревога, все это, наложившись на недавние переживания, привело к тому, что я не сдержалась и, спрятав лицо в ладонях, залилась слезами. Аэгнор сперва замер, после чего неловко приобнял меня за плечи, прижимая к своей груди. Он молчал, позволяя выплакаться, и лишь когда рыдания стали затихать, отстранился и, приподняв мое лицо и вынуждая смотреть ему в глаза, мягко спросил:       — Эруанна, ты ведь любишь его? — После моего робкого кивка, продолжил: — Не знаю, примешь ли ты мой совет, но хотя бы подумай над ним, хорошо? Не повторяй моих ошибок и не позволяй своим сомнениям встать между вами!       Я заметила тень грусти и боль, промелькнувшие в его взгляде. Страшно представить, каково ему жить и постоянно корить себя за то, что не решился быть рядом с той, которую любил и, судя по всему, будет любить до последнего вздоха.       Тень скрылась так же быстро, как и появилась и Аэгнор с улыбкой протянул мне руку:       — Пойдем, тут еще много интересного!

***

      Даже красоты оранжереи и ее, как оказалось, многочисленные обитатели не смогли отвлечь от размышлений. Поняв, что прогулка перестала радовать, Аэгнор проводил меня назад в комнату, но, не усидев на месте и не в силах держать все в себе, я отправилась к Ксюше.       К счастью, Иримэ, с которой она провела первую половину дня, уже ушла, и подруга была одна. Взглянув на меня, она охнула:       — Что случилось? На тебе лица нет! — Усадив меня на кровать рядом с собой она потребовала: — Рассказывай!       Я начала свой сбивчивый рассказ о кольцах, о разговоре с Аэгнором и обычаях эльфов, умолчав лишь о том, что уже вступала с Финродом в близость, причем неоднократно, а значит, согласно этим обычаям, фактически являюсь его женой.       — Что мне теперь делать? — жалобно закончила я.       — Радоваться, конечно! — Ксюша посмотрела на меня как на дурочку. — Сама подумай: он любит тебя и хочет связать с тобой свою жизнь! Так чем ты недовольна?       — Ну… Я не то, чтобы недовольна, — замялась я. — Просто… Я ведь не знала об этом обычае, а он ничего мне не сказал, к тому же, я ведь не могу выйти за него замуж…       — Это еще почему? — удивилась она.       — А если нас вернут назад?       — Айка, ты сама придумываешь себе проблемы, — вздохнула подруга. — Если все пойдет не так, как задумано, мы можем погибнуть! Или остаться здесь на десять лет, на сто или даже на тысячу, пока не выполним то, что должны! Ты так и будешь все это время бегать от Финрода? Почему бы просто не позволить себе быть счастливой здесь и сейчас? Выброси из головы все эти «потом»! — И совсем тихо закончила: — Будь я на твоем месте, я бы радовалась тому, что мои чувства взаимны…       — Ты сомневаешься в чувствах Майрона? — удивилась я.       — Я… не знаю, — вздохнула она. — Он говорил, что я дорога ему, что он не хочет потерять меня, но ни разу не сказал, что любит…       — Конечно, он тебя любит! — воскликнула я. — Он ведь изменился ради тебя! И в поход со всеми идет именно поэтому!       — Да… Наверное ты права, — рассеянно отозвалась она.       Кажется, рассказанное мной всерьез расстроило Ксюшу, она стала тихой и задумчивой, и мои попытки отвлечь ее оказались совершенно напрасными.       — Извини, Айка, я, пожалуй, прилягу. — Она выдавила улыбку.       — Это я тебя расстроила, — вздохнула я, обнимая ее перед уходом. — Прости, я не хотела…       — Ты не виновата, — оборвала она меня. — Только не обижайся, увидимся завтра, хорошо?

***

      Заснуть не удавалось. Свернувшись под пледом, Ксюша никак не могла избавиться от навязчивых мыслей, вызванных рассказом подруги. Майрон, конечно, не эльф, но могут ли обычаи его народа сильно отличаться? Почему же он не говорит о своих чувствах? Если только… Воспоминания о словах Тхурингвэтиль отравляли душу сомнениями. Может ли Майрон до сих пор в глубине души любить вампиршу? Может быть, именно в этом причина его молчания?       За размышлениями девушка даже не заметила, как наступила ночь, и к реальности ее вернул лишь тихий звук открывшейся, а потом закрывшейся двери. Майрон вошел в комнату и сразу замер, глядя на сжавшуюся под тонким покрывалом фигурку.       — Лаурэль? — тихо позвал он. Обычно девушка дожидалась его прихода. — Все в порядке?       — Да, конечно, — не оборачиваясь, наигранно бодро отозвалась она. — Просто захотелось прилечь пораньше…       Майа стремительно обошел кровать и оказался рядом, требовательно глядя ей в глаза:       — Я чувствую, что что-то не так! Зачем ты пытаешься лгать?       — Я… просто… Ты знал, что Финрод и Айка теперь помолвлены? — неожиданно спросила она вместо ответа.       — Да, — нахмурился он, не понимая, при чем тут помолвка Фелагунда. — Я видел их кольца. А в чем дело?       — Айка не знала об этом обычае… И я тоже. А обычаи твоего народа отличаются от обычаев эльфов?       — Не сильно, — отозвался Майрон. — Наш единственный «родитель» — Илуватар, лишь его мы призываем в свидетели и его Именем даем Клятву.       — И в брак вступаете тоже по любви и раз в жизни? — прошептала девушка. Он кивнул, и она отвела взгляд, пытаясь сдержать слезы.       — Лаурэль? Что ты себе напридумывала?! — возмутился майа, прикасаясь к ее мыслям. Обычно он старался избегать этого, считая нечестным по отношению к девушке, ведь в ответ разум он не открывал, но поняв, что вразумительного ответа не добиться, решил в этот раз отступить от своего решения. — Почему же ты молчала? Зачем изводила себя сомнениями? Ох, Лаурэль… Я люблю тебя! Веришь?       — Но почему тогда, — начала она, но он остановил ее, приложив палец к губам.       — Потому что я считаю, что ты достойна лучшего, но слишком эгоистичен, чтобы отпустить, — с грустной улыбкой признался Майрон. — Ты ведь знаешь, кем я был, и кто знает, что будет дальше… Неужели ты хотела бы связать свою жизнь с таким, как я?       — Я люблю тебя, и мне не важно, кем ты был!       — Я… не могу воспользоваться твоей доверчивостью, — с мукой в голосе хрипло выдавил майа. — Смотри!       До скрипа стиснув зубы, чтобы не взвыть от безнадежности, он открыл ей свой разум, позволяя увидеть кто и что он на самом деле, и на девушку обрушилась лавина его воспоминаний. Майрон не отводил глаз от ее лица, с содроганием ожидая реакции. Наконец Ксюша встряхнула головой, ее взгляд снова стал осмысленным и, всхлипнув, она прильнула к майа, спрятав лицо на его груди и содрогаясь от рыданий.       — Лаурэль? — неуверенно позвал он, боясь даже пошевелиться.       — Я тебя люблю, — подняв на него заплаканные глаза и твердо встречая его встревоженный взгляд, повторила она. — То, что я увидела, ничего не изменило.       — Тогда почему ты плачешь? — тихо спросил майа.       — Потому, что ты вынужден нести этот груз, — отозвалась она. — Потому, что ты сам не веришь в то, что ты достоин прощения! Достоин дружбы и любви!       — И… ты все еще желаешь связать свою судьбу с моей? — осторожно уточнил Майрон.       — Ты делаешь мне предложение? — сквозь слезы улыбнулась Ксюша.       — Именно. — На его губах появилась легкая улыбка. — Ты согласна?       — Да, — выдохнула она, не веря в реальность происходящего.       — А я совсем не подготовился… — задумчиво пробормотал он. — Ничего, сейчас исправлю. Как удачно, что нолдо позволил мне прихватить кое-что из кузницы. — Как по волшебству в руках майа оказался небольшой золотой слиток. Закрыв глаза и сжав его в ладонях, тут же начавших светиться, он стал напевно и властно произносить, казалось, давно забытые слова, которым некогда научил его Вала Аулэ. Без инструментов то, что он задумал, требовало больше сил, но ему было важно лишь то, что это было возможно. Ксюша зачарованно смотрела, как руки Майрона светились все ярче, словно под кожей разгоралось пламя, потом в воздухе появился пламенный силуэт волка, за ним еще и еще. Крутанувшись в воздухе, волки вдруг исчезли.       Когда он раскрыл ладони, на них лежало два кольца, покрытых изумительной по красоте резьбой: среди тонких штрихов, напоминающих шерсть животного, выделялись объемные волчьи головы. Сияние вокруг его рук наконец померкло, и Майрон, подойдя к Ксюше, взял ее за руку и надел одно из колец на указательный палец правой руки, после чего вложил ей в ладонь второе.       — А почему волки? — улыбнувшись, спросила она, чуть дрожащими руками надевая ему кольцо.       — Тебе не нравится? — тревожно нахмурился он. — Обличье волка всегда было моим любимым…       — Очень нравится, — поспешила ответить девушка.       — Ксения Лаурэль, — начал Майрон, и она даже вздрогнула от неожиданности, удивленная тем, что он запомнил ее настоящее имя. — Призывая в свидетели Отца нашего Илуватара, Именем его клянусь любить тебя, защищать, хранить тебе верность и следовать за тобой! Теперь тебе нужно повторить это, упуская лишь «защищать».       — Майрон… эм-м… а еще как? — замялась Ксюша.       — Достаточно просто Майрон, — тихо рассмеялся он. — Я назвал оба твоих имени, подтверждая, что для меня не имеет значения: человек ты из иного мира, или эльфийка из этого. — И с мрачной решимостью добавил: — Если придется, я найду способ отправиться за тобой даже туда.       — Майрон, — голос девушки немного дрожал от волнения. — Призывая в свидетели Отца нашего Илуватара, Именем его клянусь любить тебя, хранить тебе верность и следовать за тобой!       К удивлению Ксюши, стоило ей произнести последнее слово клятвы, кольца мягко засветились и будто потеплели. Она бросила вопросительный взгляд на майа.       — Наши клятвы услышаны, — улыбнулся он, обнимая девушку и накрывая ее губы поцелуем.

***

      Размышляя над словами подруги, я не могла не признать ее правоту. В конце концов, ведь я подозревала, что это какой-то ритуал, но ведь не спросила же. Опять же, знай я раньше, что близость у эльфов в большинстве случаев равна заключению брака, остановило бы это меня? Придется признать, что скорее всего нет. Что же мне остается? Только принять совет подруги, плыть по течению и радоваться тому, что люблю и любима. Памятуя о приближающемся походе, радость может оказаться недолгой…       Услышав наконец тихий стук в дверь, я поспешно открыла, впуская Финрода. Он, против обычного, не спешил заключать меня в объятия, а пристально вглядывался в мое лицо.       — Айканаро рассказал мне о вашем разговоре, — наконец нарушил молчание Финрод. — Прости, я действительно должен был убедиться, что ты понимаешь, что делаешь… — Он осекся, потому что я прижалась к нему, обхватив руками, и Фелагунд тут же подхватил меня на руки. — Я боялся, что ты разозлишься на меня…       — Злилась, пока кое-кто не сказал мне, что я веду себя очень глупо, — вернула я ему сказанную когда-то фразу.       — И кто же этот кое-кто? — усмехнулся Финрод, видимо, вспомнив тот же разговор.       — Айканаро, — не сдержавшись, рассмеялась. — И Ксюша. И нам даже не пришлось вместе… размышлять. У меня только один вопрос: раз уж по эльфийским обычаям мы уже женаты, почему кольца помолвочные?       — Я ведь сделал их еще в Валиноре, надеясь, что все же найду тебя и ты согласишься связать свою судьбу со мной. Признаться, тогда я не допускал даже мысли о том, что наша близость произойдет до торжественной церемонии заключения брака, а потому был уверен, что у меня будет время получше узнать твои вкусы и создать золотые кольца в соответствии с ними… К тому же, мы еще не обменялись клятвами, так что…       — Но ведь ты уже клялся, — улыбнулась я. — Правда, я думала, что мне это приснилось.       — Я могу завтра же сделать кольца… Если, конечно, ты согласишься. — Он выжидающе смотрел на меня. — Согласишься?       — Да! — Эмоции были такими сильными, что глаза защипало от подступивших слез.       — Скажи еще, — попросил он, не сводя с меня почти гипнотического взгляда.       — Я согласна, — прошептала я и потянулась к нему за поцелуем.

***

      Из сна меня вырвал грохот распахнувшейся двери и звонкий, дрожащий от волнения и радости голос ворвавшейся в спальню Ксюши:       — Айка, просыпайся! Ты не представляешь, что случилось, и я просто не могу тебе не расска-а… Ой! — Подруга замерла, глядя на нас круглыми глазами.       К счастью, Финрод отреагировал быстро, набросив на нас покрывало.       — Доброй ночи, Лаурэль, — почти спокойно поздоровался он.       — Доброй, — смущенно пролепетала она. — Просто я не могла заснуть, не поделившись… Не думала что вы тут… вы так… в общем…       — Хм-м, могу ли я присутствовать при этом? — Глаза Финрода смеялись, хотя лично мне было совсем не смешно и хотелось провалиться сквозь землю. Ксюша же похоже вовсе потеряла дар речи.       — Конечно можешь, — раздался голос вошедшего следом Майрона. Я застонала, пытаясь заползти еще глубже под покрывало, и он с усмешкой добавил: — Я старался ее остановить.       — Может, быть плохо старался? — вернул усмешку Финрод.       — Зато ты, как я посмотрю, хорошо, — парировал майа и тихо рассмеялся, заметив, как лицо Финрода заливает краска. — Раз уж никто из нас не спит, мы не будем еще больше смущать Эруанну и подождем за дверью пока вы оденетесь, тогда уже и поговорим.       Он взял за руку все еще пребывающую в ступоре подругу и вывел за дверь, давая нам возможность встать и одеться. Ой что бу-у-дет… Я даже зажмурилась, представив, что скажет подруга по поводу того, что я скрыла от нее то, что уже совсем не бегаю от Финрода.