Начало

В голове туман от бессонной ночи, и Донхёк осторожно переставляет ноги, чтобы не рухнуть лицом в асфальт. От выпитого натощак пива подташнивает, и хочется скорее добраться до постели, чтобы проспать, как минимум, до конца света, но впереди еще два квартала предутренней сырости и ни одного автобуса в ближайшие полтора часа. На такси денег нет и никогда не было. - Дурная была затея, - стонет Донхёк и повисает на плече у Джено. Джено двужильный, потому упрямо шагает вперед, и даже Донхёк балластом ему не помеха. - Не ной, Солнце, - говорит он бодреньким голоском, и от этого становится еще гаже. Отыгрывали на концерте и пили вместе, но страдает отчего-то один Донхёк. По его мнению, это охренеть как несправедливо. - А можно мы полежим вон под тем столбом? - канючит он на углу очередной безлюдной улицы. Туман из головы перетекает в окружающий мир, отчего тот окрашивается рвотно-розовым, как не дожеванная жвачка. Джено останавливается и сгребает Донхёка в охапку. Сразу становится тепло и очень-очень хорошо. Донхёк щекой прижимается к плечу Джено и закрывает глаза. - Я устал, - бормочет он и крепко обнимает Джено за пояс. За последние полгода Джено заметно вырос, раздался в плечах и груди, отчего в его объятиях стало еще уютней. Донхёк чувствует себя нежной принцесской, спасенной прекрасным принцем, и его это, в общем-то, устраивает. Из тумана выкатывает велосипедист, но ему нет дела до двух обнимающихся подростков. И пускай им уже по восемнадцать, Донхёк все еще чувствует себя семнадцатилетним и очень счастливым. Он поднимает голову, трется носом о подбородок Джено. Тот немного колючий, что тоже совсем по-взрослому, но тайно Донхёку нравится. - Люблю тебя, - шепчет он и тает, когда Джено улыбается в ответ. - Знаю, Солнце. - Джено сдувает с его лба челку, и Донхёк жмурится от удовольствия. Ренджун в такие моменты обычно шутит, что если Донхёк солнце, то Джено - его луна, на что Джэмин уточняет: "Скорее уж полумесяц". Джено смеется, отчего глаза его превращаются в те самые полумесяцы, так что никто с Джэмином не спорит. - Ты самый лучший. - Донхёк не спешит открывать глаза. Дыхание Джено согревает щеку, а новорожденное солнце щекочет ресницы своими короткими, еще прохладными лучами. - Это я тоже знаю. - От скромности не помрешь. Мог бы и мне какую-нибудь приятность сказать. Джено тихо смеется и вместо всех слов целует Донхёка в губы.