Начало

Тэиль выслушивает очередной отказ с натянутой улыбкой, кивает и, распрощавшись, выбегает из ресторана на улицу. Над разжаренным асфальтом стоит марево; огромные мастодонты-автобусы лениво ползут от остановки к остановке. Тэиль прижимает к груди папку и быстрым шагом направляется к одной из них. Дома он первым делом включает кондиционер на максимум, набирает в таз ледяной воды и, только сунув в нее ноги, звонит Джонни. - Господин Со, самый лучший в мире супруг, слушает, - тянет тот после двух коротких гудков. - Я снова облажался, - без предисловий выдает Тэиль и откидывается на спинку стула. - Мое резюме их не впечатлило. Они даже не пустили меня на кухню. - Ну и дураки. - Джонни что-то роняет, ругается, снова роняет, прикрикивает на Джэхёна, который "ленивая задница, где тебя черти носят", и продолжает: - Не расстраивайся. В городе еще полно ресторанов, которые с радостью возьмут тебя на работу. - Это был предпоследний. - Ну не последний же. - Джонни - чертов оптимист, и именно поэтому Тэиль, должно быть, пошел за него замуж. Когда ты опускаешься на самое дно и, кажется, вот-вот захлебнешься дерьмом, которое в изобилии изливает на тебя жизнь, он улыбается, протягивает руку и говорит, что все будет хорошо. И обычно так и происходит. - Ладно. Вечером загляну по последнему адресу. Когда тебя ждать дома? - К девяти, надеюсь, управлюсь. Последние пару недель Джонни работает сверхурочно - срочный проект, который нужно закончить к середине месяца и не днем позже, занимает его двадцать четыре на семь, - и Тэиль жутко по нему скучает. Они в браке полтора года, и прежде никогда надолго не разлучались. Тэиль привык, что к шести Джонни всегда дома: они сообща готовят ужин - Джонни даже яичницу без пожара смастерить не может, так что обычно лишь создает иллюзию присутствия, - после смотрят телевизор и заваливаются в постель. Их сексуальной жизни могут позавидовать многие порно-актеры, но Тэилю порой кажется, что они никогда друг от друга не устанут. - Я приготовлю что-нибудь вкусненькое. Что ты хочешь? - Тэиль болтыхает ногами в воде, отчего та расплескивается по полу. Ему нравится ребячиться, за что Джонни называет его своим большим ребенком. - Я бы сказал, но вокруг слишком много людей. Тэиль прикрывает глаза ладонью. Джонни обожает его смущать. Они так и познакомились: Тэиль тогда подрабатывал поваром в придорожной забегаловке - жарил бекон и крошил картофельные салаты, - а Джонни устроился на заправочную станцию, что располагалась неподалеку. В первый же обеденный перерыв забежал, чтобы перехватить чего-нибудь жирного и с двойным сыром, увидел Тэиля, который в тот день заменял и официанта, и, недолго думая, ляпнул: "В жизни не встречал таких соблазнительных альф". Из-за ароматов жареного лука и говяжьей подливы, омежий запах Тэиля притупился, а тощее на то время телосложение вводило в заблуждение каждого второго завсегдатая забегаловки. Тэиль покраснел, кажется, до самых пят, промямлил что-то про заказ и свалил на кухню от греха подальше. "Грех", правда, повадился заглядывать в забегаловку каждый день, а через две недели, обнаглев в край, пригласил "альфу" Тэиля на свидание. Кто удивился больше - Тэиль, когда его на свидание позвал альфа, который считал альфой его самого, или Джонни, когда Тэиль явился на свидание, благоухая белой клубникой и макарунами, - сказать было сложно. Но в итоге все закончилось хэппи-эндом, но Тэиль, по правде говоря, так до конца и не научился воспринимать заигрывания Джонни без смущения. - Эй, я слышу, как ты фейспалмишь, - обиженно бурчит тот и шикает на кого-то из подчиненных. - Так уж и быть, согласен на макароны с сыром. - Сегодня особенный день, а ты хочешь на ужин макароны с сыром? - Можно добавить грибочков. С грибочками будет в самый раз. - Джон Со! - Да, любовь моя? - Не подлизывайся. Я четыре года учился в кулинарной академии не для того, чтобы варить мужу макароны с сыром. - Но я люблю макароны с сыром. Тэиль не знает, плакать ему или смеяться, потому сбрасывает вызов, но уже через полминуты набирает сообщение, дабы заверить Джонни, что на ужин его будут ждать макароны с сыром. И грибочками. Встреча с последним работодателем назначена на шесть, и Тэиль более чем уверен, что успеет заскочить в супермаркет за грибами и сыром, потому выходит из дома в начале шестого и до нужного адреса добирается на трамвае. Район новый, только что застроенный. Кондитерская в пастельных тонах размещается на углу широкой светлой улицы. Витрины пустуют, а на двери красуется табличка "Закрыто". Тэиль неуверенно мнется у входа, сверяется с адресом в заметках, убеждается, что все верно и только тогда осторожно толкает дверь. В небольшом уютном помещении пахнет свежей краской и чистящим средством. Нежно-розовые стены, блестящие прилавки, не запыленные полки, аккуратные голубенькие столики, высокие табуреты, обитые искусственной кожей. Все новехонькое и восхитительно красивое. Тэиль едва не стонет в голос - так сильно это место напоминает его мечту, - и вздрагивает, когда в соседнем помещении что-то с грохотом валится. Звук эхом разносится по залу и прячется у Тэиля за спиной. Тэиль оглядывается на приоткрытую дверь кухни и делает шаг в ее сторону, когда слышит до боли знакомое: "Господи, Джэхён, тебя только за смертью посылать. Он же скоро придет". Тэиль, с трудом понимая, что происходит, на ватных ногах подходит к приоткрытой двери и тихонько зовет: - Джонни? Голоса за дверью тут же смолкают. Что-то снова падает, но на сей раз это остается без комментариев. Тэиль крепче прижимает к груди папку с резюме и протягивает руку к двери, когда та открывается и на пороге возникает Джонни. На нем наспех застегнутая рубашка, из-под которой виднеется измятая и заляпанная краской футболка, и не самые чистые джинсы. На щеке - кусочек грязной пены, а волосы на макушке собраны в дурацкий, но такой любимый хвостик. Тэиль вопросительно улыбается и спрашивает: - А что ты здесь делаешь? - А-м... Ну, знаешь, это... - Джонни привычно растягивает слова, и в голосе его слышится американский акцент, как это часто бывает, когда он силится придумать, что бы соврать, но терпит очередное поражение. - С днем рождения! - Он вскидывает руку, и в воздух летит пригоршня цветастого конфетти. Тэиль жмурится и вжимает голову в плечи. Конфетти усыпает волосы; несколько ярких бумажек попадает за ворот рубашки. - Джэхён, ты там умер? Из подсобки, путаясь в ленточках, вылетает Джэхён. К запястью его привязан десяток розовых шариков, а в руках - хлопушка, которую он с воплем: "С днем рождения, хён!" пускает в ход. Еще один залп конфетти приходится прямехонько Джонни в лицо. Тот с выражением крайнего смирения во взгляде отплевывает то, что попало в рот, и подходит к Тэилю. - Что все это значит? - спрашивает Тэиль шепотом. Джонни молча отбирает у него резюме, скептически его проглядывает и бросает на стойку. Конечно же, промахивается, и папка шлепается за нее. - Тебе это все равно больше не понадобится. - Джонни обнимает Тэиля за плечи и разворачивает к себе спиной. - Вот это все теперь твое. - Что все? - Тэиль смотрит на беленькие полочки для пирожных, на застекленные витрины и силится понять, что к чему. Происходящее не укладывается в голове, а шарады, которыми говорит Джонни, лишь все усложняют. - Все это. - Джонни крепче прижимает Тэиля к груди. - Твоя кондитерская. - Моя? То есть, как моя? - Тэиль выпутывается из объятий Джонни, чтобы заглянуть ему в лицо. - Вот так. Это мой тебе подарок на день рождения. Тэиль наконец-то понимает. Зажимает рот ладонями и во все глаза смотрит на Джонни. Сердце бьется так быстро, что, гляди, вот-вот выскочит из груди. Горло перехватывает, и к глазам подступают слезы. Тэиль смаргивает их спешно, но в носу все равно жжет и щиплется, и чтобы не разрыдаться позорно, Тэиль бросается Джонни на шею. Обнимает крепко, прячет лицо в изгибе сильной шеи. От Джонни пахнет шпаклевкой и свежей древесной стружкой, и весь он такой большой, родной и любимый, что Тэиль окончательно ломается и ревет у него на плече. Это такое счастье, - думает Тэиль, - любить кого-то так сильно, как он любит Джонни, и знать, что в ответ тебя любят не меньше. Над головой снова взрывается хлопушка. Джэхён смеется, а вместе с ним - и Тэиль с Джонни. Конфетти путается в их волосах, липнет к щекам и щекочет шею, и это тоже счастье. Самое большое и искреннее.