Начало

Пасхальный обед практически подходит к концу, и разодетые в ливреи официанты подают десерт, когда Сычен понимает: началось. Он замирает с занесенной над пирожным вилкой в руках и нервно сглатывает. Не то чтобы он не был к этому готов, но почему, черт возьми, это должно было случиться именно сегодня и именно сейчас, когда вокруг собралась вся родня, а в радиусе двенадцати километров нет ни одного омежьего отделения? - Что-то не так, дорогой? - спрашивает папа, заметив, что Сычен ничего не ест. - Кажется, у меня отошли воды, - говорит он, опускает вилку на стол и снимает с колен салфетку. В любимых ботинках хлюпает; под стулом растекается лужа. Папа бледнеет, дед давится шампанским, а о-дядя принимается голосить: - Вызывайте 911! - Господи, Жуйбинь, его же не убивают. - Дед протирает подбородок салфеткой и встает из-за стола. – Ну, давай, отвезу тебя в больницу. Сычен нехотя встает. Брюки прилипли к заднице, а по ногам все еще течет. - Только переоденься, а то намочишь мне обивку. Сычен вздыхает и нетвердым шагом бредет в комнату. Поясницу ломит, низ живота тянет, но все не так ужасно, как это показывают в кино. Если бы не булькающая в ботинках жидкость, Сычен решил бы, что это ложная тревога. Сменив брюки и белье на свежие, Сычен спускается в гараж. Дед уже завел свой чудовищный внедорожник и даже пеленочку на сидение постелил: на всякий случай. - Мало ли, вдруг в пробку попадем. Все же, праздник, все дела. Люди едут за город на пикники. Сычен смеряет его скептическим взглядом, но от комментариев воздерживается. Усаживается на приготовленное для него место, пристегивает кое-как ремень безопасности и берется за телефон. Первым делом набирает сообщение Тэилю. "Хён, началось. Как приедем в больницу, напишу адрес", - пишет он и сразу отправляет. Следующий по списку Тэён. "Хён, началось. Как приедем в больницу, напишу адрес. Тэилю хёну написал. Скажи Ему, только не сразу, а то он начнет паниковать, а я не могу рожать и одновременно его успокаивать". Затем пишет Чону. "Чон-и, началось. Скажи Сюйси, что если явится в больницу, я его убью. Там и без него хватает детей. Можешь привезти Джэхён-и. Тэн хёна не надо, иначе у меня некому будет принимать роды". Блокирует телефон и прячет его в карман безразмерного джемпера. Дед выводит свою годзиллу на трассу. До больницы, к счастью, добираются без происшествий. Пока дед заполняет бланк, Сычен узнает адрес больницы и отписывается Тэилю, Тэёну и Чону. Те заверяют, что все поняли, и просят его никого до их приезда не прибить. Сычен обещать ничего не может, но пока его никто не бесит, а это огромный плюс. Сычена проводят в палату, выдают стандартный бумажный халатик, именной браслет, тапочки, и когда Сычен переодевается, берутся за обследование. - Как давно начались схватки? - спрашивает доктор. Сычен смеряет его тяжелым взглядом и говорит: - Их еще не было. Только воды отошли. Доктор хмыкает и делает пометочки в своих бумажках. - Сейчас мы вас осмотрим. Доктор задергивает ширму и, вооружившись зеркалом, берется за осмотр. Ему хватает полуминуты, чтобы сделать какие-то выводы. - Шейка матки раскрылась на семь сантиметров. Удивительно, что схваток не было. - У меня болит спина. Это считается? На лице доктора появляется неоднозначное выражение. - В определенной степени. В любом случае, воды отошли, матка раскрывается, скоро рожать. - Ясно. Доктор улыбается Сычену и выходит из палаты. Сычен переводит взгляд на совсем молоденького омегу, который, уложив на огромном животе планшет, играется в какую-то игрушку. Почуяв на себе чужой взгляд, он поднимает голову и говорит: - Круто тебе, скоро отделаешься. Я тут с четырех утра, и чет пока никак. Если что, я Донхёк. - Сычен. Ты здесь сам? - Нет, конечно. - Донхёк откладывает планшет в сторону. - Мне семнадцать, папа даже в туалет меня под надзором водит. Думает, я могу залететь от унитаза. Доктор отослал его домой за шмотками. Мы отдыхали на озере, с палаткой и все такое, так что подготовиться не успели. - А отец ребенка? - Тут где-то бегает. Доктор навыписывал кучу всякого дерьма, без которого я якобы умру мучительной смертью. А твой где? - Надеюсь, на работе. - Сычен не лукавит. Больше всего на свете он боится, что дверь в палату откроется, и на пороге возникнет Накамото Юта собственной персоной. И тогда начнется апокалипсис, и этому миру придет конец. - А чего так? - Он очень... впечатлительный и эмоциональный. Так что предпочту обойтись без его участия. - Ты крутой. - Донхёк добродушно улыбается. - А я сам боюсь. Джено у нас за двоих храбрится. Дверь приоткрывается; в палату просовывается чернявая голова. Мальчишке на вид лет восемнадцать, не больше, но взгляд серьезный, а вот улыбка неуверенная и добрая. - Здрасте, - говорит он и кивает Сычену. - Можно? - Заходи, - дает добро Сычен. Мальчик тут же ныряет в палату и закрывает за собой дверь. В руках у него пакет из аптеки и бутылка грейпфрутового сока. - Джено, это Сычен. И судя по всему, он отстреляется быстрее, чем я. - Донхёк тянет к Джено руки, тот дает ему сок, но Донхёк от него отмахивается и, сцапав ладонь Джено, прижимает ее к животу. Закусывает губу и закрывает глаза. "Схватки", - одними губами поясняет Джено и, оставив пакет на прикроватном столике, гладит Донхёка по напряженной шее. Сычен представляет на месте Джено Юту и внутренне содрогается. Тот бы уже носился по палате с воплями, требуя, чтобы доктора сделали что-нибудь, чтобы Сычену не болело, иначе он всех поубивает, а потом подаст в суд на больницу, а если суд откажется удовлетворить его иск, поубивает судей и руководство больницы, а саму больницу сожжет к чертовому о-дедушке. Через минуту Донхёка отпускает, и он припадает к бутылке с соком. Джено интересуется, не нужно ли чего Сычену, на что тот отрицательно качает головой. - Вы тут совсем одни? - спрашивает он, устраиваясь в ногах Донхёка. Донхёк тут же бросает ему на колени лапы в больничных носочках, и Джено берется их массировать. - Дед где-то был. А может, укатил домой. - Сычен пожимает плечами. - Скоро приедут друзья. Он оказывается прав. Через двадцать минут в дверь палаты коротко стучат, и на пороге возникает Тэиль с огромным пакетом в руках. У него за спиной маячит Джонни. Трехлетний Джэмин улыбается Сычену приветливо и машет рукой. - Привет. - Тэиль улыбается всем и сразу и, сцапав сына за капюшон толстовки, на цыпочках входит в палату. - Мы всего на секундочку. Джонни остается в коридоре - чтобы не смущать омег в столь интересном положении. Тэиль сгружает сумки у постели Сычена и, взяв его за руку, шепотом выпытывает, как он себя чувствует и не нужно ли сообщить Юте. - Только рискни. - Сычен смотрит недобро, но Тэиль лишь улыбается в ответ и гладит его ладонь. Джэмин, никем не замеченный, подкрадывается к постели Донхёка, и уже через минуту Донхёк объясняет ему правила игры в камушки. Джэмин счастливо тыкает пальцем в экран, и его смех прерывает тихий монолог Тэиля. - Ну что за ребенок. Ни минуты покоя. - Тэиль порывается забрать сынишку, но Донхёк заверяет, что он ему не мешает. Тэён является вместе с доктором. Чону и Джэхён машут Сычену из коридора, но внутрь не входят: в палате и без них уже тесновато. - Воды отошли, а схваток нет. Думаю, придется стимулировать, - говорит доктор, почему-то глядя на Тэёна, словно это ему предстоит в скором времени рожать. Тэён кивает. - Делайте, что нужно, доктор, - говорит он. Сычен вздыхает и соглашается с отведенной ему ролью пассивного наблюдателя. Когда доктор уходит, Тэён подхватывает Джэмина, который, бросив игрушку, подобрался к нему со спины, на руки. - Ты уверен, что не нужно сообщить Юте? Он как бы имеет право знать. - Если бы он только знанием и ограничился. - Сычен вертит именной браслет. - Он же явится и начнет выносить всем мозг. - Но ведь не со зла же... - От этого мой мозг обратно в голову не втечет. Блин, ты разве Накамото не знаешь? Он же не может, чтобы цивилизованно, по-людски. Устроит драму, руководство больницы вызовет полицию и... Дверь бесцеремонно распахивается, и в палату влетает запыхавшийся и растрепанный Юта. Рубашка сбилась набок, сумка, из которой во все стороны торчат вещи Сычена, вот-вот свалится с плеча. - Я успел, успел, успел? Сычен роняет голову на грудь. - Кто этот предатель? - тянет он и мысленно представляет, какой смертью очень долго и мучительно будет умирать этот человек. - Я. - В палату, тыкая пальцев в телефон, входит Ким Донён. Сычен даже не удивляется. - Кто-то должен был это сделать. Как твой супруг и отец ребенка, он обязан знать. - Донён дописывает сообщение и прячет телефон в карман брюк. - Ты же понимаешь, что теперь тебе придется выехать из страны? - уточняет Тэён и крепче прижимает к груди счастливого Джэмина. Донён закатывает глаза. Сычен стонет и дергает иголку капельницы, что торчит из его предплечья. Ему остро необходимо кого-нибудь убить. Этот "кто-нибудь" даже не пытается сделать вид, что раскаивается. Юта стаскивает с плеча сумку, поправляет рубашку и, крадучись, приближается к койке. - Ты как, малыш? - спрашивает он осторожно. Сычену хочется стукнуть его по голове чем-нибудь тяжелым. Он тысячу раз говорил не называть его уменьшительно-ласкательными на людях. - Лучше всех, - цедит он сквозь зубы. - Можешь ехать обратно на работу. Юта смотрит на него осуждающе. - Меня отпустили. У меня, знаешь ли, муж рожает. - Впервые слышу. Где-то за спиной Юты громко хохочет Донхёк, через миг давится смехом и испуганно говорит: - Кажется, я лопнул. - Идиот, у тебя воды отошли, - снова закатывает глаза Донён. - Какая необразованная нынче пошла молодежь... - Тэён, пожалуйста, выведи ЭТОГО отсюда, пока я не встал, - предупреждает Сычен. Тэён сгружает Джэмина Тэилю на руки, цапает Донёна за шкирку и под возмущенные вопли выволакивает из палаты. Тэиль шепчет, что будет в коридоре, и тоже уходит. В комнате остаются лишь Сычен с Ютой и Донхёк с Джено. Последний, впрочем, скоренько убегает: искать доктора. Юта подгребает еще ближе к койке и по-кошачьи трогает руку Сычена. Сычен вздыхает, переворачивает ту ладонью кверху и позволяет Юте переплести их пальцы вместе. - Обещаю, что буду вести себя прилично, - говорит Юта и заглядывает Сычену в лицо. Сычен щурится на него недобро. - Будто у тебя есть выбор. Юта поджимает губы, но улыбка все же расползается по загорелому лицу, делая его бессовестно красивым. - Совсем скоро мы станем родителями, - шепчет он, а в глазах столько счастья, что Сычен ломается и улыбается ему в ответ. Живот хватает, и Сычен так крепко сжимает ладонь Юты, что тот цепляется за спинку кровати, чтобы не упасть. - О, схваточки! - радуется со своей койки Донхёк, а Сычен понимает, отчего этот день считается самым незабываемым в жизни каждого омеги.