твоя боль по всем моим венам

      Не столь важное, не столь серьёзное; всего лишь буквы на запястье, всего лишь имя, что выгравировано на его судьбе. Тони не обращает на него внимания, как будто и нет ничего – ему и так есть, чем заняться, на кого смотреть и в кого окунаться с головой.       Столько лет уже привык не замечать, и потому, когда Фил Коулсон появляется на пороге со срочным делом от Фьюри, он едва ли хочет в этом участвовать. Чувство, что вновь может появиться, окажись он на краю гибели, внезапно пугает, отвлекает от привычного неверия, мнимого спокойствия. Вот только Пеппер настаивает, а руки чешутся взяться за работу, сколько бы ни отрицал.       Ничего все же не происходит, когда захватывают Локи в Германии, и никакого отголоска чужого тепла по венам, пока сражается с Тором. Вновь глухая пустота и тихое ликование, что не придётся задумываться о том, что есть родное где-то там, на другом конце связи.       И Тони выдыхает спокойно, когда в лаборатории разговаривает с Брюсом Беннером. Они ищут Тессеракт и обсуждают Щ.И.Т., и Тони рад, неимоверно рад, наконец, вести разговор с человеком, который понимает каждое сказанное им слово, будь оно научным термином или лёгкой подколкой. С Брюсом внезапно легко, словно тот заранее знает, что Тони хочет сказать, и на мгновение Старк готов поспорить, что где-то во вселенной что-то напутали и на его запястье, если не инициалы Пеппер, то уж Брюса Беннера точно должны быть. Но там все ещё ровные СС, такие уже неприятные взгляду, что глядеть на них не хочется.       Пока Брюс говорит о том, как ему непросто живется в компании Халка, Тони бросает быстрый взгляд на его запястье, лично для себя, чтобы убедиться, что и впрямь не родственные. Замечая массивную, почти вдавленную в кожу букву Т, Старк быстро отводит взгляд, так и не глядя на вторую букву. Дальше хотя ему смотреть и не нужно, уже и так понимает, что для Брюса кто-то другой, ведь судьба вряд ли пользуется сокращениями, а потому его “Тони” едва ли может быть уместным здесь. Но все равно внутри при этом что-то переворачивается, как-то тоскливо пищит, и Тони в который раз напоминает себе, что он не хочет никого искать, что ему и так хорошо.       – Да, гамма-излучение у скипетра, похоже, то же, что и в записях…       – Как успехи на этом фронте? – Тони прерывает бесцеремонно, указывает быстрым движением на запястье и внимания не обращает на удивлённый взгляд Брюса, который замирает в нелепой позе перед монитором.       – О чем ты?       Тони Старк не чувствует, что влезает во что-то личное – для него почти и нет ничего личного у других людей, потому и повторяет свой вопрос непринужденно. А Беннер при этом несколько стушевывается и взгляд опускает на свою метку. Его вряд ли когда-нибудь кто-то спрашивал об этом, а потому Тони чувствует себя до невозможности особенным.       – Не имеет смысла, – начинает Брюс мягко, – едва ли кто-то захочет делить свою судьбу и жизнь с монстром, который только и делает, что причиняет боль. Не только себе, но и остальным. Перевоплощение довольно болезненное, Тони. Возможно, моя родственная душа ненавидит меня за всю ту боль, через которую ей приходится проходить из-за меня.       – Тогда мне страшно представить, что меня ждёт, когда я встречу свою, – Тони усмехается и пальцем постукивает по реактору в груди, – один этот кружок чего стоит.       Брюс выдавливает подобие улыбки и с некой печалью добавляет, что хотел бы знать каково это – встретить того самого. Тони не разделяет его мнение, держится до последнего за своё о том, что ему не нужно ничего знать о соулмейте. Он говорит Брюсу о том, что не обязательно искать того самого, а Беннер лишь вздыхает – он и не ищет. Он вполне неплохо справлялся и один в изоляции, но желание все равно никуда не деть. Оно в генетическом коде заложено как единственно верное.       Тони думает о его словах какое-то короткое мгновение и соглашается с ними, принимает их где-то глубоко внутри себя. Возможно, и ему хотелось бы узнать каково это.       Горько становится на языке, когда слышит гул работающих двигателей, когда ударяется о лопасть, когда проваливается под работающую на всех парах турбину и ощущает, как сдирают металлические стружки с костюма. Не так больно, как может показаться, но и приятного мало, а в голове он будто слышит голос, что выкрикивает недовольное, пропитанное усталостью и болью: “Когда это уже закончится!”       Кажется, будто иллюзия, будто вой турбины создает эту слуховую галлюцинацию, потому Тони и не зацикливается, потому не запоминает и кричит Кэпу, чтобы поторопился и повернул рычаг.       Тони не вспоминает об этом, потому что вспоминать некогда, потому что каждая минута на счету и нужно разобраться с Локи, нужно защитить город, нужно сделать так много всего, а не задумываться о голосах и связи соулмейтов. Нужно в который раз разбивать себя в кровь, раздирать себя на части. Что может сделать Тони Старк, чтобы хоть как-то решить эту проблему? Что хоть один из них может, кроме как просто жить с принятием метки на своей руке? Нашёл ли кто-то из их команды свою родственную душу? Подошёл ли им их соулмейт? Встречались ли на пути люди лучше? Был ли выбор?       Тони смотрит на запястье Наташи, обтянутое тканью костюма, представляет, чьи инициалы могли бы быть там и не угадывает ни разу. Он не помнит, хотя и видел, когда она около года назад под прикрытием работала его секретаршей. Не может припомнить даже простое: была ли это согласная буква, что стояла первой.       Фьюри говорит грубо и колко, бросает на стол окровавленные карточки с Капитаном Америкой, и Тони не выдерживает – поднимается и уходит, внезапно чувствуя, что находиться там больше не может. Его мысли путаются; гнев из-за Фила, интерес к меткам, отрицание. Горечь, что не смог спасти. И эта странная тяга вновь и вновь думать о словах, о руках, о том, что больно делает другому человеку. И Тони уверен, что его соулмейт, если все же реальный, ненавидит его капитально. Он бы ненавидел.