твоя боль по всем моим венам

      Стивен.       Сколько уже лет вот так, чтобы приходилось стискивать зубы и терпеть? Сколько лет непереносимой боли и тихого гнева на Тони Старка, который будто специально ищет способы, как бы побольнее упасть, как бы поизощренней сломать руку, как бы с шиком попытаться умереть. Стивену трудно ответить на эти вопросы, порой даже не хочется искать на них ответов, внезапно страшась той цифры, которую узнает.       Стрэндж не считает дни с момента первого болевого сигнала в груди, но знает, что уже около полутора лет прошло с тех самых пор, как ему стало известно о том, что его родным, его единственным является именно Старк, что именно его инициалы на запястье выжжены.       Знание это хотя Стрэнджу ничего не даёт, лишь лёгкое раздражение от того, что его половиной оказался мужчина. Впрочем, даже этот факт не особо задевает, да и не тревожит: Стивен вполне может жить с этим. Возможно, единственное полезное, что даёт это знание – теперь Стрэнджу известно, кого следует винить в колючих болезненных вспышках промеж рёбер. Вот только к его собственному удивлению Стивен винит Тони редко. В конце концов, тот – Железный Человек, и быть на грани смерти вроде как бонусом идёт к обязанностям супергероя. Вот только Стрэнджа подобная перспектива внезапной боли по всему телу не прельщает, отвлекает и порой доходит до того, что даже добраться до столовой в больнице не может. Приходится опираться на стену у операционной и сухо благодарить медсестёр, что носят ему воду и яблоки из буфета.       Конечно, узнай Кристина о том, что ему известно имя его соулмейта, Стрэндж уверен в том, что она тут же заставит его организовать встречу. Стивен же встречать Тони не хочет. Он не хочет лишний раз видеть Старка, не хочет знать даже в теории что будет, если оказаться рядом с ним, что ждёт их, прикоснись они друг другу в рукопожатии. Стивен не хочет иметь с этим никаких дел, предпочитает эту боль на расстоянии, не зная Тони, не чувствуя к нему ничего, кроме сожаления за всё это мучение. И оттого, когда Палмер вновь спрашивает о его соулмейте, замечая, как кривится от боли Стивен, тот лишь качает головой и быстро поправляет манжет рубашки – ей не стоит видеть.       Сказать, что чувство ненавистное, Стивен не может – привык за полтора года к нему, да и особо сильных вспышек боли нет уже порядка двух месяцев, за что несказанно готов благодарить всех богов, даже самого Тони Старка. Терпимо все до тех самых пор, пока не вызывают на рабочую конференцию в Сан-Франциско, где скучно до сводящих скул. Нормально все до того момента, пока в Нью-Йорке не открывается портал с инопланетными монстрами.       В самом разгаре обсуждения инновационных технологий, которые будут применяться при операции, Стивен уже знает, что что-то не так. У него не пылает метка, не кипит в груди болью, но непереносимо сжимается все внутри, будто сигналя о том, что вот оно, вот прямо сейчас обязательно заболит.       Новости о происходящем в Нью-Йорке крутят по всем каналам, и догадаться не составляет труда, кто будет вновь помогать спасать этот мир. Вот только Стивен даже не смотрит на экран – сидит, сложив руки, и пальцами водит по выпуклым буквам на своём запястье. Пока ещё не так больно, пока ещё все под контролем, пока ещё можно дышать спокойно. Но Стрэндж чувствует, что это лишь затишье перед бурей. Он ощущает, как ноют кости, как воют вены, словно готовя его к чему-то.       И догадаться, к чему именно, не составляет труда. Особенно, когда чертов Тони Старк влетает вместе с ядерной боеголовкой в портал. Все происходит за доли секунд; просто мелькают кадры на экране, но яркой брони Железного Человека больше не виднеется на фоне серого неба и, кажется, будто все кончено. Стрэндж не слышит ничего кроме шума в ушах; голова кругом идёт, в горле пересыхает, и Стивен знает, что это такое, знает, что если не обопрется сейчас о что-то, то навернется прямо здесь, на глазах у коллег. Вот только опора не помогает, и ноги подкашиваются все равно, руки слабеют, а сердце удар пропускает.       – Доктор Стрэндж! – его обступают и помогают подняться, но в голове туман такой плотный, что до собственных мыслей не добраться. – С вами все хорошо? Принесите воды, не стойте столбом!       Доктор Силист, мужчина не старше самого Стрэнджа, усаживает Стивена на стул и глядит пристально, пытаясь понять причину состояния, но зная ее уже заранее. Кажется, что догадаться проще простого, ведь происходящее на экране – самый прозрачный намёк .       Он глядит на запястья, что скрыты манжетами рубашки, и не задает вопросов, лишь перекидывает взгляд со Стрэнджа на экран телевизора и обратно. А тому и дела нет: внезапно так глухо и пусто внутри, так непривычно и чуждо, будто и не было связи никакой. Но это не так, он знает, что не так, потому что все играет разными тональностями боли в его теле, и Стивен уверен, что Старк, чертов Тони Старк, все ещё жив, ведь иначе у этого везучего ублюдка просто не может быть.       – Давай же, Старк, – шёпот едва слышный, одними губами, но вопит в груди, и Стивен знает, что тот услышал, что открыл глаза и, возможно, как-то отшучивается сейчас. Живой.       Привкус горечи только на языке, потому что внезапно все те желания, чтобы перестал выживать и мучить болью, чтобы окончательно остался по ту сторону, будто стираются, потому что внезапно слишком реально оказалось потерять, слишком серьёзна пустота по всем венам без соулмейта. И Стивен отчаянно всеми фибрами ненавидит Тони Старка, потому что понятия не имеет, что ему делать без него.