твоя боль по всем моим венам

      Внутри все ходуном ходит, вибрирует и дрожит, будто землетрясение реальное, будто не в его голове было все это время. Тони поднимается с софы, что располагается в его мастерской строго для этих случаев, когда засиживается до самого последнего часа, когда перед глазами начинает плыть, и Пятница не напоминает ему о том, что не спал уже двое с половиной суток и подобная реакция организма нормальна. Упрямый Тони Старк ее и так не понимает, не слушает, выпивая горький кофе и пальцами дрожащими водя по проекции, надеясь, что с расчетами в этот раз все верно, что подобного, что случилось в Заковии не повторится. И не повторяется, по крайней мере, то время, пока волны осуждений не дают уснуть, не дают нормально функционировать, а инициалы на руке не начинают легонько пощипывать. Тони кажется, что все, что он чувствует от своей метки, от своего соулмейта – иллюзия, мнимая реакция выдать желаемое за действительное. Он игнорирует это, но не всегда удачно, не всегда со стопроцентной гарантией.       И сейчас примерно то же самое: он массирует пальцами переносицу, откидывается головой на мягкую декоративную подушку и прикрывает на мгновение глаза, зная, что за закрытыми веками увидит поднимающийся в небо город. Горечь на языке мучает, и Тони не отказался бы выпить, возможно утопить себя в алкоголе, как не делал уже давно, но слишком устал, чтобы даже подняться с софы, не говоря уже о том, чтобы отправиться на поиски выпивки. И Тони почти засыпает, почти спокойно выдыхает, когда не проходит и минуты, его скручивает боль.       Эта боль не походит на ту, которую чувствовал когда-либо, она словно связывает и скребёт изнутри, разламывает рёбра, не ломая их, сдавливает грудину под прессом. Тони задыхается, падает с софы на пол мастерской и не может подняться около минут так трёх. Перед глазами все плывёт, все тело будто в один пылающий нерв превращается, а руки будто пополам складывает. Тони сдерживает крик с трудом, лбом прижимается к холодному полу и ждёт, когда, наконец, его отпустит эта адская боль.       – Пятница, что со мной? – выдавливает из себя, когда стихает первая, самая большая волна агонии.       – Физических повреждений не наблюдается, босс, – Старк не удивляется, ждёт дальше и перебирает в голове едва ли не сотни тысяч вариантов. – Большая вероятность того, что источник боли не принадлежит вам. Смею предположить, что эти ощущения поступают от вашего…       – Соулмейта, – выдыхает уже более спокойно Тони и руку тянет, чтобы к груди прикоснуться, но та дрожит так, словно все ещё в агонии.       Старк не хочет верить, что, наконец, отдача, не хочет чувствовать ее, но не может не думать, не может подавить желание кинуться на поиски. Отголоски чужой боли в его теле не уходят, сигналят, что все серьёзно, повторяют, что соулмейт ещё живой, что он есть. Тони так привык не обращать внимание, так идеально научился жить без признаков того, что имеет родственную душу, что сейчас не знает, что делать. Его сонливость и усталость как рукой снимает, все клетки в теле вибрирует от чужих болезненных ощущений и не остаётся ничего, кроме как ловить ртом воздух.       Сомкнуть глаз этой ночью так и не удаётся; остатки боли мелкими волнами накатывают и не отпускают, и Тони кажется, что ощущение ему знакомы. Походят на то, будто неудачно приземлился или на всём ходу врезался в здание, вот только речь не о костюме и его полетах, а о чём-то более серьезном, о чём-то, что ощущается как авария. Если бы был взрыв, Тони уверен, он почувствовал бы жар, но его не было и это приносит неимоверное облегчение. При взрыве вряд ли бы его соулмейт остался жив.       – Это, без сомнений, была авария, вот только какая… – Тони откидывается на спинку кресла и лениво постукивает пальцами по краю стола.       – Желаете, чтобы я произвела поиск по количеству вчерашних происшествий?       Тони задумывается на мгновение; хочет ли он? Есть ли в нем это отчаянное желание узнать, кто же его родственная душа? Возможно, позже он и пожалеет, возможно, разочаруется прямо сейчас, но соглашается все равно.       – Произвожу поиск, – механический голос Пятницы будто отрезвляет, даёт, наконец, понять, что происходит, и Тони, сонный и уставший, с тихим вздохом ждёт. – Обнаружено 517 совпадений. Аварии разного рода и степени повреждений за сутки по всему миру.       – Ограничь временные промежутки, – потирая шею, произносит Тони, а сам глядит на экран, на файлы которые Пятница выводит перед ним. – В районе от девяти вечера до двух часов ночи. Отсей небольшие ДТП, должно быть что-то серьёзное.       – Произвести поиск по именам пострадавших?       Тони замирает. Стоит ли? Хочет ли узнать? Что будет делать с этим знанием? Он не уверен, что все будет как и прежде, узнай он о своём соулмейте больше, чем уже ему известно.       – Нет, не нужно. Просто убедись, что все живы.       – Босс, – Пятница окликает, будто настаивает, но Тони все равно чувствует, что пока ещё не готов. – Есть четыре подходящих случая. К одному до сих пор не выдвинулась служба спасения. Поторопить?       – Да, задай им жару, – ощущая, как ноют мышцы и начинают болеть глаза, Старк поднимается с кресла и едва удерживает себя на ногах – боль прожигает при каждом движении. – Мы ведь не хотим, чтобы моя родственная душа померла в какой-нибудь канаве, верно? Отчитайся мне, как все окажутся в больницах. Я пойду, попробую ещё полежать, глядя в потолок и думая о том, как чертовски прекрасна эта связь.       Тони не сказал бы, что ненавидит эту теперь без сомнений ощутимую нить, но и радости никакой не испытывает. Неужели его соулмейт переживал всю эту боль, все эти муки так же? Знает ли он, что именно Тони Старк предназначен ему судьбой? Смог вычислить? Тони тоже может, но останавливает Пятницу все равно, чувствуя, как вибрирует все внутри в протесте; он не готов ещё.       Потому он просто заваливается на застеленную постель, прикрывает глаза и думает о том, что хорошо, что нет рядом Пеппер сейчас – едва ли смог бы держать себя перед ней, чувствуя, как же больно его родственной душе, как сильно она мучается.