твоя боль по всем моим венам

      В натянутой тишине Нью-Йоркского храма назойливое мелкое дробление секундной стрелки часов надоедает и раздражает. И хочется прижать к этому звуку ладони, заглушить ненадолго это тиканье, чтобы не въелось в подкорку мозга, не стучало по нервам.       Стивен смотрит на свои ладони, все ещё дрожащие, все ещё уязвимые, и, наконец, осознаёт, что происходящее никакой не сон – теперь чародей с плащом левитации на плечах, а не хирург. И глядя на свои запястья, обтянутые плотной тканью, прикрывающие метку соулмейта, Стрэндж думает о прошлой ночи. Ощущения после темного измерения неоднозначные, они вроде бы и есть, но их вроде бы и нет, и Стивену трудно осознать, трудно припомнить каждую смерть, какую на нем опробовал Дормамму. И он правда надеется, что Старк не почувствовал ни одну из них, что временной отрезок, закупоренный, будто вырванный из контекста вселенной, смог сдержать и не передавать по связи даже крошечный отголосок той боли. Стивен думает об этом и понимает, что ни в коем случае не хочет, чтобы Старк ощутил даже малость тех его страданий.       Чуть вздыхая, он направляется вглубь Санктума, готовясь, наконец, навести на полках порядок, собрать осколки стёкол и привести разрушенные залы в прежний вид. О Тони он думает лишь вскользь, едва касаясь, но все же думает, все же никак не может избавиться и тонет в мыслях о нем каждый день. Это не походит на влечение или что-то в этом роде, Стивен знает, но до дикого чешется под рёбрами и скулит протяжно, что не хватает чего-то. Их связь словно распускается, перестает натягиваться плотно, когда месяц без происшествий, когда только из новостных сводок можно узнать, что происходит с соулмейтом. Он только там слышит, что Старк продаёт башню Мстителей и переезжает в новую штаб-квартиру. Стивен только оттуда может вытягивать крупицы подробностей из жизни своей родственной души.       Стрэндж игнорирует тянущее чувство под сердцем, подвязывает узлы умело на ощущениях и живет смиренно. Он изучает мистические науки и составляет список угроз. Он с головой уходит в эту работу и почти не задыхается от того, что не чувствует привычных болезненных коликов в груди. И когда к нему на порог Санктума заявляется растерянный бог грома, а в портале, зависнув в падении, находится его сводный брат, Стивен будто чувствует, как медленно всё меняется. Тор – один из Мстителей, бывших уже, но все ещё Мстителей, и это будто совсем крохотный шаг навстречу Тони. Во всяком случае, не прочь от него уж точно.       Встреча с Тором почти ничего не делает особенного; всего лишь небольшая формальность, всего лишь быстрый путь двух братьев к отцу. Но это куда лучше, чем сидеть без дела. Это куда проще, чем подыхать без связи Старка, без его боли по венам.       Стивен знает, понимает, и слышит, как Вонг говорит о том, что подобные чувства обычны – у соулмейтов будто заложено где-то внутри, где-то глубоко зарыто, что нужны друг другу. Вот только Стрэндж знает, что это нечто иное. Опасными ядовитыми кольцами сжимает его сердце и травит ядом душу желание быть рядом, желание быть ближе.       Однажды Вонг спрашивает, когда отправляются за сэндвичами, как Стивен переживает эту связь и почему не делает шагов навстречу, а Стрэндж и не знает толком, что ответить. Слишком упрям, чтобы признавать, что нуждается в ком-то, чтобы идти первому без какой-либо причины. Не может же он появиться на пороге Старка и так просто заявить, что они связаны. Конечно, он может, но что ему это даст?       Потому Стивен отвечает, что ему не интересно, что он не хочет.       – Знаешь, что Старк обручился? Об этом только ленивый не говорит, – Вонг смотрит внимательно, будто прожигает взглядом, и Стивен знает, чего тот добивается, вот только никакой ответной реакции у Стрэнджа на эту новость нет.       О помолвке Тони и впрямь трудно было не узнать – новостные ленты захлёбываются от переизбытка этой информации, расписывают все в красках, заводят на эту тему отдельные опросы. Сам Стивен наткнулся на эту новость около трёх дней назад, и он помнит, как глухо забилось сердце тогда, как пересохло в горле, как затянуло петлю на шее. Это было неправильно. Неправильным было чувствовать этот поток эмоций, ведь Тони ничем не обязан ему, ведь он волен делать то, что посчитает нужным, и чем чаще Стивен твердит себе это, тем легче дышать, тем проще выкарабкаться из этой ямы, которую вырыла ему метка. Они со Старком всего лишь соулмейты, не больше, а потому и иного требовать нельзя, потому о большем думать опасно.       Сейчас же Стивен в идеале овладел этой способностью – задавливать новые чувства глубоко, тушить их яркие искры и не думать, что порой срывается в воспоминания о том, как Старк через их связь держал его ладони в своих и боль усмирял.       – Как будто это настолько грандиозная новость, что я непременно должен подскочить и…       – Чем дольше сидишь здесь, тем неизбежней будет то, что ты…       – Не стоит говорить так, будто знаешь меня, – Стивен взгляд на него бросает раздраженный, а внутри чувствует, как пожар разгорается.       – Не стоит вести себя так, будто тебе все равно, потому что обычно до добра это не доводит, – Вонг успешно игнорирует колючие взгляды и произносит несколько сдержанно, перед тем как полностью переключиться на их сегодняшний обед: – Старк, возможно, не самый лучший кандидат в родственные души, но он твой соулмейт, и неудивительно, что ты чувствуешь к нему что-то…       – Я ничего к нему… Просто закроем уже эту тему, – Стивен прерывает мужчину, но выкинуть его слов из головы не может. Он признает с трудом, что Вонг может быть прав, что он, возможно, замечает что-то, чего не видит сам Стрэндж. Вот только окончательно смириться с тем, что это могут быть чувства к Тони Старку, он не может – это уже слишком, по крайней мере, на данный момент.       Кажется, будто вновь оказался в тёмном измерении, будто вновь умирает раз за разом, задыхается и захлёбывается кровью в легких, рассыпается на лоскуты, на обожженные искры. Ощущения такие реальные, такие живые, будто вновь перед Дормамму стоит, будто вернулся во времени назад и переживает все по кругу, раз за разом. И хочется закричать, попытаться вырваться, а не отхаркивать кровь на неизвестную планету. А если это сон, желание дичайшее, чтобы разбудили, чтобы вырвали из этого самого страшного отрезка его жизни.       Дормамму гремит басом над Стрэнджем и вновь посылает пики, что тело протыкают так легко, будто костей в нём нет. И повторяет он все по кругу, только теперь не пики летят, теперь огненный шар, что кожу пузырями и разрывает, что разъедает адским пламенем кости. Стивен кричит во все горло, руками хватается за землю и срывает голос почти в шёпот. Умирает, избавляясь от боли на мгновение, и затем следующая пытка, что градом острых капель сваливается на него. Капель, отравляющих кровь, разрезающих плоть скальпелем.       Боль адская, выжигающая все до основания, не дающая даже вздоха сделать, и Стивен глаза зажмуривает и едва сдерживает себя, чтобы не завыть, когда чувствует ладони тёплые на щеках.       – Эй, эй! Все нормально, слышишь меня, – голос незнакомый, но Стивен знает его. – Это просто сон.       Тони Старк, сонный, взъерошенный, но не менее испуганный, глядит своими карими глазами и заставляет замереть всё в теле окончательно. Это не Санктум, это даже и не комната толком – то, что их окружает. Они все еще в тёмном измерении, во сне Стрэнджа, вот только векового демона больше нет, только они вдвоём.       – Привет, – Тони улыбается устало, и Стивен отвечает ему тем же – растерянными кивком и тихим “привет”. – Не очень приятные обстоятельства для личной встречи, но я, вроде как, даже рад. Тебя чертовски сложно отыскать.       – Тебя предельно просто, – выдыхает Стивен и смотрит на их все ещё переплетенные руки – отпустить внезапно так тяжело, будто в пальцы свинца налили, будто спаяли их кожа к коже.       – Знаешь, я представлял как при нашей встрече обязательно влеплю тебе хороший такой хук справа, – Тони же вроде бы и не чувствует дискомфорта, он будто не в первый раз оказывается в чужом сне, он будто слишком часто общается по их общей связи. – За тот последний случай.       – Ох, Старк, сомневаюсь, что ты хочешь начинать этот спор, – Стивен не сдерживает лёгкого упрёка, потому что Тони и впрямь не в чем его обвинять – сам столько раз посылал по их связи концентрированные сгустки своей боли, которые почти убивали. Возможно, он хочет сказать Старку, что надеялся, тот не почувствует всего инцидента с Дормамму, но даже этого он не произносит.       – Это ведь было оно, да? – Тони кивает себе за плечо, туда, где находился демон. – Что за чертовщиной ты занимаешься?       Стивен не отвечает, смеряет взглядом, который говорит сам за себя, явно давая толстый намёк о том, что Тони едва ли вправе в чём-то его упрекать. Это будто сводит на нет их колючий диалог. Это странно. Бесконечно странно видеть родственную душу, а не чувствовать её. Стивен не знает, как реагировать, он растерян и выбит из колеи, он все ещё болит всем телом после сна, потому что ощущения слишком тяжело забыть. Они всё ещё реальные здесь. Как и ладонь Тони, что ещё держит за руку, будто он не готов отпустить пока не убедится, что Стивен стабилен.       – Брюс как-то говорил мне, что ему интересно, каково это – встретить свою родственную душу, – внезапно начинает Старк, и Стивен поднимает на него взгляд, до этого так старательно избегая. – Ничего особенного.       – Технически, мы до сих пор не встретились, это просто спонтанный выброс или магии, или силы связи, трудно так сразу определить.       Тони отмахивается от слов, тоже опускает взгляд на свою руку и не тянет её прочь, не разрывает прикосновение, оставляя и чувствуя, что так определённо лучше, чем без касаний. Это внезапно кажется таким правильным – сидеть здесь, в тёмном измерении, сотканном из сновидения, и держать соулмейта за руку. Конечно, у них это больше походит на случайное прикосновение, но даже так. И Стивен невольно прикрывает глаза и ощущает пальцы Старка на своих щеках. Нет, сейчас Тони, конечно, не касается его так, но ощущения от того момента, когда будил ото сна, не проходят, остаются и словно ласкают.       – Как насчёт того, чтобы дать мне, наконец, свои координаты?       – Как насчёт того, чтобы я отказал?       Это походит на приятную игру, в которой Стивен понятия не имеет, на кой черт Тони нужны его координаты, ведь необходимости в их личной встречи он не видит. У Тони Старка своя жизнь.       – Все равно найду, – ответ он получает почти незамедлительно и тот вызывает совсем крошечную улыбку. Он знает, что Тони не будет искать.       – Сомневаюсь.       – Как насчёт того, чтобы сказать спасибо? – Тони раз за разом заводит разговор, не позволяет им быть в тишине, а Стивен будто в эту тишину проваливается, пропитывается ею. Нельзя. Ему нельзя чувствовать ещё больше к Старку, чем он уже чувствует. – Я, вроде как, избавил тебя от страшного монстра, что мешал спать.       Стивен замирает, он чувствует, как каждая секунда времени его внутренних часов дрожит, как сам он готов затрястись, настолько близко Старк подходит, настолько крепко сжимает плечо, настолько глубоко заглядывает в глаза. И будто воздух наэлектризовывается, душит и растягивает изображение, сносит в сторону мысли и хочется просто дышать вместе. Хочется склонить голову и лбом прижаться к чужому лбу, сказать, что понимает, сказать, что болит все так же. Хочется чуть склонить голову и перестать смотреть на губы Старка, перестать думать о том, что можно стать ближе, что можно поцеловать. Вот только вытянуть себя из этой волшебной дымки сна и связи получается не так уж и просто, с усилием воли, с неописуемой борьбой и извечным напоминанием, что у Тони теперь есть невеста.       – Доброй ночи, Старк, – старается вести себя собраннее, упрямее, и даже взглядом прямым отвечает, который и у Тони дыхание перехватывает.