Сколько стоит любовь?(Потерянное время)

Вернувшись домой, Ольга заметила свет на кухне. Подойдя ко входу в неё, она остановилась и с нежностью смотрела, как её жених о чём-то разговаривает с дедушкой. Внезапно девушке вспомнился случай, когда, после её восемнадцатилетия, Джедайт настоял на том, чтобы лично представиться её отцу и попросить разрешения встречаться с ней. Девушка была категорически против этого, но он не отступил. Сколько раз они тогда спорили до хрипоты, вернее до её хрипоты, потому что парень оставался поразительно спокоен и не преклонен, а она всё пыталась донести до него, что ей безразлично мнение человека, бывшего для неё отцом чисто биологически, в сущности же им не являясь. У девушки вызывала злость сама мысль, что у постороннего будут спрашивать можно ли им встречаться, но Джедайт не был бы Джедайтом, если бы не сумел настоять на своём. И однажды ей всё-таки пришлось уступить и пригласить своего отца на встречу с ним. Ольга не ожидала того, что её отец уже знал с кем она встречается и он поразительно быстро дал своё согласие на их брак, а в конце встречи, когда Джедайт намерено (она это точно знала, хотя он и не признавался) оставил их наедине, сославшись на важный звонок, отец попросил у неё прощения за то, что так поступил с ней и пожелал, чтобы она была счастлива и её семейная жизнь сложилась удачно. После, поражённо рассказывая об этом подругам она призналась, что была рада тому, что эта встреча состоялась. Злата тогда рассмеялась и сказала, что они поразительно удачно сошлись и полюбили друг друга, потому что принцессу Марса убедить в чём-либо было очень сложно. Это было под силу только Джедайту, следовательно Третий Лорд Земли подходил ей идеально. Вот и сейчас глядя, как уважительно он относится к её дедушке, она в который раз поблагодарила свою неусидчивую принцессу за эту встречу. Вспомнив подруг, ей вспомнился и их сегодняшний разговор, а потом и сон, в котором она, пробираясь сквозь тернии и раня о них своё тело до крови, искала Джедайта. Прерывая её размышления, она услышала голос дедушки: — Оля, ты что стоишь у входа, присоединяйся к нам. С трудом улыбнувшись, она вошла и присела рядом с ними. От парня не укрылось, что она чем-то расстроена и когда дедушка отправился отдыхать, оставив их одних, он, не ходя вокруг да около, прямо спросил у неё: — Оля, что-то случилось? Не держи это в себе, ты же знаешь — я хочу разделить с тобой всё. Девушка задумалась на мгновение, а потом отбросив все сомнения, глядя ему в глаза произнесла: — Один сон не идёт из головы… — она глубоко вздохнула. — Сниться коронация, а после неё я ищу и зову тебя, но всё впустую — тебя нигде нет… Он не сводил с неё взгляд. — Сегодня я должен был предупредить тебя, что на коронацию попасть не смогу, но твоим снам я склонен доверять, а значит необходимо сделать всё и даже больше, чтобы оказаться там. Положив голову ему на грудь, девушка, прикрыв глаза, слушала мерный стук его сердца. Это успокаивало её. Проведя рукой по длинным, шёлковистым волосам, парень поцеловал её в макушку. — Родная моя, не волнуйся, я ни за что не оставлю тебя! — тёплые, карие глаза с любовью посмотрели на него. — Я мечтаю засыпать и просыпаться с тобой, — белоснежные щёки девушки вспыхнули, придавая ей особое очарование, но глаза она не отвела, — растить наших детей — об этом я мечтал столько лет, хотя нет, не лет — веков, поэтому я не отпущу тебя никогда! Склонившись к Ольге он поцеловал её страстно и вместе с тем трепетно, нежно держа её в объятиях, словно она была хрупкой, хрустальной вазой. Голова у девушки закружилась и она снова прижалась к его груди, прикрыв глаза, чтобы успокоиться и привести свои чувства в порядок, напрочь позабыв о сне. Джедайт не сводил с неё глаз, с трудом сдерживая рвущееся от любви и нежности сердце, в который раз удивляясь, как его прекрасной принцессе удавалось с такой лёгкостью приводить его чувства в состояние бурлящего потока. Впрочем ему это даже нравилось. Ласково проведя по белоснежной, атласной щеке, он легонько приподнял её подбородок, заставляя девушку посмотреть на него и не громко, но твёрдо, словно ставя точку, произнёс: — Пока мы существуем, ты — моя!