Потерянная в астрале

Спустя пять дней.       Грей, засунув ладони в широкие карманы брюк, стоял у палаты, в которой без сознания находился его друг. Сквозь окно из людного коридора, неприкрытое белыми жалюзи, было видно скромное убранство блёклой небольшой комнаты. На медицинской кровати, ровно дыша, лежал Драгнил. В вену на тыльной стороне локтя воткнута игла, под которую подложена окровавленная ватка, а сверху двумя клейкими полосками прикреплен пластырь, — медсестра совсем недавно поставила капельницу с физраствором для скорейшего восстановления организма парня после случившегося сердечного приступа. Нацу выглядел гораздо живее, нежели ранее, когда Лисанна обнаружила его в полумёртвом состоянии у сестры дома. Сама девушка сидела рядом с женихом и не упускала из виду каждое мимолётное движение мышц на его лице, каждый затруднённый вздох.       Воспоминания о недавнем поведении Нацу волнами накатывали на обеспокоенного Фуллбастера. Его лишённые здравой логики рассказы, похожие на детские сказки, предупреждения, страх в глазах и чистая вера в правдивость своих убеждений теперь не казались Грею столь безумными. От помощи специалистов для друга брюнет всё равно отказываться не собирался, но нотки сомнения вкрадчиво нашёптывали нечто голосом Драгнила:       — Кана вообще утверждала, что я могу умереть во сне. Астрал, понимаешь ли.       Невозможно. Будучи от природы скептиком, Грей из-за устоявшихся принципов не мог допустить изменявшей его мнению мысли. Заключение лечащих врачей и предстоявший диалог Нацу со старшим братом, как рассчитывал Фуллбастер, должны поставить точку во всей этой запутанной истории. Банальное переутомление, нервный срыв и неустойчивая психика Драгнила-младшего. Никак не мистика и причастие Хартфилии.       Пациенты всвязи с наступившим обедом постепенно разбредались по своим палатам в надежде получить здоровую порцию еды, отчего народу в коридоре становилось всё меньше и меньше. Грей, словно окаменев, с безразличным выражением лица наблюдал за тем, как капля раствора за каплей стекает по трубочке прямиком в выпирающую вену парня, как работает кардиомонитор, как белокурая нервно сжимает края лёгкого белоснежного покрывала и что-то тихо бормочет. До чуткого слуха брюнета донеслись чьи-то тяжёлые шаги, глухой цокот каблуков раздавался далеко вперёд, вплоть до отделения реанимации. Грей не обернулся на внезапный шум, нарушивший идеальную тишину, ведь знал личность пришедшего, потому лишь нахмурился.       — Уже два дня, как его перевели из реанимации в обычную палату, а Вы только соизволили посетить Вашего сына, — отчеканил Фуллбастер. Мужчина не сдержал укоризненного взгляда в сторону весьма наглого паренька, но укротил в себе манящее желание дать тому хороший подзатыльник или, что ещё действеннее, с нескрываемым гневом схватить за грудки и угрожающе посмотреть в тёмные омуты глаз смельчака. Вспыльчивостью отличались все Драгнилы.       — У меня за плечами огромная фирма, сотня сотрудников и важные контракты, — Игнил как бы невзначай поправил дорогую запонку на манжете рубашки, — но это не значит, что я забыл о собственном сыне. Каковы прогнозы врачей? Что могло стать причиной приступа? — намного мягче поинтересовался Драгнил-старший.       Вывести Грея из себя было даже не трудно, а почти невозможно. Вечно спокойный и угрюмый брюнет относился ко всему происходящему вокруг откровенно наплевательски, улыбался только в хорошем настроении, пребывая в компании друзей, и в моменты, когда ему сулили серьёзные проблемы, — и то, улыбка без преувеличений кривая. А злился редко, чаще всего предпочитал разбираться с неприятностями без излишних криков и неврозов. Но отец Нацу парой фраз и прожигающих взглядов умудрился выбесить Фуллбастера.       — Жить будет, скоро должен очнуться, — через зубы процедил Грей, ощущая, как злость участок за участком овладевает его поддатливым телом. — Причиной, вероятнее всего, стали сдавшие нервы. Он в последнее время сам не свой ходил, срывался на всех, — брюнет замолчал на несколько секунд, после чего добавил: — Хотя, Вам-то откуда знать обо всём.       — Соблюдай субординацию, Фуллбастер. Какие проблемы могли тревожить моего сына? — бровь мужчины скептически приподнялась; разве у Нацу есть значительные причины столь сильно терзать себя, доводя дело до больницы? Грей, возможно, в полной мере осознавал сложившуюся ситуацию, в отличие от остававшегося в неведении Игнила. Ему ведь не обязательно знать обо всех заскоках младшего сына, так?       — И Вы себя действительно отцом считаете? Как смеете задавать такие вопросы? Я, прошу заметить, несмотря на всю ненависть уважительно обращаюсь к Вам, потому про субординацию лучше не заикаться, — Грей усмехнулся и, сощурившись, потёр переносицу. В течение долгих часов пялиться на одну и ту же картину надоедало, глаза уставали, требуя смены поля зрения. — Он просто не доверял Вам свои страхи.       — А почему? Я старался быть для него настоящим отцом, — Игнил с упрёком покосился на парня, на возомнившего о себе невесть что щенка. — Нацу, получается, тебе душу изливал? На работе проблемы? В личной жизни? Здоровье шалило? — брюнет на все эти распросы инстинктивно кивнул головой, о чём сильно пожалел, услышав продолжение речи. — Ты всё знал, но почему допустил подобное? Мой сын не выдержал. Так почему? У него же была поддержка. У него был лучший друг.       Грея словно током пробило от осознания одной простой истины — мужчина был прав. Пускай отношения между Драгнилами были натянуты и напряжены, как струны гитары, но Нацу не считал себя человеком одиноким и разбитым. Он без любых стеснений выложил все опасения другу, а в ответ получил привычный смешок и фразу: «Ну ты дурак!». Фуллбастер понятия не имел, что его скептицизм Нацу примет близко к сердцу. А что Лисанна? За время жизни с Драгнилом она переняла у него одну ужасную человеческую черту — бесхарактерность. Вероятно, не поговори девушка с Греем, она не стала бы вторить его словам и чувствам. Вероятно, она бы поверила Нацу.       Одна простая истина овладела разумом Фуллбастера, со звоном разбивая его моральный облик лучшего друга на мелкие осколки, — их с Лисанной недоверчивость стала одной из причин. Внутри теплилась надежда, что Драгнил не держит зла на самых близких людей. Кто у него останется, потеряй он преданную невесту, верного товарища, любящего отца и, в конце концов, ненавистного, но всё-таки родного брата? Только Люси Хартфилия.       В горле что-то сжалось, мешая воздуху проникать в лёгкие. Грей сделал пару надрывных глотков кислорода, что помогло ему вернуться в суровую реальность. Игнил собирался пройти в палату, но, выставив руку прямо перед дверным проёмом, брюнет преградил ему путь.       — Мы все идиоты. Я и Лис не сочли переживания Нацу такими уж серьёзными, а Вы никак не хотели увидеть в Нацу взрослого успешного мужчину, зато принимали его за малосоображающего подростка. Вечные приказы, выговоры... Перед Вами он становится слабаком. Нацу боится оступиться, сделать неверный шаг, пытается всегда угодить отцу. Причём, он заметно отдалился от нас. В произошедших перепалках и ссорах его вина, естественно, есть, ибо пыл ему стоило бы поумерить, но всё же... Я принял свои ошибки, а готовы ли Вы, господин Игнил, поступить также и измениться хотя бы ради одного сына?       — Успеха он достиг благодаря мне! — молчание было недолгим; из всего монолога мужчину, казалось, разозлили лишь некоторые выражения, на которые он спешил воодушевлённо ответить. — Да что ты можешь знать о моих детях, о Зерефе?!       — Ваша заслуга заключается в том, что Вы предоставили Нацу условия, то есть, работу. Вы не выбирали его невесту, не строили его дом, не покупали его машину, да деньги зарабатывал и, в крайнем случае, воровал он без Вашей помощи, — Грей, отдавшись поглощавшим нутро эмоциями, сжал ладонь в кулак до побелевших костяшек. — Я не в курсе дел Вашей семьи, но я буду упорно искать. Уж слишком мне приглянулась история с амнезией Нацу и его братом, который с ребячества рос за границей. Неужели Вы умудрились довести десятилетнего мальчика до побега из дома в другую страну? Или умышленно разлучили братьев? — победная, ехидная улыбка озарила потерявшее живой цвет лицо Фуллбастера.       — Не лезь не в своё дело, мальчик, — с хрипотцой произнёс Игнил. Черты его лица приобрели грустноватый оттенок, зрачки в глазах потускнели, а уголки губ опустились вниз. На нём словно читалось разочарование. — Передай Лисанне, чтобы сообщила мне, когда мой сын проснётся. Я приеду.       Кинув напоследок мимолётный взгляд на Нацу, полный тоски и некой боли, мужчина развернулся и потихоньку направился в пустующий холл больницы. Сердце неприятно ныло после откровенного разговора с брюнетом, а на душе было так паршиво, что хотелось взвыть, плюнув на свой статус и немалые года. Да воспоминания о детстве двух сыновей, навеянные словами Грея, не давали Игнилу покоя. Хороший ли он отец?       А хороший ли Грей товарищ? Впервые за время долгой дружбы с Нацу брюнет задался таким вопросом. Старательно отгоняя от себя все дурные мысли прочь, парень тряхнул головой, чувствуя, как противные, резкие шумы раздавались внутри черепной коробки, будто десятки маленьких молотков дробили его в порошок, потому Грей сдавленно прошипел и запястьем руки приложился к пульсирующему виску. Изнеможение давало о себе знать. Но отдых Фуллбастер ненадолго отложил, выделив время в своём распорядке дня для встречи с Зерефом, который вот-вот должен был приехать в больницу. Такой специалист способен найти истиную причину срыва Нацу! И мистика, пропагандируемая Альбероной, — чепуха.       — Драгнилам в этой больнице мёдом намазано что ли?!       До Игнила, забывшего о настоящей действительности из-за глубоких размышлений, долетели нотки возмущённого женского голоса. Он словно пришёл в себя после продолжительного сна или комы, ещё не до конца понимал суть происходящего, судорожно оглядываясь по сторонам в поисках источника звука. Чётко расслышал свою фамилию.       — Один сюда наведывался постоянно, сам в койке оказался, так к нему родственнички толпой повалили!       — Такова жизнь, хе-хе.       Мужчина вздрогнул. Напротив него с пальто в руках стоял черноволосый молодой юноша, приветливо улыбаясь злившейся медсестре, кажется, тем самым пытаясь унять её злобу. Издав непринуждённый смешок, брюнет любезно поблагодарил женщину за предоставленный белоснежный халат и номер палаты брата. Игнил замер, затаив дыхание и приоткрыв от неожиданности рот. Это его Зереф.       Дружелюбность сначала сменилась хмуростью, а затем и полным безразличием, стоило брюнету завидеть в паре метров силуэт отца. Вопреки всем беспокойствам Игнила, Зереф проследовал вглубь коридора, более не сказав ни слова. Он прошёл вплотную с мужчиной, мастерски умело делая вид, будто они даже не знакомы.

***

      Первый день после случившегося приступа Нацу встретил ужасной головной болью, раздражавшим звоном в ушах и неприятной ломотой по всему телу. Открыть слипшиеся веки представлялось для парня задачей трудной и даже непосильной, но, собрав немощные остатки воли, он всё же увидел броский луч света. Картина перед глазами затуманенная, предметы словно плыли по взволнованному течению моря. Яркий свет в палате, совершенно отличный от вечерней темноты, раскинувшейся за окном, заставлял зрачки рефлекторно сужаться, а самого парня — недовольно морщиться, отчего жужжание становилось отчётливее. В коридоре стоял назойливый гам, многочисленные голоса смешались в нечто единое и сумбурное.       Почти сразу же Драгнил почувствовал покалывание в области сгиба локтя. Презрительно фыркнув, Нацу свободной рукой наощупь вытащил иглу из вены. Кровь тоненькой струйкой потекла на свежую простынь, окрашивая её в алый цвет, впитываясь в белое постельное бельё и образуя мокрое липкое пятно. Парень, стиснув челюсти, принял сидячее положение и, босыми ногами неуверенно ступая на холодную плитку, пошатываясь, встал. Локоть сжал, дабы хоть слегка остановить обильное кровотечение, после, превозмогая слабость, неосознанно побрёл к дверному проёму. Неизвестно: зачем и с какой целью, правильно ли; надо, и всё тут!       Коридор переполнен пациентами и персоналом, все настолько увлечены своими занятиями (одни стонали и жаловались на всё подряд, а другие направо и налево раздавали указания коллегам и нездоровым подопечным), что на еле передвигающегося Драгнила, по всем внешним признакам напоминающего зомби, внимания не обращалось. Нацу от нехватки воздуха сделал глубокий вдох, и в ноздри ударил едкий запах спирта. Разум парня осенила первая и логическая мысль о вероятном местонахождении. Больница, значит? Драгнил чуть напряг извилины и ослабшее зрение, что позволило ему узнать номер медицинского учреждения. Да какой к чёрту номер, когда важность имела только Люси Хартфилия, лежавшая в отделении реанимации той же больницы?! Эти стены Нацу помнил лучше родных.       Картина случившегося, будто мозаика, сложилась по маленьким кусочкам в целую витрину, давая идеальное представление. Огонь пылким пламенем вспыхнул в закромах души Драгнила, казалось, прибавляя ему энергии. Он вспомнил абсолютно всё! Только один вопрос забеспокоил парня: в порядке ли Люси? Мысль о ней стала уже второй. Они совершили ошибку, переплетая там пальцы, упиваясь там страстным поцелуем, позволяя тому месту задурманивать себе рассудок. Нацу удалось выкарабкаться, но смилостивился ли астрал над Хартфилией? Жива ли она?       — Боже, Нацу, постой!       Лисанна, до того державшая пластиковый стаканчик с горячим кофе, от неожиданности ослабив хватку, уронила напиток на пол и бросилась к Драгнилу; жидкость тёмно-коричневого оттенка разлилась по плитке причудливой формой. Вот только, в помощи парень не нуждался. Ну плохо Нацу, ну и что? Ему не требовалась опора, лишь лекарство. Лишь Люси Хартфилия.       — Дорогой, давай вернёмся в палату! — не унималась Штраусс-младшая, ладонями поглаживая плечи жениха, его слегка ощетинившиеся щёки, пока тот, постепенно теряя равновесие, пытался оттолкнуть девушку. Если бы не стена, которой коснулись лопатки ослабленного Драгнила, он бы точно упал. Голова неимоверно кружилась, а неокрепшее сердце задало бешеный темп. Слишком опасно. — Тебе надо отдыхать! Прошу, ради меня, ради Грея... ради отца и брата! Мы все переживаем! Я... я сутками у твоей койки сидела! — в исступлении шептала Лисанна.       — Отпусти... Лис... Мне... — слова невесты безумным вихрем метались где-то внутри, сдавливая горло, перехватывая дыхание. — Мне...       — Нацу, у нас свадьба через две недели! — девушка выдавила из себя подобие улыбки в надежде достучаться до любимого человека. — Посмотри на меня... Всё будет хорошо... Идём... Не хочу тебя терять...       — Ты ещё не поняла?! Свадьбы не будет! — рявкнул Драгнил-младший, но тут же оссёкся, заметив, что белокурую пробил мандраж, а руки покорно опустились. Голубое небо в её глазах потемнело, покрываясь пеленой мрачных туч. Не стало бывалого жизнерадостного блеска. — Лис, не пойми меня неправильно... Ты, возможно, — самая преданная, скромная и честная девушка из всех, каких я когда-либо встречал... но ты просто не мой человек, — Нацу говорил это с неким облегчением, выражая все накопившиеся эмоции, говорил, ощущая, как проще становилось дышать. Он сделал свой выбор, будучи уверенным в его верности (к слову, следовало бы наведаться к Кане — её пророчество о любви теперь точно приобрело ясность без путающих перепутий дорог). Последствия такого решения интересовали Драгнила меньше всего. Ведь кто знал, что их с Хартфилией история не дошла даже середины? Кто знал о грядущих поисках и жертвах? — Будь счастлива... без меня.       Считанные мгновения, и Нацу остался один. Придерживаясь побелённой стены, отталкивая приставучих врачей на правах влиятельного пациента с тугим кошельком, в полусознательном состоянии дошёл до необходимой палаты в реанимации. И счастью не было предела, когда Драгнил увидел Люси. Пускай её кожа мертвецки бледная, пускай золотистые волосы спутанными и оборванными клочьями размётаны по пожелтевшей подушке, а лёгкие работали исключительно благодаря специальному аппарату с множеством ужасающих шлангов и кнопочек, парню Хартфилия казалась лучшей. Она жива! В коме, но жива! Грозным рыком выгнав персонал из помещения, где прибавилась парочка больных, Нацу без единого намёка на стыд упал перед кроватью девушки на колени и взял её холодную, но уже привычную ладонь в свои руки.       — Живи... — на большее у того физически не осталось сил.