***
— Лис, я сегодня буду поздно, ложись спать без меня, — парень дотронулся до раскалённой чайной ложки и цыкнул, выругавшись, — я не тебе. Нет, не с работой проблемы. Выясняю обстоятельства аварии братишки, — брюнет приподнёс чашку с кофе к губам, — не переживай, я не собираюсь повторять его ошибки и обманывать тебя. Да-да... плевать, не ловко тебе, блин... он взрослый человек и всё поймёт, когда мы ему объясним. А пока надо сделать всё, чтобы этот момент состоялся, — вызов завершился с характерным звуком. — Играетесь вы с нею, мальчики, — Альберона подавила в себе рвущийся едкий смешок и привычно прищурилась, хитрым взглядом фиалковых глаз уставившись на гостя, отчего тот передёрнулся. Странная особа со странными мыслями в голове и нездоровым блеском очей. Девушка вскинула тонкую ручонку и демонстративно поправила спавшую с плеч полупрозрачную накидку — единственную вещь, прикрывавшую полуголое тело; гадалка не стеснялась лишний раз изящно изогнуться, на скрипучем сером диване беспричинно извивалась подобно змее. Или же она попросту испытывала полную расслабленность даже в присутствии зажатого гостя. — Я её всегда любил, — Фуллбастер резко замял тему. — И ценил. Грей не до конца осознавал, как ноги умудрились принести его к полубезумной (согласно адекватному восприятию мира) гадалке, живущей в хижине времён раннего Средневековья. Впрочем, сердцу не прикажешь — и то являлось истиной: мнение голоса разума резко расходилось с интуицией, которой он доверился. Брюнет был уверен, что также неловко и стыдливо ощущал себя когда-то Нацу, сидевший на его месте, выслушивавший байки Каны. В её россказни верить не особо хотелось, но Грей дал себе и другу обещание, что разберётся и посмотрит на ситуацию его глазами. А ещё Фуллбастер надеялся, что в палату его не упекут — не всё же судьбу Драгнила повторять. — Глупо звучит, но... — Грей заикнулся и покосился на своё дымчатое отражение в тёмном горьком напитке, — довольно информативно. Этот полудурок говорил то же. Правда, люди молчат о таком, а это настораживает и даёт повод усомниться. — Люди не молчат, просто неправильно понимают. Слышал о свете в конце туннеля? А о том, как коматозники якобы парят над самим собой? Во, — довольно протянула шатенка, заприметив ребячье удивление на лице гостя, сулившее ей победу в их тихом споре, скрытом за обоюдной вежливостью. — Правда, кое-что я ему не успела поведать. Исход бы не поменялся, но Нацу хотя бы имел понятие о том, с чем на самом деле связался. Носишь крестик, в Бога веришь? — незатейливо уточнила Альберона, а брюнет рефлекторно пальцами схватился за серебряную подвеску. Испуг сильнее и сильнее одолевал холодного скептика.***
Парой часов позже. Кана была весьма недовольна, когда её насильно укутали в белый скользящий наощупь халат, потому брезгливо обвинила медицинский персонал в отсутствии каких-либо понятий о женской красоте (красоте девичьего тела, если быть точнее). «Тут у людей с сердцем проблемы, а Вы, мадемуазель, в... кхм, неприличном виде разгуливаете,» — нравоучения старого директора больницы посыпались на шатенку. Альберона возненавидела мужчину с первых секунд знакомства и поражалась тому, как Нацу хватало нервов видеть его ежедневно... Впрочем, и Драгнил его терпеть не мог. — Кем Вы приходитесь Лаксусу Дреяру? Он имел дерзость позвонить мне и требовать, чтобы Вас провели в закрытое для посетителей крыло больницы, — неугомонно фырчал старик. — Ну так? — Женой, — безучастно бросила озлобленная Альберона. Доктор и бровью не повёл на ложь девушки — все ведь знают, что богатый владелец сети ночных клубов в ближайшее время женится на Миражанне Штраусс. «Штрауссы отличаются любвеобильностью к известным персонам,» — незаслуженное и унизительное оскорбление по отношению к семье Лисанны пронеслось в голове старика. — Слушай, батя, а от тебя пациенты не бегут? Драгнил ещё ноги не делал? Кома не должна ему помешать, — гадалка не стала дожидаться бурной реакции прогнившего врача и смылась в реанимацию, до которой они, к счастью шатенки, вовремя добрались. Кана повидала в своей насыщенной жизни немало пугающих вещей, но реанимация всё же встала на первое место в её личном рейтинге. Полумертвецы пугали напрягшееся сознание. Бледные стены, нехватка привычных звуков из обычного, переполненного мира нещадно давили. Да даже стоны и плач больных дают большую надежду — люди дают знать всем, что хотя бы живы. Девушка с охотой укуталась в предоставленный ей халат и плавно вывернула за угол, сделала пару невесомых шагов, после чего оказалась в заветной палате. Люси выглядела значительно хуже своего напарника по несчастью, что уже успели отметить все посетители, но имеет ли значение внешний вид? Они оба находятся на грани жизни и смерти; возможно, по наружности реально сделать вывод о том, кому загробный мир светит раньше, но, учитывая влияние астрала, следует смело сказать: в одинаковом положении оказались оба. В просторной неуютной палате витали затхлый запах лекарств и некий холодок, сковывающий даже способность говорить. Отвратительное место. — Как в морге, — Кана не особо стеснялась в выражениях. Девушка повернулась в сторону коридора и убедилась, что тот пустует, потому тихонько захлопнула дверь. Непозволительно, конечно, но ей предстоял сложный разговор... с самой собой. Пускай с виду это будет выглядеть безумно, слушатель у гадалки всё же был. — Нацу, я надеюсь, что рядом нет Люси. Эти слова предназначены не для неё. Мы сильно рискуем. Лёгкий ветерок пронзил её тело весьма неожиданно, однако оправданно. В помещении стало ещё труднее находиться, но Альберона сочла удушающую атмосферу за хороший знак и приблизилась к койке Драгнила. — Слушай внимательно, дурак, — начала загадочным шёпотом гадалка. — Стараниями одних врачей вам двоим от астрала не уйти. Для вас существуют два исхода: либо оба умрёте и отправитесь в пекло, либо оба выживете, — девушку потрясывало из-за плохого предчувствия. — Злым силам нужны ваши души. Эта история давно ушла за рамки того, о чём я тебе говорила. Люси попыталась совершить самоубийство в тот день, и ты ей чуть не помог. Дважды. Вам светит та сторона, но вы окажетесь явно не по лучшую из двух возможных. Хартфилия одержима нечистью, и потому опасна. Она не понимает, что говорит и творит. У неё одна цель — довести тебя, чтобы ты сдался, — разочарованный, с примесью усталости выдох вырвался с губ Каны. — Вернитесь к тому, с чего начали. К тому переулку или месту, где вы впервые познакомились... Плевать! Ты должен до неё достучаться, и это единственный выход... — Кхм, — привлёк своё внимание доктор. — Время. Истекло, — небрежно кидал обрывистые фразы в знак полнейшего неуважения. — Я слышал, Вы что-то бурчали... — Да, я к нему обращалась, — мигом сообразила шатенка, — Нацу, достучись до своей жизни... — демонстративно выдала Альберона, искоса взглянув на старика. Морщины на его лице разгладились, значит, он поверил в неумелую игру гостьи. — Для них двоих мы делаем всё возможное. На выход. Нацу всё услышал. Кана, покинув крыло реанимации, натерпевшаяся страху, поспешила в туалетную комнату. Медсёстры вежливо указали дорогу и учтиво поинтересовались, всё ли в порядке у испуганной шатенки, на что та спонтанно отмахнулась. Как только Альберона добралась до умывальника, срыву принялась открывать холодную воду, но обледеневшие пальцы соскользали с отражающей поверхности крана. Движения, на удивление, давались с трудом. Ледяная вода прыснула струёй, и девушка тут же подставила под неё ладони, чтобы умыться (будто надеялась смыть с себя ужас реанимации). Точечный светильник в потолке внезапно затрещал. — Это что ещё? — раздражённо прыснула Альберона, угрожающе посмотрев на лампочку. Далее она переместила взгляд на староватое зеркало перед собой, но тут же невольно вскрикнула и теперь уже бесповоротно отдалась панике. Она, как гадалка, ощущала мистику отчётливее остальных. В зеркале отражался Нацу Драгнил, удивлённый ничуть не меньше шатенки. — Ты меня видишь? — парень слабо улыбнулся. — И слышишь? Грань между реальностью и астралом стиралась.