Потерянная в астрале

Спустя три недели.       Звонкий голос медсестры разбивал стеклянную тишину в палате, но в задворках разума Хартфилии отдавался лишь надоедливым эхом. Женщина без устали рассказывала пациентке о платных клиниках, где чудом врачи ставят безнадёжных больных на ноги, лучшие психиатры в стране помогают вернуться к благодатной жизни и выйти из оцепенения, где, в общем говоря, для пропащих устраивают Рай на земле. А нужно ли это Люси? Ужасное прошлое подразумевало не самое лучшее будущее, так стоит ли столь рьяно хвататься за призрачные надежды? Ей не с кем было шагать вперёд.       Леви, наверное, сильно бы обиделась, произнеси блондинка это при ней вслух. МакГарден не пропускала ни единой возможности посетить лучшую подругу: наносила чересчур частые и долгие визиты, уходившие за рамки дозволенного. Никаких особых проблем и забот, пока Люси в больнице под надзором специалистов, но разве станет Леви гробить свою дальнейшую жизнь ради неё? Хартфилия понимала, что, разбитая морально и физически, будет доставлять слишком много неудобств. У Леви был молодой ухажёр, своя книжная лавка на окраине мегаполиса, приносившая скромный, но много значивший для девушки доход. Люси пыталась всеми силами отгородиться от подруги, уповала на то, чтобы та отреклась от неё — так будет проще для обеих.       Она полностью потеряла веру; перспектива встретить новый рассвет казалась ужасающей и вовсе не представлялась подарком судьбы, коим её выставляли все, кому не лень.       Ах да, ещё кое-что...       — Не неси глупости, Леви, — отрешённо процедила блондинка, чуть морщась от неприятного покалывания на сгибе локтя, где во вдоволь исколотую вену была воткнула игла, по которой в организм поступало лекарство из капельницы, — я не помню даже период между комами. О каком астрале речь? Завязывай свои шутки. Мне всегда не нравилась Кана Альберона. Тебя дури учит.       Леви смутилась, ведь точно знала: астральные сны сохраняются в памяти людей, пускай даже в виде туманных иллюзий; Хартфилия же на корню срубала любые домыслы девушки. То ли она попросту пыталась забыть кошмар того мира, пропитанного манящей опасностью, изменившего навсегда саму её сущность, то ли действительно утратила воспоминания. МакГарден мучать подругу не намеревалась ради её же блага. Впрочем, общаться с раздражённой пациенткой становилось труднее с каждым новым днём, потому Леви намеренно стала отдаляться; она не слыла глупышкой и с ловкостью раскусила побуждения Люси, потому послушно потакала им.       Они всегда будут близкими и родными людьми, но если Люси нужна передышка, свежий глоток воздуха без призраков прошлого, если она ущемляет себя ради блага подруги, то мешать ей — верх эгоизма.       — ... или желаете продолжить реабилитацию на базе нашего центра? — Хартфилия от неожиданности случайно долетевших до неё слов дёрнула плечами. — Я оставлю на тумбочке брошюрку, почитаете. В основном, я всё объяснила.       — Нет, — отозвалась Люси, резво и не свойственно для своего заторможенного состояния. — Могу ли я уехать из страны? Поинтересуйтесь, пожалуйста.       И дело, конечно, не в качественном лечении где-нибудь на живописной природе, в окружении дымчатых синеватых гор и непринуждённого щебетания психологов. Хотелось забыться, оставить за спиной неудачи и давящее ощущение скорой смерти. Это место, эти люди дали ей всё, что могли, и она забрала, что ей следовало. Предстоял новый этап в жизни, который девушка неизменно связывала с умиротворением и безмятежностью; ей было необходимо отпустить весёлую и беспечную Люси Хартфилию, выкинуть яркие картинки прошлого, ставшие ненужным напоминанием хороших времён.       Она стремилась убежать не только от самой себя, но и... от Нацу Драгнила.       — Конечно, я узнаю, — женщина приоткрыла дверь, и в комнату просочились звуки коридорной суеты. Люси воспрянула: спутавшийся в пёстрый комок ворох разнообразных речей грел душу. — Кстати, Люси, Вы ведь в курсе, что в этой больнице после аварии лежит...       — Да, — со сталью в голосе прервала блондинка.       Комната опустела, но по просьбе пациентки дверь после ухода медсестры осталась распахнутой. Девушка, дабы немного приподняться и принять на смятой койке более удобное положение, нашла опору в виде кистей рук, но даже мимолётные движения отдавали острой болью вдоль позвоночника. Люси шикнула и устало откинулась на мягкую подушку. Лишь сбивчивый людской гул, действующий на её ослабшие нервы подобно успокоительному, ласкал тонкий слух; чеканный писк кардиомонитора, напротив же, раздражал. Спустя пару минут неги, итогом которой стало нытьё в области шеи, Хартфилия недовольно нахмурилась под чьим-то въедливым взглядом. Она с шипением подняла голову и опасливо посмотрела на застывшую в дверном проёме белокурую девушку, державшую в руках пластиковые стаканчики с горячим кофе. Лисанна, пару раз изумлённо захватив ртом спёртый из-за препаратов воздух, после лёгкого замешательства удалилась быстрым шагом, оставив после себя только сладковатый шлейф духов и недоумение у Люси.       Штраусс-младшей не составило труда узнать в той девушке Хартфилию, однако блондинка невесту Драгнила не видела ни разу.

***

      — Простите, у автомата была очередь, — Лисанна обворожительно улыбнулась и вручила второй стаканчик Грею, неисправимому любителю кофейных напитков, после чего пушинкой присела на краешек больничной койки. Нацу от предложенного напитка вежливо отказался.       — Не, спасибо, — произнёс с лёгкой усмешкой, — воды бы.       Неловкие прикосновения, подозрительные минутки тишины, прерываемые пустыми диалогами, заставляли некогда близких людей ощущать себя невероятно разрозненными. Все трое осознавали, что натянутость эта временна, но всё же находиться в компании друг друга было до дрожи невыносимо. Нацу приходилось свыкаться с мыслью, что его лучший друг и бывшая невеста вступили в отношения, Лисанне — с чувством стыда ловить на себе растерянные взгляды Драгнила, а Грей...       Тот, сказать начистоту, оказался главным гвоздём программы. Увёл у друга без пяти минут жену, предварительно несколько раз посмеялся ему в лицо из-за его переживаний и только в тот момент, когда жизнь Нацу оказалась неподвластна своему хозяину, признал свою неправоту.       — Что врачи говорят? Сколько лежать здесь будешь? — попытался разрядить обстановку брюнет, смачивая губы обжигающим горьким напитком.       — Недолго, обойдусь без реабилитации. Психологи ежедневно моют мне мозги и пытаются найти проблемы там, где их нет, — Нацу вымученно покосился в окно, дав понять собеседнику, насколько сильно для него осточертела данная тема. Он безуспешно убеждал врачей в удовлетворительном состоянии своего здоровья, но те лишь больше заводились и сильнее окружали его излишней заботой. Радовало одно — ему прогнозировали скорую выписку. — Я в порядке, — заключил Драгнил.       Воцарившееся безмолвие прервал звонкий гудок, и вздрогнувшая Лисанна спохватилась на поиски смартфона в своём клатче, вручив стаканчик с кофе экс-парню. Игнорировать Миру не хотелось, ведь её звонок заранее не предвещал ничего благого — она должна была наслаждаться райским медовым путешествием после свадьбы с Дреяром, а не интересоваться делами младшей сестры; белокурая встревоженно извинилась и покинула палату, попутно отвечая на гудок, и Грей остался наедине с лучшим другом. Фуллбастеру приходилось лишь гадать, с чего начнётся их личная беседа: с требований Нацу объяснить личную жизнь друга или с его взрывного монолога под названием «Ты даже хуже моей семьи». Драгнил мог устроить отличную нервотрепку приятелю, однако, на удивление последнего, лишь загадочно, самодовольно протянул:       — Я слышал твои слова в реанимации. Веришь мне, да?       — Оу, я рад, что ты помнишь. Значит, ты был не так серьёзно ранен, — обрывисто, с фальшивыми нотками радости пробурчал брюнет. Иссиня-чёрные глаза метались в поисках интересующего объекта для осмотра, избегая столкновения с прищуром серых очей товарища. — Слушай, я говорил и делал много глупостей, так что...       — Мне теперь плевать, Грей. Обиды держать не собираюсь. И, кстати, я помню твои слова благодаря астралу. Но давай не будем об этом.       Однако Фуллбастер просто не мог упустить предоставившуюся возможность, потому второпях принялся объяснять Нацу, почему променял скептические предубеждения на веру в мистику. Осознание реальности давалось ему с трудом, несомненно, и Драгнил без малейшего укора воспринял сказанное брюнетом, ведь сам проходил через стадию отрицания. Разговор друзей был наполнен нескладными прерывистыми фразами, остался незаконченным, отложенным до более подходящей обстановки, но оттого не превратился в пустую трату времени. У обоих камень — да что там, булыжник — с души.       — Дело есть, — Драгнил слегка нагнулся к брюнету, сидевшему возле помятой постели, и перешёл на полушёпот, заметив мелькающие тени в прорези между полом и белой дверью, — я так и не виделся с Люси. Мне нужно это, понимаешь? Я понятия не имею, в какой палате она лежит, врачи молчат, ни на шаг от меня не отходят.       — Что от меня требуется? — хмыкнул Грей, без особого труда догадавшийся, к чему клонит непоседливый пациент. — Разузнать адресок?       — Номер телефона у неё возьму сам, а ты с палатой не подведи, — беззлобно огрызнулся Нацу и удовлетворённо откинулся на выложенную упругими подушками спинку медицинской кровати.       В то же мгновение вернулась обескураженная чем-то Лисанна.