Потерянная в астрале

      Нацу с приоткрытым ртом и, в целом, гримасой удивления досконально осматривал пришедшую гостью, пытаясь убедить себя в том, что заявившаяся особа — действительно Люси Хартфилия. Может, не она? Девушка в дверях имела здоровый цвет кожи, нежели свойственный покойнику, изящную фигуру, что не могло скрыть её подвязанное пояском пальто цвета чайной розы (полтора года назад она всё же была скелетом), и остриженные до плеч гладкие волосы, а не длинные, выцветшие и ломкие патлы. А взгляд... полный надежды? Однозначно, у Люси он сквозил печалью и разочарованием. Гостья с трудом сдерживалась от позорного побега, подальше от этой квартиры, потому что столь пристальное внимание заставляло ощущать себя крайне сконфуженно.       Первое слово вылетело с уст Хартфилии.       — Не знала, что у тебя есть ребёнок, — Драгнилу показалось, или она произнесла это с упрёком? Он растерянно покосился в распахнутую спальню, откуда доносился заливистый смех племянника вперемешку с забавной музыкой из детского мультфильма.       — Не знал, что ты находишься в стране.       Девушка, судорожно вздохнув, принялась перебирать цепкими пальцами плотную ткань. У Нацу не осталось сомнений — это его Люси: она всегда подобным образом мучает свою одежду, когда нервничает.       — Я вернулась месяц назад, — неуверенно протянула после долгих раздумий. Неловкость заставляла щёки блондинки пылать; её с ног до головы обдало жаром, после чего всё изнутри будто покрылось скрипучим льдом.       — Это мой племянник, а не сын.       Драгнил жестом пригласил девушку войти, и та ватной походкой переступила порог, после чего он приблизился к двери с целью захлопнуть и чуть наклонился, потому ему пришлось слегка прижаться к гостье, всё ещё мявшейся на коврике; Люси дёрнулась, когда горячее дыхание парня обдало жаром её шею. Затем Нацу как ни в чём ни бывало повёл Хартфилию за собой на кухню, и та, неуклюже сняв замшевые сапожки, доходившие ей до щиколотки, смущённо проследовала за ним, ощущая исходящий от кафеля холод даже сквозь капрон. Хозяин сразу же принялся опустошать шкафы и полки на кухне, выискивая запрятанные от Августа сладости и чай. Люси, скукожившись, уселась за стеклянный стол и окинула беглым взором комнату серых тонов, явно недавно отремонтированную.       — Расслабься, — бросил Нацу, крутясь возле столешниц, — ты как мой адрес-то нашла?       — А... — заикнулась девушка и кашлянула, почувствовав хрипотцу в горле от волнения, — ты же сам написал сегодня... Адрес и имя. Я думала, ты хотел меня видеть, и...       Драгнил мысленно чертыхнулся. Погружённый в работу, обеспокоенный заботой о племяннике, он не мог никому написать, кроме Лисанны. Номер бывшей набрал, конечно же, по памяти, и однозначно ошибся одной-двумя цифрами: сообщение удачно пришло на новый сотовый Хартфилии. Нацу самодовольно хмыкнул, задумавшись о значение слова «судьба». Впрочем, девушке хватило пары часов, чтобы привести себя в порядок и приехать по указанному адресу поздним вечером, и никакими усилиями она ему не докажет, что не мечтала об этой встрече.       — Я отправлял сообщение другу, но ошибся номером, — с неохотой сказал парень. — Замотался просто.       — Мне уйти? — тут же парировала блондинка, заметно встрепенувшись.       — Не дури, — фыркнул Нацу. — Кофе пьёшь? Надеюсь, нет, потому что у меня только чай. Чёрный и зелёный, — он демонстративно потряс двумя чёрными баночками с заварными листьями перед гостьей, и та миловидно улыбнулась:       — Чёрный, если можно. Я не люблю кофе.       — Я тоже, — Драгнил достал две аккуратные бежевые чашки с блюдцами, попутно с увлечением болтая всякую ерунду, дабы Люси отбросила переживания куда подальше. — Мой лучший друг, которому я, кстати, и отправлял сегодня адрес, был просто без ума от сочетания кофе с сигаретами. Нравилась ему эта горечь. Сейчас в доме нет ни одной упаковки кофе или пачки сигарет.       — Он не знает, где ты живёшь? — со скептицизмом поинтересовалась Хартфилия, внимательно следя за ловкими движениями Нацу, стоявшего к ней спиной. Девушка старательно убеждала себя в том, что излишки любопытства связаны с заложенными во всех женщин инстинктами контролировать всё происходящее вокруг, а не с тёмной футболкой, облегающей мужской силуэт.       — Он свалил с моей бывшей невестой полтора года назад. Сразу после моей выписки, прикинь! — слегка повысил тон, однако тут же смягчился: — Ну, у тебя дела-то как?       Ответить Люси не позволил примчавшийся на кухню Август, что-то задорно лепетавший. Мальчишка, наверное, снова бы начал испытывать стальные нервы уставшего дяди, даже не обернувшегося на малыша, но его внимание привлекла новая особа. Люси имела мало опыта в общении с детьми, поэтому уже вовсю собиралась звать на помощь более смышлёного (как ни странно) в этом деле Нацу, но Август проявил инициативу. Он забрался к блондинке на колени, и та, конечно, его слегка поддержала, после чего мальчишка принялся ощупывать забавно щурившуюся девушку. Август много говорил, но девушка смогла разобрать лишь невнятно произнесённое имя, на всё остальное она попросту улыбалась. Драгнил ухмыльнулся: все брали за привычку трогать белокурые вьющиеся волосы юного ангела. Люси ойкнула, когда хозяин квартиры поставил перед ней горячую чашку ароматного чая и россыпью кинул шоколадные конфеты, к которым мальчик моментально потянулся. С Августом время пролетело слишком незаметно.       — Не мешает? — учтиво спросил Нацу, раскрывая серебристую обёртку сладости. — Я могу посадить его к себе.       — Всё в порядке, — заверила Люси, заботливо поглаживая малыша по голове. — И в кого он у вас такой светлый?       — Мамаша там белобрысая, брат у меня брюнет, — Драгнил сделал глоток из чашки, и Хартфилия в очередной раз нехило смутилась от вида выпирающего кадыка. В свои двадцать два у неё ни разу не было мужчины, и накопившееся желание давало о себе знать, особенно в присутствии Нацу, с которым её многое связывало, сколько бы она ни отрицала данный факт. — Как реабилитация прошла? Как на личном? — в бархатном мужском голосе проскочили дольки ехидства.       — Не до отношений было, спасала себя от пожизненных лекарств и инвалидности, — грустно усмехнулась девушка и с чашкой в сомкнутой ладони откинулась на мягкую спинку стула, убедившись, что малыш на её коленях плотно уселся и не собрался куда-либо падать. И Люси бы знатно рассмеялась, если бы поняла, что не только она изголодалась по противоположному полу; Драгнил и сам ловил себя на мысли, что у Хартфилии, сидевшей в приталенном вязаном платье, отчётливо выделяются округлившаяся грудь и бёдра. Ну, полтора года назад больная во всех смыслах девушка подобным похвастаться точно не смела.       Неуместным разговорам и регулярно повторяющимся минуткам молчания должен был наступить конец, и положить его решилась Люси. Стыдно признавать своё поражение, но стоило ли вообще приходить к Драгнилу, чтобы снова лгать, выставлять его виноватым во всех проблемах и плеваться ядом? Девушка с чётким звоном поставила чашку на блюдце, белоснежной салфеткой вытерла с уголков губ шоколадную крошку и, последний раз взвесив в уме все «за» и «против», приглушённо сказала:       — Прости, Нацу, я соврала тебе в больнице. Я всё помню про астрал.       А парень настолько спокойно, будто бы шёл будничный разговор о погоде, отозвался:       — Я в курсе. Ведь в реальности мы два незнакомца, которые слишком хороши для обычных прохожих.       Хартфилия ещё не опомнилась, как парень подхватил возмущённо пискнувшего племянника и покинул кухню; на столе покоился покрытый белёсой плёнкой остывший чай. Девушка корила себя за совершённую глупость — точнее, за кучи ошибок — но отступление отныне не предоставлялось возможным. Она робкими шагами прошла в окутанную полусумраком спальню, где Нацу укладывал Августа спать. На полу хаотично раскиданы мягкие игрушки и конструкторы, утонувшие в пастельно сиреневой тени от занавешенных штор, на обоях красовались детские каракули; согнувшись, парень укладывал племянника под тёплое покрывало. Родственники перемолвились парой слов на ночь, после чего довольный вечерним поеданием конфет Август с лёгким сопением уснул, крепко обнимая плюшевого зайца. Драгнил вытащил из гардероба опрятно сложенную рубашку, выключил настольную лампу, источавшую слабоватый свет, и закрыл дверь в комнату.       — Переодень, — Нацу всунул удивлённой гостье свою рубашку и повёл в гостиную. — Не переживай, она длинная. До середины бедра тебе дойдёт. Не в платье же тебе спать.       — Я... я не думала, что останусь у тебя...       — Уже довольно таки поздно, а нам надо о многом поговорить, Люси, — настоял Драгнил, растянув, словно смакуя, имя девушки. Нацу по личному опыту знал, что Хартфилия будоражилась, когда он к ней обращался. — Ты на диване, а я этого мелкого как-нибудь потерплю. Сейчас уберусь на кухне и принесу вина в зал. Проходи, не стесняйся.       Девушка спешно облачилась в голубоватую рубашку Драгнила, пропитанную дерзким, щекочущим ароматом одеколона, пока тот не успел вернуться и застать пикантную картину оголённой гостьи. Нацу, согласно мнению Люси, вмиг изменился: из приветливого парнишки (безупречно сыгравшего свою актёрскую партию) превратился в серьёзного мужчину, не терпящего отказов. Она примостилась на диванчике, поджав под себя ноги и зрительно увеличив объём великоватой ей рубашки, — та малость закрывала колени. Вскоре раздался щелчок переключателя, и освещение в зале почти померкло. На кофейный столик Драгнил положил посеребрённый поднос с двумя наполненными бокалами полусухого красного и сырной нарезкой на тарелке.       — Самое то после чая и конфет, — девушка покрутила бокал, наблюдая за плёнкой, оставляемой бордовой жидкостью на стеклянных стенках. — Хорошее вино.       — А то. Я, конечно, предпочёл бы виски, но сегодня не тот случай, — после терпкой пробы парень вернул бокал на поднос, как и его собеседница. — Выкладывай. Зачем пудрила мне мозги?       — Я... я боялась, — блондинка глубоко вздохнула. Обжигающее тепло постепенно разливалось по венам, стоило алкогольному напитку опалить глотку, и ледяной мандраж отступал. — Ты оказался на грани смерти благодаря мне. Я не хотела оправдываться, просить прощения за своё поведение, мне попросту было стыдно перед тобой, Нацу... — Хартфилия замолчала, прикусывая губу и стыдливо отводя взгляд куда-то в сторону.       — А тебя не волнует, что именно я дважды сбил тебя? — вскипел парень и рывком вырвал декоративную подушку из-под сцепленных в замок рук Люси, отчего те безвольно упали на колени, а всё девичье внимание устремилось на Драгнила. — Тебе плевать, что тобой управляла нечисть? Говорила и действовала не ты! Я мог понять, Люси, я мог. Я как дурак сидел у твоих ног... Думаешь, мне не было обидно, когда ты грубо отшила меня?       — Я поступила так со всеми, кто был мне дорог. Я мечтала о новой жизни, где мы были бы счастливы по отдельности. Но я здесь — как видишь, у меня не вышло забыть прошлое и задуматься о будущем.       Нацу опешил. Значит, она вздумала заниматься самопожертвованием? Благородно, если не брать в расчёт то, что чувства других людей ей не совсем удалось предугадать; любовь и привязанность оказались сильнее течения времени и попыток начать всё заново. В точечной тьме, где единственным источником света была настенная чёрная бра, кожа на её лице казалась бархатной, и лишь слегка выделялся румянец на щеках от смущения и выпитого вина. Если он считал Люси привлекательной, когда виделся с ней, зажатой и болезненной, в ином мире, то в реальности она сводила его с ума: и наивными речами, и растрёпанными светлыми волосами, обрамлявшими задумчивое лицо.       — Я полтора года жил в ожидании чуда, Хартфилия. Любил и желал тебя. Извиняться должна за эти мои мучения, а не корить себя за ерунду.       И Люси, кажется, вправду собралась стелиться перед слишком уж хмурым парнем, но тот удачно приблизился к обескураженной девушке и, резко схватив её за плечи, повалил на себя. Миг, и Нацу увлёк Хартфилию в поцелуй, сладостно посасывая влажные губы, на что та, к его счастью, ответила, гортанно простонав. Изогнув спину, блондинка нависала над порыкивающим от накатившего возбуждения Драгнилом, упиралась ладонями в его грудь, пока парень пальцами наощупь гладил позвоночник. Рубашка, пускай великая, более не могла скрывать обтянутую кружевными трусами попу, потому Нацу от спины быстро перешёл к бёдрам; парень случайно задевал сокровенные места, и Люси томно вздыхала сквозь почти неотрывный поцелуй. Драгнилу наскучило преимущество девушки, та в считанные мгновения очутилась снизу, яростно вдавливаемая в диван, ощущавшая исходящий от парня жар, пьянящий запах вина, горячее дыхание на покрывшейся мурашками шее и блуждающие под одеждой руки. Ноющие спазмы сводили живот, а не опороченное до того тело требовало разрядки. С шорохом и треском от разрыва некоторых пуговиц одежда небрежно полетела на кофейный столик, и бокалы опрокинулись на поднос, отражающая поверхность которого моментально заполнилась недопитой жидкостью.       — Сделай аккуратно, прошу... — рвано отозвалась Хартфилия, чувствуя, как мужские губы втягивают кожицу на шее, а ладони приспускают чашки бюстгальтера. Распалённая девушка в предвкушении извивалась на диване, сжимала взъерошенные волосы партнёра и упивалась его тяжёлым дыханием — она стала причиной его крайне взбудораженного состояния.       — Не обещаю.       Однако, главное, чтобы Август не проснулся раньше положенного, верно? Остальное — мелочи.