Аметист

Иван стоял напротив горгульи и сжимал кулаки, покусывая нижнюю губу. Идти к директору решительно не хотелось, а еще дольше тянуть время было уже и вовсе оскорбительно. Наконец решившись, Брагинский громко произнёс пароль и шагнул на винтовую лестницу. Ступени подняли его прямо до двери. Россия постучал, и дверь открылась сама собой, в лицо бросило запах свитков, книг и чего-то сладко-чайного. — О, мистер Брагинский! — Дамблдор, сидевший за столом, приветливо махнул ему рукой. Иван сдержанно улыбнулся в ответ и кивнул, следуя жесту директора присесть, взгляд забегал по стенам, полным книг, остановились на знакомой черной шляпе, которая как будто подмигнула Ивану, скользнул дальше, мельком глянул на себя в маленьком зеркальце, с некоторым трудом узнавая в светловолосом парне лет семнадцати себя, подавил панику, что уже вцепилась в его желудок холодными пальцами, отвел взгляд, посмотрел на Дамблдора. Седовласый директор производил очень внушительное впечатление, даже когда просто сидел за столом и пил чай в совершенно домашней, располагающей обстановке. Одна чашка стояла пустая, видимо, для него, для Ивана, хороший фарфор, приметил наметанный взгляд русского. — Желаете чаю? — Мягко поинтересовался директор, явно желая начать разговор с приятной ноты. Иван, у которого живот был набит под завязку, помотал головой. — Нет, спасибо, — ответил он, понимая, что следовало бы согласиться на его предложение, два этих простых маленьких слова могут значить очень многое, но было уже поздно. Кресло, который русский подвинул ближе к столу, буквально обволакивало своей мягкостью, тепло обнимало сытое, уже готовое к отдыху тело Ивана и призывало расслабиться. Русский мгновенно встрепенулся, напоминая себе об осторожности, не желая поддаваться обманчивой мягкости, и подался чуть вперед, с нежеланием изнеженного от тепла кота вырывая спину из мягкой клетки.  — Очень признателен, что вы изволили посетить меня. Голос директора буквально вырвал Россию из полусонной неги, Иван часто заморгал и до боли сжал ладонями колени, надеясь, что это удержит его от того, чтобы заснуть прямо здесь. Директор смотрел в лицо русского и мягко улыбался, но русский внутренне поежился от острого пронзительного взгляда, которым его одарили добрые глаза директора. Согласно всем законам этикета, сейчас нужно было что-нибудь сказать, отреагировать на реплику Дамблдора любой малозначимой вежливостью, Россия прекрасно это понимал, но директор понял его молчание по-своему. — Я вижу, что вы устали, а потому не стану долго вас задерживать. — Дамблдор отпил глоток из чашки, а потом как-то игриво, по-мальчишески закинул в рот лимонную дольку. Иван поспешно отвел взгляд, считая такой жест слишком наигранным, слишком интимным. «Если ты пытаешься играть в доверие и расположить меня к себе, то обломись, махинатор, в эту игру можно играть вдвоем», прикинул Россия. — Благодарю, — наконец разлепил губы Брагинский, чувствуя, что во рту странно пересыхает. — Ваша забота много значит для меня, — закинул пробную удочку Иван, мягко улыбаясь привычной улыбкой и довольно жмурясь, не давая директору понять, что внутри все похолодело — директор все не отрывал от него глаз, казалось, от них невозможно будет что-либо скрыть. «Ладно, Ваня», — сказал сам себе Россия, успокаиваясь, пальцы чуть дрогнули на коленях, — «Этот великий прорицатель Володю под боком проморгал, он совсем не всеведущ». — Хорошо, — очень неопределенно отозвался Дамблдор, — давайте не будем терять время. Кто вы такой, Иван Брагинский? «Хороший вопрос», — признался сам себе Россия, — «я теперь себе его часто задаю. Вот только ответа у меня нет». — Я студент, колдун из школы Колдовстворец, прибыл к вам по программе культурно-магического обмена. — Пожал плечами Иван и смело посмотрел прямо в глаза директору, скрещивая свой в меру честный взгляд с его мягкими голубыми глазами, лгать, так до конца. Директор моргнул несколько раз и перевел взгляд на руки России, которые тот отказывался отцеплять от колен. — Вам должны были сообщить из моей школы. Письмо с запросом было выслано еще в августе, — безбожно врал русский, его голос звучал очень весомо и убедительно, а в голове билась мысль «прокатит или нет, прокатит или нет?!». — Конечно. Могу я увидеть вашу палочку, пожалуйста? — От невинного, на первый взгляд, вопроса директора что-то внутри России сжалось. Пальцы похолодели, «он все понял», набатом било под черепом, дыхание участилось. — Зачем? — Ответил вопросом на вопрос Иван, стараясь сохранять спокойное выражение лица, уставившись на директора немигающим взором. Тот как-то странно прищурился и улыбнулся. — Конечно, я и забыл, что различия между нашими школами достаточно велики. Признаться честно, я мало знаком с вашей школой и вашей манерой колдовать. Вы ведь применяете беспалочковую магию? — Верно, — закивал Россия, понятия не имевший, как колдуют в Колдовстворце. Ему очень не нравился внимательный, изучающий взгляд директора, поначалу он несколько пугал, а теперь начал раздражать. Ваня же не экспонат в музее, в самом деле. Словно услышав его мысли, директор отвел вгляд. — Хм, студент из России, хм. Колдовстворец. Без палочки, хм. Но по нашим правилам палочка должна быть, наша британская магия требует палочки, чтобы совершать колдовство, поэтому советую вам её купить. — Иван неуверенно кивнул, в голове опять зачастило вспышками «магия замка давит на меня, не признает, он произнес «наша британская магия» он все понял, он все понял!». — У нас есть фонд помощи малоимущим студентам, если вы нуждаетесь в деньгах. Я слышал, курс рубля к галлеону сейчас не очень высокий. Россию будто передернуло, он сам не заметил, как подорвался с кресла и сжал пальцы в кулаки, поспешно пряча их за спину. «Да это личное оскорбление, ты, британская морда! Кто ты такой, чтобы рассуждать о моей экономике, бульдог хренов?!». Бешенство красным маревом легло перед глазами, мысли о том, что директор, вероятно, совсем не хотел его задеть этой репликой, не могли прорваться сквозь нахлынувший вдруг гнев. Но в голове Ивана тут же выстроился новый план. Директор удивленными глазами наблюдал за его передвижениями, но ничего так и не произнес, Россия мягко опустился обратно в кресло и улыбнулся в своей привычной манере, не пожелав ничего объяснять. — Спасибо, лишним не будет, — кивнул Иван. Что-то внутри него надломилось при этих словах, он будто предавал самого себя, признавая это, но ведь если британцы заплатят за его принадлежности, значит, в их казне будет меньше денег. Да и курс рубля к галлеону в самом деле был не ахти. «А значит, Арти ждет большой-большой сюрприз! Он, наверное, будет очень рад узнать, что мне покупают принадлежности на деньги его граждан. Жить за чужой счет плохо, конечно, но если этот счет того, кто хотел меня уничтожить… Пусть платит». Россия позволил себе ехидно усмехнуться. «Надо было представиться другим именем», вдруг осознал русский, понимая, что если счет за его расходы подпишут именем Ивана Брагинского, Артур раньше времени поймет, что он здесь. — Мистер Брагинский? — Да? — Иван посмотрел в глаза директора, стараясь скрыть вызов в своем взгляде. — Постарайтесь не вляпаться в неприятности. — Конечно, спасибо за беспокойство, сэр, — тепло улыбнулся Иван, внутренне ликуя. Он даже не соврал. Нет, он не намеревался вляпываться в неприятности, ведь это будет международный скандал, два слова, которые почему-то грели Иванову душу. Это неприятности вляпаются в него. — Я могу идти? — Произнес он фразу, неоднократно слышанную в фильмах, одновременно поднимаясь, своим действием непрозрачно намекая о своем намерении уйти, оправил ткань пальто. — Да, конечно, мистер Брагинский, не смею больше вас задерживать. Благодарю, что уделили мне время на приятную беседу. Доброй ночи! — Директор улыбнулся, а его глаза засверкали такой искренней неподкупной добротой, что России стоило немалого труда не кинуться к Дамблдору со своей целиком и полностью правдивой историей. Директор привык, что вызывает доверие, но и сам Иван давно уже не был мальчишкой, хотя в зеркале он выглядел зеленым юнцом. «Что же, так даже будет проще», решил Россия. — Доброй ночи, директор, — учтиво кивнул он и зашагал к двери, стремясь как можно быстрее покинуть этот вполне уютный кабинет, но на полпути его остановила брошенная в спину фраза Дамблдора. — У вас очень взрослая манера держаться, Иван. — Иван надеялся, что было незаметно, как он вздрогнул при обращении по имени, слишком лично прозвучало это имя, будто произнесенное старым добрым другом, что, конечно же, было ложью. — Не знаю, радоваться мне или огорчаться, что вы в Колдовстворце взрослеете столь рано. — «Радоваться», подумал Россия, но отвечать, конечно же, вслух ничего не стал — вопрос был риторическим. Иван даже не задержался в дверях, проскользнул в проем, пригибая голову и быстро сбежал по ступеням раньше, чем они пришли в движение. Дождался, когда горгулья снова вернется в исходное положение за его спиной и длинно выдохнул, прислоняясь боком к холодной каменной стене и устало прикрывая глаза. «Понял или не понял? Понял или не понял?», думал он, снова и снова проигрывая в голове диалог с директором, особенно последние его слова о манере поведения Ивана. Впрочем, оправдываться и объясняться он не собирался. На дворе уже стояла глубокая ночь, а замок был освещён слабо, поэтому русский направился на поиски факультетской комнаты Слизерина, только сейчас понимая, что не знает ни точного расположения своего факультета, ни даже пароля от двери. — Наверняка что-то про чистоту крови, — буркнул Брагинский себе под нос и зашагал по коридору, чувствуя, как слипаются глаза. День определённо был очень долгим.