Аметист

— Доброе утро, Брагинский! — Услышал он уже знакомый голос у своей кровати. Этот белобрысый идиот его что, караулил?! Иван разлепил глаза и подскочил на постели, едва не встретившись с Малфоем носом. — Я проверял, не умер ли ты, уж больно сладко спал, — на лицо слизеринца легла косая улыбка. — Заткнись, — отмахнулся от него Брагинский, удивляясь, что до белобрысого вообще дошло, что Россию нужно будить и поражаясь, что он с готовностью принял на себя функции будильника. — Ты явно смерти ищешь, раз разбудил меня в такую рань. Зачем? Малфой хмыкнул, по ощущениям, прямо у него над ухом. — Порядочным студентам полагается ходить на занятия. — Иван спустил ноги с кровати, сладко потянулся и широко зевнул, довольно жмурясь. «Уроки. Какие уроки?! Малфой?! Хогвартс?! Что за?!» Мысли вдруг забили всю голову, напоминая России о событиях минувшего дня. «Вот же херь, а мне так хотелось, чтобы все это было сном. Убью тебя, мелкобрит, как пить дать убью». — Скажи, что я не смогу пойти, — отмахнулся от него Брагинский, рассеянно глядя на свою одежду, которая странным образом была сложена аккуратной стопкой и тщательно выглажена. — Почему? — Краем глаза Иван заметил, как Малфой подчеркнуто изгибает бровь и зачем-то складывает руки на груди. — Не хочу. — Россия широко зевнул и потянулся к рубашке. — Шутка, пойду, конечно. Малфой стыдливо отвернулся, пока русский одевался. Тот тоже повернулся спиной к мальчишке и в спешке натягивал штаны, решив обойтись без своего очень уж теплого пальто. «Шарф», только сейчас мелькнула в голове паническая мысль, «я уже день без шарфа! Мои шрамы…» Пальцы потянулись к горлу, но, на удивление, кожа была относительно мягкой, никаких шершавых выпуклостей. Иван сделал вид, что поправляет ворот рубашки, а потом и в самом деле поправил его, чтобы он стоял, мало ли, вдруг следы на горле еще остались. — Где тут ванная? — Осведомился русский, поворачиваясь, наконец, лицом к Драко. Тот от такого прямолинейного обращения странного колдовстворского студента поднял и вторую бровь, выражая свое пренебрежение отсутствием манер и элементарной вежливости, на которую, к слову, у Ивана просто не было желания. — Она общая. За углом. — Как можно отстранённее ответил белобрысый, показывая большим пальцем за плечо. — Угу, — кивнул русский и несколькими широкими шагами исчез за дверью. К счастью, все голодные студенты уже ушли на завтрак, а в комнате никого не было. «Вот же бля», думал Иван, вспоминая минувшую ночь, «а если на спине остались шрамы, а если я лицом к стене спал, получается, моя спина была на обозрении всех этих мальчишек, бля, это же психологическая травма нежного юношеского возраста, вот потом и думай, откуда берутся слухи». Он рванул ворот рубахи в сторону, задрал подбородок, и от облегчения чуть не расхохотался, однако, улыбка все же легла на его губы, широкая и довольная — ни единого шрама на горле. Русский внимательно осмотрел свои кисти и тоже не обнаружил ни единой белесой полосы, ни одного даже самого маленького шрамика. «А это значит… А это много что значит. Что я получил шрамы как страна, а теперь я не страна, значит, и шрамов мне не положено. Что будь я человеком с такими же шрамами, я бы еще в поезде откинулся. Что…» От мыслей его отвлек настойчивый стук в дверь. — Иду, — крикнул Иван, наспех полоская руки под струей ледяной воды — ох уж эти британские системы водоснабжения. Опустил лицо в ладони, полные воды, взбодрился. Щетки для него не было, наверное, подразумевалось, что он принесет свою. «Да, определённо нужно составить список покупок и в ближайшие же выходные затариться, так не пойдет», решил Иван, прополаскивая рот все той же ледяной водой. Его юное отражение в зеркале ему не нравилось, потому он старался не смотреть в фиолетовые глаза своего отражения. «Это не я, совсем не я, я не был таким тысячу лет». На Ивана из зеркала смотрели совершенно чужие, юные, сияющие надеждами глаза, волосы были чуть короче и гораздо более непослушными, чем прежде. Россия недоверчиво ощупал свою гладкую, по-юношески нежную кожу лица, куснул нижнюю губу от нервов. — Бля, пиздец, — многозначительно выдохнул русский, покачал головой, и рукой поправил шевелюру, борясь с желанием с силой вцепиться в нее, спрятаться в самый дальний угол и не вылезать из него, не веря, что всё это происходит наяву, отталкивая в сторону настойчивые мысли, что он медленно, но верно съезжает с катушек, а все вокруг лишь плод его воображения. — Иван! — Позвали из-за двери. Россия с тоской взглянул на дверь, потом его взгляд упал на унитаз, и живот тут же болезненно скрутило, а между ног появилась странная тягучая тяжесть. «О, только не это!» Промелькнуло в его мыслях, когда он спешно подбегал к туалету, на ходу расстегивая ширинку и пуская долгую струю. «Твою же мать, как же хреново быть человеком!». Смыв за собой, Россия подумал уже над тем, чтобы помыть руки, но, вспомнив старый добрый анекдот «у меня не грязный», ухмыльнулся и оставил все так. На полпути к двери все же передумал, вернулся к раковине и ополоснул широкие ладони. Дверь открылась, Брагинский увидел отражение бледного Драко в зеркале. Он имел обеспокоенный вид, которому Иван с трудом поверил. — Ты в порядке? — Спросил он совершенно напрасно, ведь точно такой же вопрос был буквально написан у него на лице. Видеть беспокойство было странно приятно, но Россия тут же отогнал от себя это ощущение, теплом разливающегося в животе. — Живой, как видишь, — отмахнулся русский и потряс руками, стряхивая капли воды. — Идём, иначе пропустим завтрак. В подтверждении слов Малфоя живот Ивана заурчал, словно понимал британца лучше самого Брагинского. — Ну, пошли, — распорядился Россия и, минуя блондина, направился к выходу из общей комнаты, бросая какой-то тоскливый взгляд на оставленное на поле аккуратно сложенное пальто, частичку себя. Первую половину пути они шли молча, Малфой едва успевал за его широкими шагами и каждый раз ускорялся, нагоняя Ивана. Сзади на расстоянии за ними гордо шествовали Крэбб и Гойл, но русский не обращал на них никакого внимания. — Брагинский, — позвал его блондин. — Ты не замёрз? Русский помотал головой. — Тогда зачем ты так торопишься? — Ты же сам сказал, что в традициях вашей чудной школы отбирать у опоздавших еду. — Мило улыбнулся Брагинский, ему нравилось прикидываться ветошью и троллить всяких высокого мнения о себе личностей. — Я сказал, что мы можем не успеть на завтрак, — они стояли на одной из лестниц и уже почти спорили. — Что-то я не вижу, чтобы в вашей школе была традиция снабжать своих студентов всем необходимым, — Малфой принял вызов и многозначительно взглянул на одетого в рубашку, штаны и сапоги русского. «Ура, срач!» — Весело подумал Россия и довольно улыбнулся, мысленно потирая руки, — «Сейчас будет кайф!» Лестница подьехала как раз вовремя, чтобы у них не случилось серьёзной беспочвенной ссоры. — В Колдовстворце наш главный ресурс — мы сами, — гордо ответил Иван, мысленно гаденько похихикивая. — В излишнем комфорте не нуждаемся. — Ну-ну, и в багаже тоже. — Хмыкнул Малфой и кинул косой взгляд на Брагинского, но тот его проигнорировал. — Чем больше ты везешь с собой, тем меньше ты везешь в себе, — многозначительно произнес русский и тихо рассмеялся, показывая, что дальше ругаться не намерен, особенно, когда впереди их ждет еда, знаменуя свое присутствие чудными запахами. Они прошли в коридор и навстречу им толпой хлынули студенты, крича и переругиваясь, делая продолжение перепалки попросту невозможным в таком гаме. Их «охрана» пропала где-то в толпе, и Россия облегченно выдохнул. Уж очень он не любил, когда его «пасут», пусть даже два юных студента. Дальше они молча пробивались локтями, хотя нужды в этом почти не было — высокого Ивана замечали издалека и старались не наталкиваться на него, а Драко просто попадал в его «зону влияния». Однако редкие ученики упрямо напирали вперед, и их откидывали в сторону мягкими толкающими движениями. За стол сели рядом и молча. Выбора было не так уж и много, многие тарелки стояли полупустые, из которых брать обоим не хотелось. Несколько поздних пташек присоединились к ним, приветливо кивая Драко, и тут же улыбаясь Ивану, признавая своего. Еще бы, со Слизеринским принцем общается. За столом преподавателей было пусто, видимо, они уже готовились к предстоящим урокам, за столами студентов тоже почти никого не было. Россия выбрал себе легкий завтрак из яичницы с беконом, чисто британская традиция, но широкой русской душе этого показалось мало, и, не имея выбора, Россия взял себе глубокую тарелку, накидал гору овсяных хлопьев и залил их молоком, аппетитно хрумкая. — Хомяк, — донеслось откуда-то из-за спины высоким голосом девчонки. — Драко, с чего тебе с ним возиться. — Иван продолжал хрустеть злаками, внутренне посмеиваясь и ожидая реакции Малфоя. — Отстань, Панси, — не оборачиваясь, произнес Малфой и толкнул Ивана локтем, случайно или намеренно, русский не понял, но ответить, конечно же, надо.  — Эй, — Россия в ответ так пихнул его, что с зажатой в пальцах парня вилки слетел кусок яичницы и упал прямо парню на ширинку. Драко в спешку принялся искать палочку, чтобы наложить очищающее заклинание, а Иван гаденько захихикал и поднялся, рывком отодвигая от себя тарелку. — О, Малфой, я вижу, у вас тут химия. Не хочу вам мешать. — Он многозначительно глянул на Панси и склонил голову на бок, буравя девушку пронзительным взглядом. Та упрямо задрала голову, чтобы смело встретиться с русским взглядом. Зря. — А вы, как я вижу, юная леди, мало того, что невнимательны, так еще и крайне невоспитанны, — тон русского похолодел, и он будто в один миг превратился из обычного, хоть и странноватого, студента в сурового преподавателя. — Где были ваши родители, когда надо было учить вас правилам приличия и поведения в обществе? — Россия мило улыбнулся и тут же снова превратился в обычного студента. — Там же, где и твои родители, когда отдавали такого дылду на четвертый курс. Или у тебя с мозгами проблемы, учиться не можешь? — Драко тоже закончил чистку и еду и поднялся, рукой заталкивая девушку себе за спину и становясь перед Иваном. — Пойдемте на урок, — призвал он, но русский одним широким движением бросил его обратно на скамью и, сделав один длинный шаг, положил свою ладонь девушке на плечо. — О своих родителях и их решениях с крысами распространяться не собираюсь, — улыбнулся Иван, но глаза его странно посверкивали. — А о мозгах хочу сказать одно — их у тебя явно меньше, чем наглости, ни того, ни другого я терпеть не могу, равно как и обижать слабых. Поэтому мой тебе бесплатный совет, прошу, прими его, — русский чуть сжал плечо девушки и та ойкнула и как-то сжалась, но тут же опомнилась и упрямо скрестила с русским взгляд, от напряжения покусывая губы. — Не попадайся мне на глаза, и мы поладим. Что-то во взгляде русского было такое, от чего хотелось обернуться и бежать прочь, не останавливаясь, крича и отчаянно размахивая руками, но Паркинсон все же продолжала удерживать его взгляд, все сильнее и сильнее закусывая губу, не замечая, как проступает кровь. — Так, Брагиский, — его локтя коснулась чужая ладонь и русский дернул плечом, сбрасывая прикосновение. Убрал руку с плеча девушки и тряхнул пальцами, демонстрируя свое пренебрежение к тому, что пришлось схватить ее. Малфой убрал свою руку, но продолжил сверлить его взглядом. Все, кто были в большом зале, внимательно следили за развитием событий. «Санта-Барбара, бля», прокомментировал в мыслях русский, делая в голове пометку, что студенты везде одинаковы. Паркинсон с дрожащей нижней губой и глазами полными слез махнула головой так, что ее волосы ударили ее по лицу, и сжала кулаки. — Посмотрим, чего ты стоишь, Брагинский, ты, и твоя дурацкая русская школа! — Прошипела она и, резко развернувшись на каблуках, вылетела прочь из зала, забыв, что даже не притронулась к еде. — Брагинский, не стоило тебе с ней так говорить, — Малфой угрожающе подался вперед, Крэбб и Гойл поднялись из-за стола, как по команде. — Она моя девушка. Брагиский хмыкнул и устремил свой взгляд куда-то поверх белобрысой головы. — Тебе стоит или сменить вкус, или девушку, Малфой, — усмехнулся он, — эта совсем не умеет держать свои мысли при себе. Никчёмное создание. — Не смей! — Драко потянулся за палочкой, а молчаливая охрана белобрысого уже целилась ему в грудь своими обрубками дерева. На душе у русского стало как-то очень спокойно, так, будто он уже переживал эти события, а теперь они появлялись вновь, но не несли никакой угрозы. В глубине него что-то пробуждалось, что-то черное и пугающее, с мерзкими длинными шупальцами и желанием раскидать всех, посмевших угрожать ему, по стенкам. У этого чего-то была фиолетовая аура, которая привычно — с облегчением заметил Иван — легла ему за спину и мягко, по-матерински обволокла плечи. Малфой приставил свою палочку к его груди и чуть надавил, а русский лишь рассмеялся, ему было весело и спокойно как никогда. Он смеялся долго и задорно, запрокидывая голову, чувствуя, что в смехе прорезаются маньяческие нотки и почти их не пугался, не представляя, как отреагирует его человеческая стихийность на угрозу, но надеясь, что правильно. — Ребята, нам ни к чему устраивать дуэль прямо посреди большого зала. К тому же, за это вам грозит исключение, — Брагинский улыбнулся еще шире и ладонью отвел палочку Драко в сторону, даже не глядя на него. — Мы можем многое поиметь друг от друга, — как-то многозначительно добавил русский, явно адресуя свою реплику Драко, — нас не зря распределили в один факультет, — умело сыграл на чувстве факультетской общности Иван, чувствуя себя в своей тарелке, — но если ты продолжишь вести себя как идиот и позволять всяким тупым бабам манипулировать собой, то нам не по пути. Малфой фыркнул ему в спину и кивнул «охране», чтобы те потерялись на пути до кабинета. — Ты прав, Брагинский, — на удивление мягким тоном сказал Драко, нагоняя его, все пытаясь заглянуть в глаза. — Нам невыгодно ссориться. — Иван умилился, как старательно блондин пародирует не то его самого, не то своего отца. «Тоже мне, вершитель судеб». — Мы можем показать замечательный пример дружбы двух великих наций, — «Я точно уебу одну великую нацию, как увижу», решил Иван, но промолчал. — У нас сначала трансфигурация. Пойдем, я покажу дорогу. — Тебе определенно нравится быть лидером, — не удержался и поддел Россия, чувствуя, как окружающая его фиолетовая бездна спадает, будто отпускает его, растворяясь. — Если ты знаешь дорогу, веди, — не остался в долгу Малфой, русскому на это ответить было нечего, и он неопределённо пожал плечами. Жест остался незамеченным. — И все же я посоветовал бы тебе впредь не говорить с Панси в подобном тоне, это неблагоприятно скажется на ее и моей репутации, а также на репутации всего факультета. Нас и так ненавидят, а увидев, как мы ссоримся, начнут в открытую бойкотировать. «Ох, как мне это знакомо, парень», мысленно протянул Иван, но вслух сказал, конечно же, совсем другое. — Я бы посоветовал тебе озаботиться её воспитанием, раз её родители не сделали этого. Кто-то же должен. — Она из хорошей чистокровной семьи, она воспитанная и она. Не. Никчёмная! — Драко вдруг остановился посреди коридора и глубоко вздохнул. — Послушай, я не знаю, как у вас в России, но у нас принято уважать права девушек наравне с парнями… — Когда я увижу перед собой девушку, я буду её уважать, — не дал ему договорить Иван. И добавил, куда холоднее. — И если чистокровность единственный для тебя критерий, который дает уважение, то как же я ненавижу ваше британское общество. — «А именно, одного конкретного Британию, сука». Малфой все больше оправдывал свой характер из книг и фильмов, и Ивану все больше хотелось врезать этому недонацику, хоть и в словесной перепалке, хоть и не сильно.  — Зачем приехал тогда? — Видимо, уже привыкший к подобным словам Малфой отнёсся к его реплике равнодушно. — Программа по обмену в этом учебном году выбрала меня. — Улыбнулся Иван в который раз совершенно неискренне. — Но я не против. Всегда интересно посмотреть на других людей, почувствовать их быт на себе. Это замечательный опыт. — Тогда, я полагаю, тебе придется смириться с порядком вещей. — Драко остановился у закрытой деревянной двери и прислушался. — Урок уже идет. Макгонаналл будет в ярости. Последняя реплика помешала Ивану произнести заготовленный интересный ответ на первое предложение, а потому он сменил гнев на милость, вспоминая свои юношеские безалаберные годы, впервые, наверное, чувствуя себя внутренне таким же молодым, как и снаружи. — Прогуляем? — Многозначительно подмигнул Россия, прикрывая глаза в предвкушении, представляя, как они будут нежиться на мягкой сентябрьской траве или сраться друг с другом, доказывая каждый свою правоту, но самым замечательным будет то, что все другие в это время их свободы будут заняты нудной учебой. — Это и есть «загадочная русская душа»? — Хмыкнул Драко и постучал в дверь с громким «Можно войти?». «О нет, Драко, это всего лишь загадочное русское распиздяйство, но ты близок», мысленно ответил ему Иван и просунул голову в проем поверх макушки Драко, тот дёрнул плечом, но безрезультатно. Ответа не последовало, и Малфой толкнул дверь плечом. Они протиснулись в проем, Иван по привычке толкнул дверь ногой, и та с силой хлопнула об косяк, закрываясь. — Пошли вперед, — шепнул ему Драко и обеспокоенно завертел головой, видимо, кого-то выискивая. — Панси нет, — сказал он также шепотом, когда уже усаживался за вторую парту и потянул русского за собой за рукав. — Я должен быть расстроен? — Россия уже втянулся в перепалку и не собирался останавливаться, но тут прямо над ухом раздалось «кхм, кхм, юноши, я вам не мешаю?». «Ничуть», хотел было ответить Иван, что бы он он наверняка и сделал, если бы не торопливая реплика Малфоя. — Прошу прощения, профессор, мы опоздали. Мы хотим присутствовать на уроке. «С хера ли ты за меня решаешь, башка белобрысая», подумал Россия, но понимал, что уже сидит на уроке, а ведьма, будто прочитав его мысли, произнесла. — Хорошо, мистер Малфой. — Кивнула Макгонагалл с какой-то хорошо скрытой неприязнью в голосе. — А что скажете вы, мистер Брагинский? — Я солидарен с Драко в этом вопросе, — мягко улыбнулся Россия, кто-то с задних парт хихикнул, но профессор, появившаяся будто из ниоткуда, зыркнула в ту сторону, и смешки тут же прекратились. — Отлично. Останетесь после уроков, Брагинский. — Иван поднял на женщину возмущенный взгляд, вкладывая в него все, что думал о такой несправедливости, но Макгонагалл уже шла между рядами, явно не чувствуя его недовольный взор, буравящий спину. — В таком случае попрошу вас искренне внимать всему сказанному. Материал, который мы сегодня проходим, важен для всех нас… — преподаватель удалилась от их парты и, облокотившись о свой преподавательский стол, начала вещать. Дальше Иван уже не слушал, задумчиво уставившись в парту и раздумывая над причинами его задержания после уроков и вариантами избежания возможного наказания. Урок неумолимо начался.