Ветер в голове

      Костлявые руки оглаживают его разгоряченное тело. Ему жарко, чертовски жарко. Прогибается в спине, когда указательным пальцем другой руки проводят по позвоночнику, и потирается задницей о пах. Он уже весь, блять, мокрый от внезапно начавшейся течки, а этот ублюдок медлит.       — Какая же лисичка нетерпеливая, — раздается приторный голос над ухом. Сильный запах кофе бьет в нос, сводя с ума к чертям собачьим. — Неужели тебе нравится приходить в людные места перед самым началом течки и трахаться с тем, кто первый заметит?       Его партнер, решает Чуя, самая настоящая сука, потому что, видя то, как Накахара течет, он удосужился лишь войти двумя пальцами и то только в самом начале, когда они только зашли в эту сраную кабинку биотуалета. Да, место особенное, но больше негде.       — П-пожалуйста, войди, еб т-твою мать… Ангх!..       В него вновь толкают пальцы, издевательски разводя их ножницами. Нет, этот альфа тот еще гандон. Сзади только тихо смеются, покрывая поцелуями оголенные плечи. Мразь. Он чуть касается зубами плеча, не стараясь укусить, лишь поддразнить. Тут до ушей доносится такой долгожданный звук.       — Сука… К-когда зак-кончим, я т-тебя прибью.       Чуе отвечают мягким поцелуем между лопаток, берясь руками за бедра и дергая на себя. Между ягодиц он чувствует горячий и эрегированный член. Неужели его угрозы были восприняты всерьез?       — Шлюшка чем-то недовольна? Ах, какая жалость! — незнакомец с темными волосами (это единственное, что знает рыжий из внешности) прерывисто дышит в спину и подставляет головку ко входу. — Грязная, грязная рыжая шлюха.       С губ срывается стон. Эта скотина соизволила войти, надо же! Чуя сглатывает, рвано дыша и выгибаясь пуще прежнего. Это ощущение заполненности… Черт, как же оно приятно. Сейчас начнутся движения, от которых будут дрожать коленки, по бедрам течь смазка, а щеки алеть из-за пошлых и довольно громких шлепков кожи о кожу и яиц об яйца.       Чуя шипит. Он дергает плечом, покрываясь мурашками, и скулит, уже запрокидывая голову. Его волосы наматывают на кулак, толкаясь грубо и быстро. В теле появляется ватная легкость, голова словно отяжелела, но все еще такая легкая, что может парить. Да, противоречиво, но по-другому это описать невозможно. Рыжий подмахивает бедрами, насаживаясь на член этого ублюдка, и стонет, облизывая губы.       Указательный палец темноволосого треплет его сосок, сжимая и оттягивая, бегло касается члена, издевательски поглаживая головку, и вновь возвращается к соскам. Это слишком сладко, слишком приятно для блядского секса в блядском туалете в центре блядской Йокогамы.       Чуя кончает слишком быстро, называя себя сраным девственником, когда при особенно резком толчке головка задевает простату. Во время оргазма он чувствует себя, как в космосе: стало так легко, тело потеряло свой вес, такое чувство, будто бы он стал легче воздуха, время будто бы замедлилось, кажется, слышно, как тикает секундная стрелка часов.       Сквозь приятную, сладкую и тягучую, как карамель, негу он чувствует, как в него толкаются еще пару раз, а потом теплая жидкость попадает на поясницу и ягодицы. Он не сразу чувствует укус в шею, только тогда, когда тот начинает болезненно щипать.       Пометил, чтобы потом опять трахнуть. Идиот.       Чуя съезжает на пол, садясь на колени, и тяжело дышит, убирая с мокрого от пота лица прядь рыжих волос. Тут в голове всплывает один очень важный факт.       — Течки… Ее не должно было быть, — бурчит он.       Встречать своих истинных в сраном парке, а потом заниматься сексом в туалете. Прекрасно.