Ветер в голове

Бабочки в моем животе - Приступ паники, приступ страха, Возжелать тебя - есть преступление. Пусть короткое, пусть постыдное, Помешательство, помутнение. © Марийя Огородова

      Ему хочется знать о нем все: когда встает и когда ложится, сколько за день и что ест, сколько времени проводит в ванной и как много волос остается в железной сеточке после помывки головы или редкого подстригания лобка, как часто и сколько раз в сутки ходит в туалет, сколько по времени там обычно сидит и всегда ли задерживается из-за захваченного с собой телефона на этаком троне.       Дазай Осаму определенно помешан, стопроцентно и безоговорочно.       Иногда хочется приехать к нему, подкараулить у подъезда, ударить чем-то по голове и привезти к себе. Привезти к себе, приковать к кровати за одну руку так, чтобы цепь дотягивалась до близко находящегося туалета и оставить у себя. Чтобы ели, смеялись, плакали и ругались только при нем. Чтобы каждая улыбка, каждая слеза принадлежали только ему.       Когда он пишет, что ему плохо, что его заебало руководство, что хочется банально пустить себе пулю в лоб, но нельзя, иначе из-под земли достанут мертвого и заставят таким вот ходячим трупом работать, тогда хочется их всех уничтожить. Хочется взять блядский револьвер, подаренный коллегами на день Рождения и лежащий в верхнем ящичке стола под сотней бумажек под вторым, подставным дном револьвер, приехать с ним ко всем тем, кто так заебывает Накахару, и расстрелять к чертовой матери так, чтобы вместо головы и лица было лишь месиво. Чтобы кровь пропитала наверняка дорогие ковры, дохрена дорогую, ведь иную главам крупных корпораций и организаций и их приближенным носить нельзя, одежду.       Чтобы все эти жалкие мрази знали, что за заебывание не такого уж и низкого(и что, что метр и шестьдесят сантиметров, это никогда не являлось пороком или грехом) работника можно получить дюжину пуль в голову. Чтобы наверняка. Чтобы каждая сука в последствии знала, что за драного сорок восемь с половиной раз виртуальным образом рыжего можно лишиться собственной ничтожной и жалкой жизни, если ее вообще можно назвать таковой.       Осаму Дазай любит писать картины. Они получаются немного криво, но это ничего страшного, он будет учится до тех пор, пока кровь не перестанет бежать в его венах, артериях и капилярах. Его рисунки кровавы не от обилия жестокости, мяса, как любит называть это сейчас молодежь, нет. Они все написаны темной венозной кровью художника, который не смог найти материала лучше этого.       Но нарисованный кровью Чуя, сидящий на стуле на кухне, которую Осаму видел миллиарды раз из разговоров по скайпу, и курящий ментоловую сигарету, достоин того, чтобы его рисовали кровью. Вы скажете, что это похоже на своеобразное поклонение Богу. Дазай лишь кивнет в ответ, потому что Чуя и так есть его Бог. Самое прекрасное Божество на всей маленькой планете Земля.       Дазай Осаму помешанный.       Он научился подключаться к фронтальной и внешней камере его телефона. Теперь он знает, как выглядит Чуя, дрочащий на гейское порно. Как жмурит глаза, хмурит брови, сводя к переносице. Как рычит, кусая губу. Он знает, что рыжий Бог стонет его имя, когда кончает.       Осаму знает, как Чуя выглядит, играя в какую-то дурацкую игру. Как досадно сводятся прекрасные медные брови, как средней толщины губы сначала сжимаются в полоску, щеки краснеют, а потом из самого великолепного на всем белом свете рта вылетает отборнейший мат.       Накахара со двухсот процентной гарантией пошлет его нахуй. Назовет ебанутым психопатом, которого мало посадить в тюрьму за вторжение в личную жизнь и, соответственно, слежку. Не думайте, что расписание его дня Осаму не знает. Выучил назубок уже как месяцев пять. Чуя точно сменит работу, место жительства. Переедет если не в другую страну, то в другой город точно, и более заречется никогда в жизни ни с кем не знакомиться в интернете.       Но это лишь предположение воспаленного помешательсвом мозга или же бредовая теория больного страшной болезнью под названием Накахара Чуя разума.       Дазай Осаму не знает всего.       Он не знает, что сам является объектом слежки Накахары Чуи, воплощения всего святого на этой грешной земле. Он не знает, что его ангел до дрожи в пальцах, до лихорадочно бегающих глаз помешан на нем, на Дазае. Не знает, что Накахара умудрялся подключатся к его телефону, смотреть звонки, переписки. Стирать не понравившиеся ему контакты.       Не знает, что тот знает о его слежках, о его сумасбродстве. Не знает того, что он умудрялся приезжать к нему ночью в город, бесшумно проникать в дом и просто смотреть на то, как он, усталый от мониторинга чужих передвижений днем, спит. И это по истине жутко.       Дазай Осаму не знает, насколько одержим им Чуя.