***
Они переодеваются в раздевалке, смотря на часы. Без двадцати десять. Клуб скоро закроют, им надо быть быстрее. Дазай накидывает на себя пиджак, поправляет влажные волосы, смотря на себя в зеркало. В костюме выглядит он как с иголочки. А еще очень сексуально. Он причесывается гребнем с широкими зубцами и улыбается сам себе в зеркале. Выглядит бесподобно. А потом чуть неловко смотрит на тренера, который смотрелся в другое зеркало и наспех завязывал волосы в пучок, чтобы те не мешались. — Слушай, Чуя… — Я никому не скажу, не волнуйся. И буду не прочь повторить. Не смей после такого секса не приходить ко мне на тренировки, понял меня? — Да я, вообще-то, хотел пригласить тебя в бар. Как думаешь, еще не поздно? — Я свободен в субботу в восемь. — Отлично. Тогда до встречи в четверг?..Фитнес
18 мая 2020 г. в 02:51
— Давай, давай, еще немного… — говорит Чуя, помечая в блокноте, какой это был по счету подход в приседаниях. Он очень не хочет смотреть на то, как его клиент с такой аппетитной задницей совершает приседания, но работа обязывает. -…двадцать. Все, молодец, держи, тебе надо восстановиться, и идем на разведение, — говорит с усмешкой он, протягивая высокому шатену бутылку с водой.
Чуя — фитнес-тренер, работающий в достаточно крупном центре. Он обожает спорт, любит движение и ненавидит Дазая Осаму — его клиента -, потому что задница у этого парня, что надо. Упругая, мягкая и круглая. Да, она немного висит, но немного тренировок, и будет орешком. Орешком, который хочется расколоть на части.
— Я сейчас сдохну, — устало выдыхает Осаму, вытирая со лба пот и садясь на подоконник. Он принимает бутылку и жадно пьет, игнорируя капли, стекающие по его шее и груди. Чуя в этот момент закусывая губу, смотря на то, как клиент сглатывает. Черт. Ему бы не воду так глотать, а кое-что другое.
— Ничего страшного. Идем, твоя минута уже прошла! — смеется Чуя, отворачиваясь и идя к тренажеру для тренировки мышц бедер. — Эй, ну, давай, не умирай там.
Накахара был геем, но таким геем, на которого сразу и не подумаешь. Он слишком уж не выделялся из этого гетеро-клуба, а потому часто получал намеки от клиенток или таких же тренеров, как и он сам. Но некоторые его подопечные разглядывали в нем его гейство, которое, на самом деле, не шибко то и скрывалось, но не суть. И одним из таких глазастых был Осаму — парень, работающий в офисе, с очень не гибким, как и он сам, графиком. Тренировки с ним были самыми последними, уже после восьми вечера, когда в клубе оставалось довольно мало людей.
И если раньше Чуя раздражался этому, то теперь радовался — он может спокойно вздрочнуть в душевой, вспоминая, как тощий клиент неправильно делает приседания, как его надо поправлять, лишний раз касаясь чуть мокрой от пота спины и проводить по ней до поясницы.
— Ты хочешь моей смерти! — недовольно бурчит Осаму, кусая губу. Иногда действительно подохнуть хотелось — Чуя либо имел хорошую выдержку и дрочил на него дома, либо был конченным импотентом, у которого встал только однажды и тут же упал.
— Не правда. Давай, не кисни, разведение ждет тебя, — тренер хлопает по спинке тренажера, на который опускается его подопечный, и откладывает блокнот в сторону. — Начинай.
Оба они в этот момент думают, что лучше бы Дазай разводил ноги в иных обстоятельствах. Шатен морщится: упражнение не такое сложное, но после приседаний это кажется легким адом. Или нелегким.
-…тридцать, — отсчитывает Чуя, и его подопечный расслабляется под звук стукающихся друг о друга грузов. Время на часах восемь сорок девять. Пора заканчивать, иначе на них будут ругаться уборщицы. — Идем на растяжку, и будешь свободен.
Когда они держатся за руки, растягивая поясничные и вообще спинные мышцы Осаму, то оба чувствуют легкую неловкость, которую не показывают. Они взрослые мужчины, которые победили тяготы начального этапа «взрослости», которые нашли свое место в этом мире. Они не могут показаться кому-то, а друг другу в особенности, влюбленными школьниками. Уже не могут. В двадцать восемь уже нет.
— Спасибо за тренировку, — они пожимают друг другу руки, смотря глаза в глаза, легко, искренно улыбаются и отбиваются кулаками, после смеясь. — Пока.
Дазай ненавидит себя за то, что никак не соберется с мыслями, чтобы позвать так приглянувшегося ему тренера вместе выпить. Это даже не приглашение на свидание, а просто посиделка в баре. Что-то внутри постоянно тормозит его, ком встает посреди горла, и слова не произносятся. Он — сильный молодой мужчина, хороший работник, в прошлом победитель региональных олимпиад по математике и биологии. И он не может пригласить понравившегося ему мужчину в бар. Это фиаско.
Ему нравится в душе. Нравится, как вода скатывается с головы на тело, как смывает с него всю грязь. Не только в прямом значении. Прием душа освежает не только тело, но и голову. Однако сегодня что-то не так. Обычно ощущение одиночества такое, что Осаму позволяет себе даже подрочить, другой рукой оглаживая тело и представляя рядом с собой тренера. Сегодня что-то не так.
Это «что-то» входит в душевую прямо сейчас.
— Привет. Снова. Тренерская душевая закрыта, там прорвало трубу, — поясняет Чуя, когда видит удивленный и, кажется, даже смущенный (что удивительно) взгляд Осаму. — Не против?
— Что? Нет, конечно, не против. Заодно потрешь мне спинку, — шутит шатен, улыбаясь и тут же прикусывая губу. Ему неловко. Он видит стройное, подтянутое накахарское тело. О Боги, нет, ему нельзя смотреть, как капли воды стекают по его шикарному торсу. Нет, пожалуйста, нет.
У него начинает вставать, и приходится отворачиваться к стене.
— О, да, я с радостью потру ее, — Накахара не может смотреть на эту бледную задницу. Она наверняка мягкая, чуть упругая. Мять ее будет так приятно. Кожа будет мягко проминаться под его сильными пальцами, а потом так же плавно возвращать ягодицам их округлость. А шлепки… Сильный шлепок оставит достаточно яркий след на этой заднице, это точно.
— Тогда вперед, на, держи, — черт тянет его за язык, не иначе. Осаму хочется провалиться сквозь землю. И одновременно хочется, чтобы рыжий подошел к нему с этой гребаной мочалкой и потер ему спину, чуть придерживаясь рукой за его талию.
Теплые, даже горячие пальцы касаются его собственных, когда тренер берет мочалку. По спине пробегает сотня мурашек. О боже. У него же сейчас встанет окончательно. Как у сраного подростка, у которого от всего встает. Дарует облегчение только одно — Чуя гей. Поэтому отшатываться от него не будет.
— Скажи, как я могу вернуться к себе в кабинку, — Чуя облизывается, смотря как пена, оставляемая мочалкой, стекает с поясницы на ягодицы, в межъягодичную впадинку. Черт. Член у него живет отдельной жизнью. Его члену плевать (точнее кончать), где находится Чуя. Дома или на работе, пьет он кофе или трет спинку сексуальному парню. Его член встает тогда, когда захочет, там, где придется.
— Посильнее вот тут. О, Боже… Да, именно тут… — Дазаю нравится то, что рука Накахары находится на его талии, что она чуть сжимает ее, а большой палец якобы незаметно поглаживает кожу. Ему нравится, что Чуя стоит в считанных сантиметрах от него. Так, может быть, это его шанс.
Его рука касается накахарской, той, что лежит на боку, и ведет к себе на живот. Осаму не знает, что из этого выйдет. У него нет плана, нет мыслей по этому поводу. Плевать на расчет, будь, что будет.
— Помогите мне еще с кое-чем, — Чуя смекает быстро. Значит, те выпячивания задницы были не просто так. А даже если и просто так, то, кажется, шатен не против, если ему помогут еще с чем-то.
— Например, с этим? — он осмелел быстро, усмехаясь довольно громкому вздоху, когда его рука накрывает чужой стояк. — Не волнуйся, мы в одной лодке.
Его член упирается Осаму в меж ягодиц, проскальзывая между ними из-за пены слишком легко. Он возбуждается еще больше и быстрее. Губы касаются бледных плеч, целуя и легко кусая.
— И как давно ты все знаешь? — сквозь череду поцелуев спины и дрочки постанывающему клиенту спрашивает Накахара, поглаживая еще и чужую грудь. Пальцы цепляют сосок, чуть сжимая его и оттягивая.
— Мм. Не знаю. Давно… Хотел пригласить тебя в бар, но как-то руки не доходили, — Осаму смешит вся ситуация. — Руки пригласить тебя в бар не дошли, но вот предложить заняться сексом в душевой после тренировки — еще как. Ах… Ай, поаккуратнее кусайся.
Чуя ласкает тело чуть стонущего подопечного. Ему нравится знать, нравится видеть, как тот скулит, извивается и льнет к холодной плитке ради опоры. Ему нравится скользить своим членом между этих сочных ягодиц, нравится чуть давить головкой на вход, но проскальзывать мимо.
— Ты растянут? Или мне тебя подготавливать? — он спрашивает без стеснения, переходя рукой с тела на ягодицу, проскальзывает к анусу и легко проталкивает в него палец, чуть прокручивая и видя, как Дазай выгибается.
— Растянут, вставляй так… — он стабильно два раза в неделю садится на резиновый член (или пихает его в себя) после работы, чтобы расслабиться. Чтобы расслабиться, отдохнуть мысленно и физически, снять напряжение. Кто же знал, что розовый дилдо так поможет ему в будущем?
— Ооо… Ну, признавайся, растягиваешь еще и мышцы своей аппетитной задницы вечерами или ходишь заниматься разведением еще к кому-то? — Чуя игриво мнет ягодицы, а после входит, жмурясь и чуть издавая стон. Боже, как хорошо, что тут гель для душа и пена.
Внутри Осаму жарко, немного узко, стенки приятно чуть давят на член, заставляя рыжего прикусывать губу. Ему нравится неторопливо толкаться в эту задницу. Нравится мять эти бледные ягодицы. Нравится ощущать близость своего клиента так, как он ее ощущает.
— Резиновый член не сравним с твоим, Чуя, я признаю, — хрипит Дазай, еле сдерживаясь от стонов. Он так долго этого ждал. Так упорно выпячивал зад и так долго скулил имя тренера дома, вбивая в себя игрушку, что готов закатывать глаза от удовольствия. Все желания были исполнены.
— О, так ты у нас совсем большой и самодостаточный мальчик? Но мне приятно, спасибо. Гх. В тебе так жарко, ты знаешь? — Чуя шлепает его по ягодице, начиная толкаться быстрее.
Он вбивается в тело, наращивая темп не медленно, но и не слишком быстро, выбивая из скулящего Осаму стон за стоном. Его вдохи, судорожное дыхание, выпяченный назад зад слишком прекрасны. В душевой становится слишком жарко, хочется прохлады, но не хочется менять положение.
Дазаю кажется, что он улетает. Обретает крылья и парит над сраной землей, пока сзади его ебет его тренер. Он скулит, закатывая глаза. Внутри у него все сжимается в комок, а потом искрами удовольствия взрывается, когда головка задевает простату.
Жарко, дышать нечем, он потеет под чертовой горячей водой, скулит и жмурит глаза, представляя, как ему еще и спускает на лицо Чуя. Кажется, он ебаный извращенец, потому что случайно представленный тройничок с двумя Чуями — нечто для него.
— Ах… Я… Я к-кажется скоро кончу… — дрожащим голосом сообщает Осаму, запрокидывая голову за спину и выгибаясь сильнее. После его слов толчки становятся жестче, грубее. Чуя явно хочет вытрахать из него все силы, чтобы он не смог пойти на работу.
— Кончай. — Накахара сам уже на исходе. Не совсем узкий, но узкий Дазай сводит его с ума. Его хочется драть, как суку. Хочется разложить на каждом блядском тренажере и выебать, кайфуя и кончая в него под его сладкие, с легкой хрипотцой стоны.
Рыжий кусает его за плечо и ставит большущий засос на шее, прижимая к себе тощее тело своего подопечного и вколачиваясь в него быстро и резко, как посекундно «тик — толчок», «так — толчок». И с каждым вторым толком по душевой разносится сладкое, дрожащее «Ах», заставляющее внутри что-то сжиматься.
Осаму кончает, скуля. Он чувствует то самое чувство, скулит громче и чаще. Сердце колотится о ребра, руки сжимают гель для душа, а сам он выгибается, закидывая голову за спину. Сладкая череда стонов, блаженная волна накрывает его с головой, заставляя на пару волшебных секунд выпасть из реальности, впасть в прострацию.
Оргазм точно вещь незабываемая.
Примечания:
Не ждали? Я тоже.