Шуваловские ведьмочки

Каникулы выдались на редкость сумбурные. Потому что из Петрозаводска приехала баба Лиза (без деды Макса), и мы всей семьёй, включая бабушку Элеонору, мотались по волшебным родственникам, которых оказалась чёртова пропасть. С одной стороны – в общем, даже и неплохо. Потому что эти родственники, в рамках каких-то осенних обрядов, наложили обережные заклинания на все наши квартиры, а из баб-Элиной, на Васильевском острове, выгнали какую-то вредную сущность (а баб-Эля думала, что это сосед-алкоголик гадости подстраивает). У нас обнаружилась целая толпа многоюродных братьев и сестёр, от взрослых до совсем мелких. Кстати, Васька с Тиграми – тоже наши многоюродные сёстры! И живут, считай, неподалёку – на Скобелевском, возле метро Удельная. То есть, конечно, это не рядом, но через Удельный парк прогуляться – сплошное удовольствие. Ну а если уж совсем ноги не ходят, то на автобусе можно пару остановок подскочить. Это не к бабе Эле – сначала на метро, потом на троллейбусе, потом ещё пешком. А братец у Васьки мелкий и ужасно забавный. Ему четыре года, звать Денисом. С ним было так прикольно возиться! Нам даже влетело от Ксанки, Васькиной старшей сестры, что взбаламутили ребёнка, которому днём спать полагается. В результате всю нашу компанию («Монархия» плюс Тигры) Ксанка выгнала из дома, приказав гулять, пока погода хорошая. Тигры, над которыми висел доклад по краеведению, решили устроить альфа-тестирование и потащили нас на экскурсию по району. - Здесь у нас почти все улочки названы в честь разных городков и посёлков, - начала Тиграда. – Удельный проспект получил своё название от посёлка Удельный. Тут раньше пригород был, а потом город разросся, и посёлок превратился в микрорайон. Сначала проспектом назывался только тот кусочек, что вдоль железной дороги, а отсюда до проспекта Энгельса была Удельная улица. Из старинных зданий здесь сохранился вокзал, который строил финский архитектор Большой Шлем… Тьфу ты! Гранхольм! - Вокзал построен в стиле «модерн», который как раз тогда входил в моду, - подхватила Тигруся. – Гранхольм вообще специализировался по вокзалам. Все вокзалы от Ланской до Левашова – его рук дело… - Модерн – это когда острые шпили высоко в небо? - Нет, это готика. Модерн – это плавность линий и стилизация под природу. И декоративность… Но там много направлений. Например, Эйфелева башня – это модерн. Гауди – тоже модерн. И наш питерский Дом Книги – модерн… Не знаю уж, что общего между Эйфелевой башней, иррациональными творениями Гауди и Домом Книги. Но я в архитектуре вообще плохо разбираюсь. Тигры сводили нас полюбоваться вокзалом. Ну… Домик и домик. Даже и не скажешь, что шибко старинный. - Скобелевский проспект, на углу которого наш дом стоит, назван в честь генерала Скобелева, это который Среднюю Азию завоевал, при царе ещё. В его честь в Питере были названы три улицы, но сохранился только наш проспект. Он начинается от проспекта Энгельса и упирается в Фермское шоссе… Там рынок, здесь пышечная… В пышечную мы зашли. Народу почти никого не было, мы заняли столик у окна… Вкуснятина. Тесто воздушное и хрустящее… В ларьках пышки не такие классные. - Из старинных зданий еще сохранились маленький деревянный домик и неоготический особняк, - продолжила Тигруся, когда мы, сытые и отдувающиеся, вышли из пышечной. - Они там дальше. Пойдём посмотрим, или ну его нафиг? И мы пошли смотреть домик и особняк. Вдоль вещевого рынка – сначала мимо цивильных магазинчиков, потом – мимо раскладушек, заваленных сэконд-хэндом… Потом рынок закончился и начался металлический забор с воротами, на которых красовалась надпись «Приём металлолома», и от всего этого потянуло какой-то пионерской классикой – ну там, Тимур и его команда, Васёк Трубачёв, Витя Малеев и Мишка с его кашей… - Вот он, памятник архитектуры! – усмехнулась Тигруся. Мы посмотрели в указанную сторону… Мда. Ну, что я скажу? Видала я сараи и поприличнее. Хоть бы покрасили этот облезлый памятник, да подпёрли чем-нибудь, чтоб набок не заваливался… - Ну что, налюбовались? Идём дальше. Направо – Забайкальская улица. Раньше называлась Вытегорская, в честь города Вытегра. Но в сорок первом году её переименовали, потому что есть ещё Вытегорский переулок. Видимо, было много путаницы. Забайкальская улица идёт от Удельного проспекта до проспекта Энгельса… Мезенская улица, названа в честь города Мезень. Она и до Энгельса не доходит, в Костромской проспект упирается. Известна главным образом тем, что здесь жильцы судились из-за заборов. - В смысле? – удивилась Регинка. - Ну, в девятнадцатом веке это была главная дорога, по которой из Удельной в Коломяги ездили. А главная дорога по тогдашним правилам должна быть не уже шести саженей. По-нашему – где-то около тринадцати метров. Потом, в конце века, главной дорогой стал Скобелевский, а Мезенскую стало можно сузить до четырёх саженей, то есть девяти метров. И жильцы одной стороны подсуетились и дружненько перенесли свои заборы на четыре метра вперёд. А жильцам другой стороны, получается, дополнительного жизненного пространства не досталось! И они подали на соседей жалобу… - И что им ответили? – оживилась Августа. - Да ничего, - хмыкнула Тигруся. – Чиновники, что тогда, что теперь… Жопу приподнять лениво. Отписались в стиле «кто не успел, тот опоздал». Мол, сами виноваты, что проканителились… Олонецкая улица. В шестьдесят пятом году её исключили из реестра улиц... в смысле, отобрали название и превратили в безымянный проезд. А пару лет назад – вернули обратно. Такие вот пертурбации. - Мышкинская улица, - подхватила Тиграда. – Там, дальше, на пересечении с Ярославским проспектом, есть достопримечательность – картина на трансформаторной будке. Вид на Стрелку Васильевского острова… Ага, ну вот, почти пришли! - А теперь все дружно посмотрим налево, - тоном профессионального экскурсовода пропела Тигруся. - Видите, слева жёлтый двухэтажный дом? Который в глубине, за магазином, к нам фасадом? Ну вот, это он и есть. Построен в начале двадцатого века. Дом выглядел поприличней того деревянного курятника, но рассмотреть его толком не получилось – далековато. Обратно мы шли по Костромскому проспекту, а Тигры продолжали нас просвещать: - Слева – Берёзовый сад. Там, на углу Энгельса и Олонецкой – музей-квартира Калинина… - А он писатель или поэт? – оживилась Царевна. - Дурища! – припечатала Королевна. – Даже я знаю, что он политический деятель времён СССР! - А, тогда неинтересно… - Не Византия – так уже и не интересно? – ухмыльнулась Тиграда. - Да нет, просто этих политических деятелей – выше крыши, что в России, что в Византии. И создавали они не шедевры, а всякую хрень. На фига мне, к примеру, законы Хаммурапи? - Ну извини, это ж первый сохранившийся кодекс… - Мне это неинтересно, - отрубила Царевна. – И давайте не о политике. Мне одной бабушки Элеоноры в семье хватает! Мы с Регинкой фыркнули. Бабушка Элеонора, действительно, малость двинутая на политической жизни. Любимое её занятие – спорить с кем попало на тему «что делать и кто виноват».