Toxin

Глава 42. Странно когда очертания предмета вырисовываются у тебя в голове, стоит тебе лишь ощутить запах. Неведомое людям чувство. Мы привыкли все облекать в слова порой пустые и лживые. Волки честнее. Нос чует, распознает - перед глазами возникает предмет - инстинкт подсказывает оптимальное поведение - ты выдаешь реакцию. Уши торчком - шелест крыльев серых тварей впереди, позади, сбоку, кругом. Здесь холодно, но в шкуре тепло. Морозец царапает нос, но до тела ему не добраться. Я мучительно долго пытаюсь правильно втянуть воздух, чтобы учуять что-нибудь. Учуять его... Глубокий вдох во всю мощь легких и мелкими толчками наружу. Ткнуться в землю - втянуть совсем чуть-чуть, задержать дыхание и закрыть глаза, полностью растворившись в послании. Наверное, прошла не одна тысяча лет, а может и пара секунд - без ориентиров во времени сложно судить - прежде чем я наконец смог найти направление. Тонкий сладкий запах Ала вел на северо-восток. Ходить на лапах удобно, но прежде чем я привык к своей новой силе и смог бегать, пару раз банально запутался в лапах и повалился на землю, заскулив как щенок. Волки отличные марафонцы. Судя по всему, для среднестатистического волка я очень крупная особь. Но может это всего лишь мои собственные ощущения. В любом случае, приятно бежать так легко и плавно. Мне не обязательно даже держать глаза открытыми: я могу распознать тысячи, миллионы запахов, на слух определять расстояние до предмета, но когда внезапно налетел на валун, понял, что глаза все-таки лучше не закрывать. Серый мир был непривычен, прежде чем я вспомнил из курса школьной биологии, что я с трудом различаю лишь зеленый цвет. Эммм...ну ладно, ок. Черно-белый мир, привет! И еще очень странно: я охрененно четко вижу в дали! Прям вот все сучки на дереве по ту сторону огромного поля могу описать! При чем могу без проблем ловить мерзких насекомышей на лету. Меня достал их стрекот...Ни дальнозоркости, ни близорукости - идеальный баланс. Хотя может реши я сейчас почитать, не смог бы ни одной буквы разобрать, держа книгу на вытянутых руках. Резкость зрения тоже возросла. Раньше не смог бы идти по полю и не натыкаться на кочки или ямки. А сейчас прекрасно различаю малейшие неровности. Соотношение меня по отношению к деревьям, например, изменилось. Они кажутся выше, но тоньше. Пару раз мне даже пришлось встать передними лапами на возвышение, чтобы осмотреться и оценить обстановку примерно с человеческого роста. Все-таки на четвереньках бегаю, и пока сложно сходу сообразить. С другой стороны, мое нынешнее тело лучше моих мозгов понимает и просчитывает движения, координация у меня значительно лучше, когда я просто бегу, не задумываясь: ага, вот эту лапу сюда, третью туда или далеко ли до этого дерева, смогу ли проскочить под этим бревном? Инстинкты ведут меня лучше. Времени удивляться и боятся нет. Я просто иду на запах, слаще которого нет нигде. А по пути привыкаю к новому телу, новым чувствам, мирю в себе волка и человека, успокаиваю то того, то другого. Я выбрался из леса, перебежал еще одну открытую очень протяженную местность, снова вошел в лес, на этот раз какой-то низкий и пожухлый. Потом пришел голод. Попытки вспомнить, как долго волк может обходиться без пищи, не теряя активности, ни к чему не привели. Голод был просто как сигнал: чувак, давай пожрем? Нет? Ну ладно... То есть это не стало проблемой номер один. Волк во мне поднял голову, повел ушами, отметил что не помешало бы подкрепиться, но перечить человеку, рвущемуся на запах, не стал. И мы продолжили поиск Ала. Воду я нашел еще до того, как увидел ее. Здесь к запаху, что вел меня примешался другой. Враждебный. Кто-то пах кровью и злостью. И следы у водопоя, были раза в два крупнее моих. Стоит обойти с подветренной стороны и больше прислушиваться - посоветовал волк, и человек с ним согласился. Осторожно напился, внимательно распутал ниточки запахов, ухватился за свою и побежал дальше. Голод усилился и вскоре не обращать на него внимания стало невозможно. Волк соглашался потерпеть, но ровно настолько, чтобы найти пищу, не больше. Человек рвался туда, куда звала его любовь. Волк скалился и упирался, убеждая, что ослабшими от голода мы пользы не принесем никому и лишь сгинем тут. Самосохранение человека тоже намекало, что бежим мы быстро и заправиться нужно. В конце концов, тоска и привязанность уступили голоду. Я потянул носом воздух, отыскивая того, кого можно было съесть. Добыча нашлась не сразу. Потом мучительно долго зверек прятался в норке. Не приученный сторожить пищу, да и вообще прилагать усилия помимо похода в магазин, человек бесился и хотел разрушить преграду. Волк разрывался между желанием выдать на эмоцию соответствующую реакцию и отсутствием непосредственного источника опасности. Решено было выманить. Человек помог волку найти ягоды - что было сложно, ибо волчьи глаза не могли распознать цветов - волк помог человеку схорониться для ожидания. Горячая кровь вкусна, она течет по нёбу, по языку и греет. Мяса на мелком хомяке(?) было недостаточно, но хоть что-то. Волк довольно облизнулся. Человек растерянно почмокал - сырое мясо волокнистое, но сытное. К тому же пасть позволила едва не целиком все проглотить. Пришлось поплутать, прежде чем удалось найти запах, за которым бежим. Но появилась лень. Человек устал и хотел спать, волк лениво потягивался. Что-то еще удерживало и гнало вперед, но и оно ослабло, и я забрался в углубление под корнями упавшего мощного дерева. Сон пришел моментально. Странно спят волки: запахи, звуки, какое-то внутреннее зрение не выключались, продолжая тревожно сканировать все кругом. Хотя голова отдыхала. Пусто и спокойно. Человек пытался строить какие-то предложения, облеченные в слова мысли, но проще думать очертаниями, определениями, не замарачиваясь. К тому же внешность и какие-то черты характера Ала стерлись, сложно их собрать воедино. Он теперь воспринимается как зовущий запах. Что-то что непременно нужно найти и защитить. Волк воспринимает его, как некий объект, на который нельзя охотиться. Человек пытается привить к этому безликому объекту заботу и ласку, которые будут исходить от Ала, но это не суть важно сейчас. Глава 43. Погоня за добычей приносила восторг. Я несся легко и неизбежно нагонял косулю, что внезапно бросилась на утек, когда я перебегал поляну. Ее окрас и направление ветра могли бы спасти ей жизнь, но страх погнал ее безрассудно вперед. А на движение я среагировал моментально, тут же понял, что это делает ноги еда, и прямо на ходу из легкой рыси перешел в галоп. Удар всем телом сбоку, едва не повалил косулю, но все-таки на ногах удержалась. Рычание рвется из горла глухим и тяжелым звуком. Люди так не могут. Второй удар и укус, всем весом навалиться, прижимая к земле, не давая подняться. Жертва вскочила, но не смогла уже и шагу сделать - я тяжелее. Она кричит жалобно, прощаясь с миром. Я прикрываю глаза, принимая ее крики и позволяя существу отпустить душу. Все закончилось. Обглодав тело как можно быстрее, разворачиваюсь в другую сторону и бегу дальше. Скоро на запах крови стянутся те, с кем не особо хочется драться. Меня все еще тянет за собой запах, но я уже не знаю, почему он мне так важен. Человек все чаще спит, равнодушно оглядывает местность, которая не меняется уже столько времени. Волк спокоен. Здесь его мало что пугает. Пару раз натыкались на запах, следы того, кто может навредить, но личных встреч или необходимости делить с ним тропу не было. Волк внимателен к сигналам окружающей среды, но он не забывает прислушиваться и к человеку, выдавая реакцию на его эмоции. Иногда человек боится потеряться или ходить кругами. Волк точно знает направление, но все равно послушно обдирает когтями кроны деревьев, помечая путь. Иногда человека пугают какие-то мелкие хищники, что бросаются на нас, волк их убивает, хотя мог бы легко продолжать свой путь - они не могут причинить серьезного вреда. Мы их редко едим, но для спокойствия человека, убиваем. Иногда тоска и одиночество так сильны, что мы воем. Человек плачет от страха потерять, волк поет, в надежде найти отклик. Над этой мертвой и преданной забвению земле разносится вой, полный щемящей грусти и просьбы найтись, отозваться. Однажды запах, тонкой линией ведущий нас за собой, стал кровавым. Человек встрепенулся и задрожал в волнении и беспокойстве, волк горестно вздохнул и тихо заскулил, переживая. И еще ему не понравилось, что тяжелый запах крупного зверя примешался и пошел параллельно тому, за которым идем мы. Человек паникует и подгоняет. Волк осматривается и стремиться увеличить бдительность, а то и хочет вообще свернуть с пути и не продолжать поиски. Прийти к единому мнению удалось далеко не сразу. Идем по следу, но идем медленно и как можно осторожней. Истошный крик полный страха заставляет злость заклекотать в нас. Рычание становится отчетливо слышным, в воздух выбрасывается тяжелый запах разгневанного волка, верхняя губа приподнимается, обнажая клыки. Тварь очень странная, не похожа на животное вообще! Источает злобу и жажду крови. Что-то вроде чешуйчатого кабана. Желание защитить накрыло с головой, потому что и волк, и человек едины в этом стремлении. Прежде чем удалось хоть что-то обдумать и оценить обстановку, тело метнулось и налетело со всего маху на монстра. Клыки оцарапали чешую, но не смогли пробиться к яремной вене. Тварь взвыла и мотнула головой, легко сбрасывая. От тяжелого удара о землю в голове зашумело. Но на ноги вскочил легко, зарычал громко и ощерился, стараясь стать больше и напугать. Монстр развернулся всем корпусом ко мне и пустился вперед, выставив клыки...хотя какие клыки! Скорее бивни. Острые и беспощадные. Отскочить получилось, но и мне его зацепить не удалось. Пока кружил вокруг него, ожидая момента для удара, мой противник понесся в новую атаку. На этот раз удар попал в цель. Я взвизгнул от боли в пропоротом боку, но серия яростных укусов прямо в морду заставила того откинуть меня, не поднимая на бивни, не насаживая на них. Хрипло дыша и продолжая рычать, мне удалось подойти к тому, чей запах так долго влек за собой и оттереть себе за спину. Бок горит огнем. Дышать все тяжелее. Из пасти пошла кровь. Но и эта тварь ранена и трясет башкой. Я убью ее. Должен. Здесь так сильно пахнет страхом того, кто за моей спиной. Этот запах сводит с ума волка, вынуждая его яростнее сверкать глазами, громче и злее рычать. Этот запах прямой приказ защитить любой ценой. Человек трясется, боится того кто напротив и за того кто позади. И это тоже подстегивает из обороны перейти в атаку. Когти мало помогают. Мощные лапы ощутимо толкают и помогают придавливать, но не могут пропороть когтями брюхо этого адского животного. В конце концов, у кабана вытек глаз, раздроблена челюсть и глубокие раны красуются по всей шее. Он отступает, злобно ворча. У меня перебита лапа, что-то проткнуто внутри, кровью окрасились камни, что служили площадкой для боя. Существо позади меня очень несуразное. Оно выше, но такое тощее. Никакой силы или мощи в нем не чувствуется. Оно в панике и ужасе. Я его не боюсь. Не понимаю зачем защищал, зачем так долго искал, но облегчение накатывает теплой волной - жив, ранен, но жив. Отбил, защитил. Я доволен. О причинах заочной привязанности думать нет необходимости. Он с недоверием смотрит, но не может уйти - я Ему помог, и я ранен. Наконец, неуверенно зовет. Издает зовущий звук и тянет руку, чтобы коснуться. Но я рычу, не понимая, что могут сделать эти пальцы. Тут же рука отдернулась, голос стал еще более испуганным, просящим. На просьбу я откликнулся, подошел ближе сам. Обнюхал, убеждаясь что это носитель того самого запаха. Внимательно вгляделся, запоминая. Острой болью отозвалось где-то в грудине, когда заметил, что на бедре у Него глубокая рваная рана. Заскулил тихо, тыкаясь рядом с ней носом. Меня погладили по голове, а я принялся облизывать рану. Вскоре пальцы согнулись и начали уже почесывать. Это приятно. Очень необычно, мурашки по телу. Даже хвост от восторга дернулся. Вылизав раненное бедро, поднял морду, разглядывая лицо напротив. Что-то смутно знакомое заставило человека всколыхнуться, но он тут же потерял интерес. Волк просто запоминал, вглядывался в зеленые глаза, черты, втягивал запах, прислушивался к биению сердца. Это создание не вызывает никаких эмоций, кроме запрета охотиться на него и облегчения, что нашел. Он нисколько на меня не похож. Но почему-то инстинкты распознают Его как своего и требуют объединиться в стаю. У меня нет причин игнорировать этот зов. Пальцы зарываются в шерсть, треплют за ушами, гладят. При этом Он постоянно что-то говорит, интонаций страха нет, зато много доброты. Видимо Он как-то обращается ко мне. Я трясу большой головой и тыкаюсь влажным носом в Его руки. Он смеется и снова и снова повторяет "Фаркас". Человек распознает звуки и слова, но не хочет складывать их в осмысленные предложения. Волк распознает интонации, но глубже вникать не хочет. Полный разлад и в целом выходит, что вообще ни хрена не понимаешь. В последнее время я ощущаю себя волком, зверем. Человеческое слишком изнежено, слишком слабо, чтобы противостоять инстинктам. Меня зовут за собой, поглаживая, не больно дергая, ведут. Фаркас, Фаркас... Ладно, значит это действительно обращение ко мне. Глава 44. Здесь рядом вода. Странное сооружение из дерева, похоже на клетку, но Ему видимо тут комфортно. Опасности нет. Пахнет вкусно. Раны заставляют найти уютный уголок, с хорошим обзором и чтобы за спиной была глухая стена. Я укладываюсь и тут же проваливаюсь в забытье. Проснулся от боли. Рыкнул, пытаясь вскочить и ударить, но тихий голос и успокаивающие поглаживания вынудили подчиниться и позволить промыть рану на боку, замотать туго лапу. Он почему-то очень радуется мне. Впрочем, тут скорее дело в том, что Ему одиноко. Я тоже выл, лишь бы кто-то откликнулся. Теперь когда нашел того, кто определяется как свой, стало легче и спокойнее. Все шепчет ласково на ухо "Фаркас, Фаркас"... А я тыкаюсь носом Ему в лицо и трусь головой о Его плечо. Мои попытки выйти, Он решительно пресек. Я поскулил, облизываясь, пытаясь объяснить, что хочу есть. А от Него все-таки пахнет кровью. Не хотелось бы Его есть, или как-то ему навредить, но голод не тетка. Кажется, понял, потому что поковылял в противоположную сторону жилища - Его рана на бедре перевязана, но продолжает кровить. Я чую Его боль. Мясо очень странное. Оно не мягкое и не твердое. Пахнет жиром. Но есть можно, правда, его мало. Позже, когда я валялся на улице и лениво слушал носом вести ветра, Он собрал в кучу поленья и начал творить невообразимое! Итогом всего стало горячее и игривое, яркое и причиняющее жуткую боль. Он пытался окрикнуть, когда я полез исследовать, что это за чудо такое, но я все равно поранился. Он смеется и прижимается губами к моему ноющему носу. Ожог. Теперь я знаю это понятие. А вот эта штука неживая и не причинит боли, если не лезть самому. Зато щедро делится теплом и позволяет делать мясо таким своеобразным. Он ест только мясо побывавшее на "цветке". Это чудо похоже на танцующий цветок, постоянно меняющий очертания. Вот такие уроки. Прежде чем уснуть, я обхожу жилье кругом, ловлю все запахи, что приносит ветер, вслушиваюсь в каждый шорох и вглядываюсь в даль. Поводов для тревоги нет. Внутри Он уже устроился на шкурах, свернулся клубком, прикрывая рукой раненное бедро. - Фаркас... - Он похлопал рядом с собой, призывая ложиться. Я согласно подошел, устроился около, стараясь не задеть тело рядом. Оно выглядит очень уж хрупким. Но Ему это не понравилось, и решительная рука обнимает, прижимая к себе теснее. Я ворчу, но открыто не протестую. В конце концов, так действительно удобнее: я буду знать где Он и смогу быстрее отвадить опасность, если что. Проснувшись, мы полечили друг друга: Он перевязал наши раны, я облизал Его бедро и успокоил свою разнывшуюся лапу. На этот раз Он кормил меня кровавым мясом, отдавая его рукой. Я все боялся, что хапну ненароком и руку, но все обошлось. В конце благодарно облизал руку, лицо. Меня потрепали по голове и потерлись носом о мой нос. Это было странно... Затем Он пошел в лес и на мои попытки удержать только отмахивался и даже один раз прикрикнул. Я зарычал в ответ, пригибаясь к земле, будто готовясь к прыжку. Как ни странно Его вообще не впечатлило, Он грозно нахмурился и резко бросил "Фаркас!", это моментально охладило мой пыл. Он похлопал по своему здоровому бедру и несколько раз повторил что-то приказным тоном. Пришлось Его отпустить и топать рядом. Пока мы обходили лес, я привык к этому жесту. Когда он заканчивал что-то там собирать, то вставал и хлопал себя по ноге и раздавалось "рядом". Значит, пора идти дальше. Он внимательно следил за тем, как я принюхиваюсь, прислушиваюсь, и шел следом только если я вопросительно оглядывался. Вроде бы Он ставит себя как вожак, и вроде напрямую зависим от меня. Я сильнее и могу нас защитить. Но Его резкие окрики режут ухо и заставляют себя чувствовать провинившимся волчонком. А еще Он шумный и пахнет сильно. Слишком приятно и зовуще. Под Его ногами трещат сучья, Он тяжело перелезает через препятствия, пыхтит, и стоит Ему потерять меня из виду, как тут же начинает громко окликать. Приходится подставлять плечи и спину, чтобы он двигался быстрее, постоянно прислушиваться и принюхиваться, чтобы не пропустить опасности, привлеченной Его запахом и шумом. Нужно все время быть начеку и часто успокаивающе тыкаться носом в Него, чтобы не пугался. Когда мы вернулись, я вздохнул облегченно. Как Он вообще выживал-то тут! Такой беспомощный и уязвимый! Он все порывался пойти за мной, когда я решил, что неплохо бы принести еду. С одной стороны, стая охотится вместе, с другой - ну какой из Него охотник? Пришлось очень долго успокаивать Его и уговаривать остаться дома. В конце концов, Он подчинился. Поведение у Него вообще странное, Он умеет непреклонно приказывать, резко осаживать криком, доминирует одним словом, но потом чешет за ухом, трется носом, ластится как самка и умильно заглядывает в глаза. У меня не было опыта тащить еду еще кому-то. Быстро поел сам и снова в путь. Но теперь приходится ловить добычу с расчетом накормить еще один рот. Он ест мало, но все же... Выслеживать приходится дольше, чтобы найти кого покрупнее. Гнать и убивать быстрее, чтобы скорее вернуться. Приносить мясо теперь моя обязанность. После конфликтов, выяснения отношений, повлекших за собой синяки на Нем и трепку за уши у меня, на охоту я хожу один. Собирать всякую ерунду по лесу, мы ходим вдвоем. Озеро недалеко, и если я улягусь на пригорке, то отлично вижу, как он набирает воду и весь Его путь до дома. Я быстро привык греться у "танцующего цветка", засыпать, чувствуя дыхание у своей шеи, отогревать Его замерзшие конечности под меховым одеялом. Он любит зарываться пальцами в мою шерсть. Много говорит. Нет, вернее даже, постоянно трещит не затыкаясь. Но я привык, и в целом мне не мешает Его шум, чужаков я все равно распознаю. Да и по голосу легче определить настроение. Мимика, жесты и запах в целом одни и те же. К тому же сбивают с толку, потому что они больше присущи...самке. Хотя кажется, что Он не может понести от меня и принести здоровое потомство. Его тяжело вести, потому что мы не можем передвигаться плечом к плечу, приходится идти впереди и постоянно ждать Его. Он совсем не чувствует запахов и туговат на ухо. Поэтому мои метки для Него ничего не значат, Он не слышит, когда я зову Его воем или что-нибудь рассказываю. Он часто пугается и паникует, теряя меня из виду. Когда меня далеко заносит на охоте, и я тащу мясо целую вечность, Он становится грустным и пахнет остро, еще Его нос становится мокрым и холодным, хотя, как правило, он сухой и теплый. Правда, Его легко утешить. Он подолгу спит. И приходится лежать рядом, потому что Он не отпускает и начнет жалобно хныкать, если я уйду. Иногда Он воет, сидя у "горячего цветка". Только очень странно...мягче и нежнее, чем я. Зато Он ласковый и любит играть. Вообще, Он похож на полуторагодовалую самку. Легко подчиняется, часто пугается, но если капризничает, то может резко накричать или больно отодрать за уши. Болезненный и мало ест. Сколько бы не тащил мяса разного, Он все жует свою траву и отщипывает крохотные кусочки от туши. С другой стороны, я ощущаю, что скоро начнется гон, и если у него будет-таки течка, то запасы, которые он делает пригодятся щенкам. Странная мы стая... Он плавает смешно. Губы сами вытягиваются в улыбку, глядя как Он барахтается в воде. Не люблю воду. Потом ходишь как облезлый десятилетка пока просохнешь. Но Он любит тащить меня в воду и залезать на спину. Я жмурюсь, вытягиваю лапы и выгибаюсь. Тихо сегодня. К воде часто забредает живность разная, порой очень агрессивная, но пока никто особо не беспокоил. Либо запах "цветка", либо мои рыки и клыки отваживают от этих мест. Страшных чудовищ мы больше не встречали с момента нашего знакомства. Но меня беспокоит странное нечто, что уже очень давно стоит на той стороне озера. Мой компаньон видимо его совсем не замечает, потому что не выражает беспокойства, но я наблюдаю за этой неведомой херью уже продолжительное время. Оно ничем не пахнет, не двигается. Но оно определенно не дерево, не куст... Столько времени ЭТОГО там не было, а сейчас оно там. Меня беспокоит смутное ощущение, что его интересует Он. Это мне не нравится...Ох, как не нравится. А тому хоть бы хны! Плещется, смеется, повизгивает временами. Пора домой. Выманить из воды Его можно игрой, и я припадаю на передние лапы, прижимаясь к земле, тявкаю и резко подпрыгиваю. Затем начинаю пружинисто скакать из стороны в сторону, время от времени тявкая. Ненавижу лаять, но это самый верный способ привлечь Его внимание, не насторожив. Он ожидаемо среагировал. Вылез из воды, завернулся в тряпки, без которых мерзнет, и поднял палку. - Ищи! Палка улетела довольно далеко, но нашлась быстро. Я взял ее в пасть и уставился на противоположный берег. Существо продолжало там стоять. Я непроизвольно глухо зарычал, но в стороне раздалось "Фаркас, неси!", и я припустил обратно с палкой. Он забрал палку и, откинув ее, вытянул ко мне руки, я прыгнул, наваливаясь на Него, но не сильно, чтобы нам не упасть. А то было однажды такое: вроде пригласил запрыгнуть сам, но мы упали, и Он долго хмурился от боли. Я научился даже кусать Его не больно за руки и плечи, хотя по первой Он часто драл меня за уши или больно дергал за шерсть, после того как на месте моих "игривых" укусов расцветали синяки. Хотя по мне так я очень аккуратен всегда... Ну вот такой Он изнеженный! Сейчас я облизываю Его лицо и принюхиваюсь неосознанно. Я не могу точно сказать самка ли передо мной, поэтому стараюсь унюхать какие-то признаки предтечки, но пока ничего такого нет. Внешние различия должны были бы раз и навсегда вычеркнуть Его из списка годных к спариванию особей, но что-то во мне с каждым днем и каждым Его прикосновением громче орет, что Он моя пара. Игнорировать сигнал невозможно, и я просто жду начала течки. Глава 45. Засыпает Он беспокойно. Обычно ложится, тычется носом куда-то мне в плечо, зарывается пальцами в шерсть и спит. Но сегодня часто резко дергается, даже вскрикивал. Я шумно обнюхиваю Его, фырчу на ухо, облизываю плечи, заглядываю в глаза. Он успокаивается, снова засыпает и снова чем-то мучается. А потом... Эта тварь ничем не пахнет, она бесшумно двигается, и я проснулся только от вскрика рядом, и оказался нос к носу с чужаком. Длинные волосы то ли развевал ветер, то ли еще какая чертовщина, но они шевелились и хлестали хозяйку по лицу, касаясь и моей морды. Огромные провалы глаз и раскрытый рот. Она протягивает руки ко мне и начинает выть, громкий неприятный вой. Слезный плач полный скорби. Я рычу, подминая под себя Его, пытаясь укрыть от этого адского зовущего в Никуда пения. Острые кривые когти, как у хищной птицы, тянутся к нам, но я отбиваю лапой и начинаю беспорядочно наскакивать на нее, пытаясь либо прокусить горло, либо прогнать. Она внезапно прекращает плакать и стенать, протягивает руки в умоляющем жесте и разлетается, рассыпаясь пеплом. Убедившись, что опасность миновала, я утешаю Его, трясущегося и напуганного. Он подставляет лицо, шею под мои облизывания, зарывается мне в шерсть, прячет лицо на моей груди и вскоре успокаивается. Остаток ночи прошел спокойно. Зато потом внезапно, будто на запах падали сбежались, каждый день начались набеги мелких голых животных, похожих на меня. Я брезгую их есть, поэтому просто убиваю и оттаскиваю подальше, где потом Он их попросту скармливает "цветку". Они мельче меня раза в три, но вечно шатаются большими группами, поэтому приходится потрудиться, чтобы прогнать. К тому же теперь на охоту далеко не уйдешь. А в ближнем лесу только мелкие грызуны, которых приходится выманивать из нор или подстерегать. Если появятся щенки, будет сложно...Нужно думать о месте нового логова. Он кажется не чувствует ничего, я не ощущаю беспокойства о потомстве с Его стороны. На поиски нового жилья Он не намерен идти, судя по всему. Его характер не меняется, как и запах. Это сбивает меня с толку, потому что моя агрессия растет с каждым днем. И я ощущаю острую потребность найти безопасное место, где можно было бы воспитывать выводок. На мой изменившийся запах Он не реагирует, все также доверчиво заигрывая и оставаясь привязанным к этому месту. Я не могу уйти без Него, хотя однажды всю ночь не мог уснуть, потому что ветер доносил далекий, но явно ощутимый запах течной самки. На мой вой она отозвалась, но я не пошел ее искать...Что-то крепче зова из глуши меня держит тут, рядом с Ним. Спустя какое-то время, когда мое беспокойство не позволяло спать рядом с Ним, и я укладывал Его спать и уходил наружу, однажды на опушке леса, появилась стая. Они были другие, но пахли как я. И больше походили на меня, чем Он. Вожак вскинул морду и завыл, подзывая. Я ответил глухим ворчанием, но зов повторился. Я поднялся, оглянулся убедиться, что все в порядке в жилище и двинул к опушке. Мы обнюхались. Стая была большой и сильной. Особи все сплошь крупные и половозрелые. Альфа-самка внезапно куснула меня за плечо, заигрывая, и ткнулась носом. От нее пахнет. Безумно сладко...влекуще...Она здорова, и щенята будут крепкими. Она вновь повторяет свой маневр, остальные толкают меня плечами, подталкивая к лесу. Я мотаю головой, делая шаг назад. Вожак рычит, уши торчком. У всех остальных, кроме альфа-самки, тут же опускаются уши и хвосты поджимаются между задних лап. Я гордо вскидываю голову, расставляя лапы и вытягивая хвост. Мое рычание и уже ярко выраженную агрессию вожака прерывает громкий оклик со стороны моего дома. - Фаркас! Фаркас, ко мне! Я глухо рычу, пригибаюсь к земле, прыгаю, отгоняя чужую стаю. Они все же отступили. Вожак напоследок еще раз меня обнюхал и погнал своих дальше. А я вернулся к своей то ли самке, то ли к кому вообще не ясно... И выл еще долго, плача и прося помощи у серого равнодушного неба. Он зарывается лицом в мой загривок, торопливо гладит, невпопад облизывает и трется, смешно отфыркивается, и снова губами ловит мою шерсть, тычется мокрым и холодным, соленым носом. Я узнал еще одно понятие: "Не бросай". Глава 46. Потом мне приснился странный сон. Будто глаза обмотаны колючей проволокой. Я не вижу ничего...Только чувствую, как глазные яблоки лопнули и потекла жидкость. Все, что мы видим ложь. Все не то, чем является. Dead people don't cry. Мы внезапно проснулись одновременно и уставились друг на друга. Все не то, чем является... Я провожу языком по Его такой острой скуле. Он тянет руки, ладони прикасаются иначе чем всегда. Я рычу и опрокидываю Его на меха, кусаю за руку, вынуждая лечь подо мной. Он все тянется руками, обнимая, притягивая, и обнажает шею, подставляясь под облизывания. Я могу перекусить Его горло одним махом, а могу приласкать. Я шумно дышу и временами рычу, Он протяжно подвывает, издает странные звуки, похожие на скулеж. Его запах оглушает, бьет в нос и по мозгам, отбивая напрочь все другие устремления и помыслы. Это не течка, но что-то похожее...Терпкое, наверное, даже больше напоминающее мой собственный запах, нечто обволакивает и вынуждает довольно урчать, покусывая, облизывая, тычками переворачивать и особенно тщательно вылизывать, где пахнет острее всего. Он выгибается, затем становится на четвереньки. При прикосновениях внизу спины и к внутренней стороне бедер Он расставляет ноги шире и выгибается сильнее. Не совсем понятно...Это приглашение? Или меня оттаскают за уши как нашкодившего полугодовалого волчонка, если сейчас полезу? Я наваливаюсь на его плечи, вынуждая пригнуть голову и улечься грудью на шкуры, отклячив всю заднюю часть туловища. Ласково урчу и трусь носом, ероша Его волосы дыханием. От укусов Он томно вздыхает и нетерпеливо ерзает. Правда при самом главном действии, начинает мелко дрожать и то ли боятся, хотя поздняк метаться, потому что я как бы уже внутри, то ли испытывать дискомфорт, опять же от того что я уже внутри. Когда происходит сцепка, она протекает как-то странно. Я чувствую, что меня обхватили полностью, но в Нем все сокращается, продолжая сжиматься, но сжиматься целиком! То есть склещивания не возникло в принципе, но что-то похожее происходит...Вобщем, хрен мне, а не потомство! Но "крыть" Его все равно приятно. Он ласковый и согласен повторять с периодичностью не раз в пару дней, а раз в пару часов. Когда внезапно вокруг дома набежала толпа непонятных существ, в пугающих развевающихся одеждах, я валялся сытый и довольный, прислушиваясь к мерному дыханию под боком и вылизывая ушки партнера. Он умирает, умирает глядя на меня огромными зелеными глазами,с перечеркнутым кровью из перерезанного горла лицом. А я рычу, давясь кровью из пробитых легких. И засыпая навсегда, вспоминаю: Ал. Я искал, нашел,по новой полюбил, привязался, чтобы снова потерять. Все не то,чем является. Не страшно умирать...Кем бы я не стал, я смогу его найти. И я киваю ему. Все будет хорошо, я тебя все равно найду, даже если забудем друг друга, все равно полюбим, окружим нежностью и разделим мгновения на двоих. Я люблю тебя.