Ричард Поттер быстро добрался до дома. Вечер в Годриковой впадине выдался хмурым и дождливым. Тучи заполонили небосвод, и эта погода даже как-то гармонировала с местностью, создавая чарующий антураж. Каждый житель Годриковой впадины был волшебником, некоторые семьи жили тут веками, были так же весьма выдающиеся личности вроде Батильды Бэгшот, автора учебника по истории магии, по которому учились все студенты Хогвартса.
Ричард оказался на крыльце, благо он давно и в совершенстве освоил трансгрессию и умел ее применять как надо. Оглядевшись по сторонам и убедившись в том, что кругом ни души, да и видимость паршивая из-за густого тумана, юноша кивнул сам себе и направил волшебную палочку на дверную ручку. Короткий пароль и толика магии вместо дверного ключа — давняя норма для волшебников, да и надежнее это. После нескольких лет террора Того-чье-имя-нельзя-называть, привычка защищать свой дом и семью стала условной и до сих пор не выветрилась из людских умов. Минуло шестнадцать лет с тех пор, как все эти ужасы прекратились, но Лили Поттер словно все еще обитала в том времени.
Разумеется, Ричард очень любил мать и ценил ее. Она потеряла мужа, Джеймса убили у нее на глазах, но она не сдалась, не поддалась своему горю. Лили посвятила себя сыну и его защите, и пусть порой ее чрезмерная опека сильно докучала, Поттер понимал, почему все так. На молодость его матери выпала война, подобное оставляет сильный отпечаток на личности человека. По крайней мере, именно так говорил Герман, объясняя поведение Лили, и Ричард склонен был в это верить.
Переступив порог, юноша замер. Стойкое ощущение того, что что-то не так, стало едва ли не осязаемым, и это сильно напрягало. Он вновь вспомнил о том, что чувствовал в родном доме какую-то недосказанность. Лили очень часто отводила взгляд изумрудно-зеленых глаз и словно утаивала что-то, но юноша старался не лезть к ней в душу. Ведь все сводилось к той самой ночи, когда не стало Джеймса, когда Лили овдовела, а Ричард остался наполовину сиротой.
— Мама, я дома.
Сняв мантию и повесив ее на вешалку, Ричард избавился от мокрых ботинок. Его домашние тапочки стояли ровно там, где и обычно. Лили всегда обеспечивала в доме полный порядок, а Ричард порой умудрялся этот порядок разрушать на корню. Но не в первый же день каникул, это даже для него было слишком большой наглостью.
— Здравствуй, милый.
Лили тут же вышла его встречать из гостиной. Ричард уловил знакомый аромат, шлейфом тянувшийся за матерью, благо отличный нюх его никогда не подводил.
— О, ты приготовила лазанью? — улыбнулся он.
— Все для моего мальчика.
Женщина улыбнулась и обняла сына, чмокнув его в щечку, а Ричард поспешил отстраниться и посмотреть на мать. Лили всегда была красивой омегой с рыжими локонами, прелестным круглым лицом и большими глазами. Она выглядела моложе своих лет и была весьма хороша, но ее главным достоинством была не внешность, а иные качества, незаметные на первый взгляд.
— Ты чудо, — улыбнулся Ричард. — Хотя я успел немного известись за минувшие дни, все думая о том, что же такое важное ты хотела мне сказать. А ведь ты знаешь, что у меня плохо с терпением.
Лили лишь кивнула.
— О да, я это знаю. Ты так похож на отца…
Она немного потерянно замерла на месте, а Поттер снова ощутил недосказанность. Уже в который раз Лили недоговаривала, и юноша снова скинул это на то, что ей все так же тяжело думать о погибшем муже. Да это вполне нормально, не стоит удивляться. Но сейчас все было несколько иначе, Ричард ощущал это, не имея возможности в полной мере осознать, и это его раздражало.
— Ну, так о чем речь? Опять что-то про наследство?
Лили сглотнула. Теперь она не улыбалась, и такая смена характера заставила Ричарда убедиться в том, что что-то и правда не так.
— Нет, Риччи. Это касается не наследства.
Юноша напряженно кивнул.
— Ладно. Я жду подробностей. Думаю, это все можно обсудить за лазаньей, я так голоден.
Женщина явно через силу улыбнулась.
— Да, конечно.
Она положила руку на плечо сына, и тот улыбнулся. Конечно, они не были так близки, как бывают близки между собой родитель и его ребенок альфа, но Лили на самом деле вложила в сына душу. Она многому его научила, даже всему тому, что должен был донести до юноши-альфы отец.
Уже на подходе к гостиной Ричард уловил стойкий запах альфы. Он едва не оскалился, поддавшись природным инстинктам, но после просто замер, поняв, что этот запах ему знаком.
— Какого черта?
Ричард обернулся к матери, а та отвела взгляд.
— Я все тебе объясню, сынок. Не делай поспешных выводов.
Но запах все так же раздражал нюх, давая понять, что совсем рядом находится альфа, которого Поттер совершенно точно не хотел видеть в своем доме. Юноша отстранился от матери и тут же пересек порог гостиной. Глаза быстро нашли фигуру в черной мантии.
— Профессор Снейп? — максимально ровным тоном спросил Ричард. — Вы здесь что делаете?
Это в самом деле был Северус Снейп, преподаватель Защиты от темных искусств в Хогвартсе. Ричард никогда не любил этого человека и стойко ощущал полную взаимность, так что ни о какой хотя бы симпатии не шло и речи. Снейп был деканом Слизерина, факультета, с которым Ричард просто по определению был не в ладах. Сложно даже припомнить, сколько раз этот преподаватель штрафовал Поттера и оставлял после занятий, хотя и стоит признать, что все было честно, Ричард был тем еще хулиганом. А Северус, который был знаком с его отцом и явно не любил его куда сильнее, всегда отмечал, что Ричард такой же «наглый, дерзкий, хамоватый и невоспитанный», как и Джеймс. Поттера это сравнение нисколько не огорчало, скорее даже радовало.
— И вам доброго вечера, мистер Поттер, — с привычным холодом в голосе отозвался мужчина.
Он стоял у окна полубоком, по обыкновению весьма удачно делая вид, будто вокруг вовсе никого нет. Ричарда всегда бесило подобное поведение этого человека.
— Так что вы здесь делаете?
— Милый, присядь.
Нежный голос Лили прозвучал на удивление твердо, и это заставило Ричарда обернуться к ней. Нет, Снейп пришел явно не как преподаватель, тут что-то иное, что-то… личное. Хотя что такого личного может объединять Снейпа с семьей Поттеров?
— Полагаю, я должен услышать что-то, что мне совершенно не понравится, это так?
Само наличие Снейпа уже не предвещало ничего хорошо, юноша прекрасно это понимал.
— Присядь.
Лили настаивала на этом, а Ричард подумал о том, что мать права. Возможно, услышанное ему очень не понравится.
— Ладно, — он буквально плюхнулся на один из стульев и положил ладони на столешницу. Подумать только, праздничный стол в гостиной накрыт на троих, Лили в самом деле приготовила все то, что любит Ричард. Юноша не понимал, к чему это все ведет. — Все, я сел, — сказал он, показывая, что терпения ему и правда не достает. — И я готов послушать, так что рассказывай, что здесь происходит и к чему этот банкет, — Поттер посмотрел на Снейпа, — и что здесь делает мой преподаватель.
Женщина кивнула и присела рядом с ним, а Снейп тем временем снова уставился в окно. Ричард и прежде никогда не понимал этого человека, а сейчас так и вовсе начал подозревать, что вся эта отстраненность не более, чем просто попытка скрыть что-то.
— Выслушай меня, милый, — сказала Лили. — Ты уже взрослый, совершеннолетний и вступивший в наследство. Я безумно тебя люблю, ты это знаешь, и я желаю тебе счастья.
Ричард посмотрел на мать.
— Почему-то мне кажется, что за этими чудесными словами последует какое-то «но».
— Но ваша мать слишком долго вас опекала и оберегала от всего на свете, считая, что иначе вы пропадете, — отчеканил вдруг Снейп. — И теперь вам, мистер Поттер, пора повзрослеть и учиться полной самостоятельности и принять ответственность на себя.
Ричард зыркнул в сторону профессора недобрым взглядом.
— Быть может, вы не будете вмешиваться в чужой разговор, профессор Снейп? Это не очень-то и красиво.
Снейп сузил глаза. Было видно, что ему есть, что сказать, но вот Лили выразительно посмотрела на него, и мужчина снова уставился в окно. Это было слишком странно.
— Мама, какого черта здесь происходит?
Лили выдохнула.
— Видишь ли, Риччи, мы с Северусом давно знакомы, дружили, когда учились в Хогвартсе.
Поттер нахмурился.
— Так он вдруг вспомнил о том, что вы когда-то дружили, и решил по-дружески зайти на чай, а заодно и меня поучить жизни, словно я им не сыт по горло в школе?
Снейп хмыкнул, но промолчал, а Лили взяла сына за руку.
— Я всегда любила твоего отца, Риччи. И я люблю тебя, мой мальчик, и никогда не дам тебя в обиду. Но сейчас, когда ты уже взрослый и состоявшийся…
Она замолкла. Поттер понимал, что матери тяжело что-то сказать, это было так очевидно, но он должен был услышать правду.
— Что?
Наконец, Лили посмотрела ему в глаза. Порой она говорила о том, что видит в сыне покойного мужа, уж очень Ричард был похож на Джеймса как внешне, так и характером. Интересно, видела ли она Джеймса, смотря в карие глаза собственного сына сейчас?
— Мы с Северусом решили пожениться, — выдала Лили. — Я не хочу, чтобы ты воспринимал это, как предательство, и очень надеюсь на то, что ты правильно меня поймешь.
Ричарду показалось, что весь его мир в одночасье рухнул. Отчего-то он даже мысли не допускал, что его мать, вдовствующая уже шестнадцать лет, вообще могла смотреть на других мужчин после смерти мужа. Что ж, оказывается, что могла.
— Прости, что? — Ричард покосился на профессора Снейпа. Этот вечно хмурый, саркастичный и высокомерный захламленный человек в черных одеяниях станет мужем его матери? Да что за чушь такая? — Это шутка, да? Я надеюсь, что шутка и у вас обоих просто неважное чувство юмора.
Парень засмеялся, словно в самом деле надеясь на то, что Лили тоже посмеется и скажет, что это была глупая шутка, не более того. Но и она, и Снейп остались невозмутимы. Ричард перестал смеяться. Он был слишком шокирован, чтобы сказать хоть что-то, так что Лили нерешительно продолжила:
— Ты ведь уже взрослый, милый. Ты вырос истинным Поттером, и я очень тобой горжусь. Но с тех пор, как ты начал учиться в Хогвартсе, я не жила, а просто существовала, дожидаясь твоих каникул. Мне было очень сложно. И очень одиноко.
Ричард замотал головой.
— Неужели не нашлось больше никого другого в Британии. Да вообще в мире. Любой чертов маггл был бы лучше, чем… — он поднял взгляд на Снейпа, который в тот миг тоже обернулся. Родниться с ним? Да это же хуже смерти. Почему именно он, мама?
Лили сжала его руку.
— Это сложно объяснить, милый. Но ты однажды поймешь меня, когда сам полюбишь, я знаю.
Ричард перевел взгляд с профессора на нее. Он вновь поймал себя на мысли, что она и правда очень молода и красива. И очень одинока. Поттер не без труда избавился от ее опеки, сказав однажды, что он не омежка, ему не нужно такое внимание. Он сильный, он сам со всем справится. И парень был рад, когда поступил в Хогвартс. Он стал самостоятельным, стал именно тем, кем хотел быть. И ведь Лили всегда это понимала. После Хогвартса Ричард будет учиться на аврора, потом работать по специальности, потом найдет подходящую омегу, женится и заведет себе семью. Но и это будет не скоро, а Лили молода и красива сейчас.
— Этого я точно не пойму, — Ричард вырвал ладонь из хватки матери. Лили растерянно уставилась на него, но юноша ни на миг не пожалел свою мать. — Я всегда так восхищался тобой и твоей верностью памяти отца, а теперь ты сообщаешь мне, что выходишь замуж за человека, который ненавидел моего отца и ненавидит меня за то, что я похож на него. И ты на самом деле думаешь, что я это пойму?
На сей раз Снейп сорвался с места и стремительно подошел к столу. Ричард первым делом испугался, вспомнив о том, как этот человек пугал его еще на первом курсе, потому как черная мантия делала его похожим на огромную жуткую летучую мышь.
— Проявите уважение к своей матери, мистер Поттер, — сказал он. — Она всю жизнь вам посвятила и стольким пожертвовала ради вашего блага, и вы должны быть ей благодарны.
Он был прав, но Ричард не хотел ничего понимать.
— Я сейчас не в школе и в ваших наставлениях не нуждаюсь, профессор. Мы с матерью сами разберемся, а вы мне никто.
— Риччи…
Поттер понимал, что его слова причиняют маме боль, но все равно решительно не хотел мириться с такой данностью.
— А ты еще сказала, что это не предательство. Это даже намного хуже. Поверить не могу, что ты могла так поступить.
Ричард снова перевел взгляд на Снейпа. Мужчина на него, очевидно, злился так же сильно, как и он сам. Было ли тому виной обычное соперничество двух альф или же тут приплелось что-то еще, юноша упорно не понимал. И не хотел понимать, ярость слишком сильно его охватила.
— Много ты понимаешь.
— Уж побольше вашего, профессор, — Ричард даже не заметил, что преподаватель перешел на «ты», чего он в принципе никогда еще не делал. — Что вам нужно от нашей семьи? Я никогда не поверю в то, что вы действуете бескорыстно.
Юноша вдруг понял, что это скорее он сам не прав. Он много лет знал Северуса Снейпа как одинокого и замкнутого человека, зацикленного на работе. Он определенно не из тех, кто будет жениться на женщине ради наживы, тем более, что всем состоянием Поттеров уже владел Ричард. Даже возникало ощущение, что и он, и Лили намеренно ждали, пока он не станет совершеннолетним, чтобы не травмировать его. Но это осознание лишь сильнее злило, потому как Ричард понимал, что ему не на что злиться, но все равно злился.
Когда юноша поднялся на ноги и вышел из-за стола, Лили растерянно вскочила.
— Куда ты, милый?
— Я найду, куда мне пойти, — огрызнулся Ричард. — Пойду к Рону, он как раз приглашал меня погостить. Уверен, там не будет никаких потенциальных отчимов, которых я на дух не перевариваю. Всем пока.
Поттер умчался из собственного дома стремительно, намеренно проигнорировав крик матери вслед. Он не хотел с ней говорить, не сейчас. Ему нужно время, чтобы осознать, что да как. Разумеется, идти к Рону он вовсе не собирался. Просто пройтись и проветриться, подумать обо всем. Это сейчас было самым важным.
***
Гарри потрясенно распахнул глаза и уставился в потолок. Он находился в своей комнате на кровати и отчаянно не понимал, как вообще тут оказался.
— Ой…
Память услужливо подкинула ему воспоминания минувших дней. Ему стало плохо, и Дадли отвез его домой, а потом он просто провалился во тьму. Кажется, ему снились какие-то обрывочные сны, смысла которых парень никак не мог понять. То на него смотрел какой-то низкорослый старик, то молодой мужчина, который отчего-то летал прямо на метле, словно ведьма из страшных сказок. А потом и вовсе наступил мрак.
«Это очень редкое явление. Я повстречал истинную пару. Как я мог это проморгать».
Гарри слышал в своей голове этот голос. Он не знал, кому этот голос принадлежит, понятия не имел о том, что это за явление такое, а также не знал, почему он вообще запомнил эти слова. То и дело все прерывалось прикосновениями Петуньи, от которых становилось так легко и спокойно. Гарри снова проваливался во тьму, которая окутывала его с головой и успокаивала, но потом выныривал и вновь слышал голос и видел невиданные образы.
— Истинная пара…
Парень и сам удивился тому, как хрипло прозвучал его собственный голос. Должно быть, он долго не подавал ни звука. Интересно, сколько времени прошло? Его странная болезнь отступила, раз он очнулся?
— Гарри, милый мой.
Петунья появилась совершенно неожиданно. Гарри посмотрел на нее и улыбнулся, чувствуя себя куда лучше просто потому, что она тут, с ним.
— Мамочка, что со мной было? Сколько я так пролежал?
Женщина присела рядом с ним и провела ладонью по его лбу, убирая лезущие в глаза черные волосы.
— Три дня, милый. Ты бредил, почти ничего не ел и редко просыпался. Как ты себя чувствуешь сейчас?
Это известие парня сильно удивило.
— Три дня… Какой ужас… — протянул он. — Сейчас все хорошо, хотя голова немного кружится. Но мне не верится, что я так долго пролежал. Что это вообще было?
Петунья отвела взгляд. Почувствовав ее тревогу, Гарри приблизился к ней, так что вновь обернувшаяся женщина с теплом улыбнулась и приобняла сына.
— Сокровище мое, — сказала она, прижав Гарри к себе. — Это очень редкая болезнь, от нее страдала твоя тетя. Но она совсем не опасная. Ее невозможно вылечить, но я покажу тебе, как можно избавиться от симптомов. Все будет хорошо, милый, не переживай.
Гарри хихикнул.
— Пока ты рядом, я вообще ни о чем не переживаю.
— И правильно.
Вырвавшись от объятий матери, Гарри распахнул глаза.
— А где Дадли? Я же обещал, что приду на состязания. Неужели я их пропустил?
Петунья покачала головой.
— Мальчишки, у вас сплошные глупости на уме, — заметила она. — Но ты не переживай, Дадли все понимает. Для него сейчас важнее чтобы ты поправился.
Гарри кивнул и снова уткнулся лбом в плечо Петуньи, а та ощутила от него невероятную теплую энергетику. Она понимала, что Гарри, скорее всего, такой же волшебник, как и Лили, но его силы отчего-то подавлены, равно как и сущность омеги. Но такие простые вещи, как энергетика, мало понятные для людей, которые не являются волшебниками, были более чем ощутимы. Петунья хорошо помнила о том, что ей рассказывала сестра, она давно научилась толковать энергетику. Гарри был словно маленькое солнышко, от которого веяло теплом, и в этом проявлялось его отношение к Петунье. Он любит ее и хочет, чтобы с ней все было хорошо. Он чувствует ее отношение к нему, а потому так расслаблен и спокоен.
Было и кое-что еще. Дадли рассказывал о том, как Пирс, соседский мальчишка, которого Петунья знала много лет, начал весьма развязно домогаться Гарри, когда тому стало плохо. Дадли ничего не понял, даже Пирс этого не понимал, но понимала сама Петунья. Надо об этом как-то поговорить с самим Гарри, да и Дадли как-то все объяснить. На омегу во время течки готов накинуться любой мужчина, и не важно, маг он или нет, так что каждая течка будет сопряжена с долей риска.
— Братишка, ты как?
Петунья даже удивилась тому, что сразу не услышала шаги старшего сына. Дадли тут же склонился над Гарри, и тот улыбнулся ему.
— Все хорошо, я в порядке. Прости, что пропустил состязание.
Старший лишь махнул рукой.
— Да ерунда. Жаль, конечно, что ты не видел, как я отправил в нокаут того здоровяка Стонэма, но ради тебя я в следующем сезоне снова это сделаю, так уж и быть.
Петунья посмотрела сперва на одного сына, потом на другого. Что ж, ей и правда надо с ними поговорить. Вернон в этом вопросе понимает намного меньше, чем она сама.
— Мальчики, есть очень важный разговор.
Дадли тут же замер, равно как и Гарри, ощущавший ее тревогу.
— Что такое, мам? — осторожно спросил старший из братьев, на всякий случай присев на край кровати.
Петунья перевела дух.
— Это касается Гарри и его… э-эм… — она не знала, как вообще можно назвать подобное явление. — Ну, его особенности.
Дадли нахмурился и уставился на Гарри.
— Мама узнала, что ты гей?
Женщина сперва даже не поняла, что он сказал, а сам Гарри густо покраснел.
— Погодите-ка… — Петунья распахнула глаза. — Милый, ты гей?
Наверное, этого стоило ожидать, при учете того, что Гарри омега, но женщину это известие все равно застало врасплох.
— Ой, ты не о той особенности?
Дадли понял, что ляпнул лишнего, но так и не смог придумать, как разруливать такую ситуацию. Впрочем, Петунья и не дала ему времени на размышления.
— Нет, я о болезни Гарри. Но мы это тоже обсудим. Потом.
Она постаралась улыбнуться Гарри, чтобы тот чего доброго не подумал, что такой аспект его жизни может изменить отношение к нему со стороны родителей. Разумеется, и Петунья, и Вернон все равно будут его любить и желать ему счастья.
— Прости, мамочка.
Гарри опустил взгляд, но Петунья вновь его обняла.
— Все хорошо, милый мой. Хотя я и удивлена тем, что вам удалось это от меня скрывать.
Дадли пожал плечами. Он явно расслабился, поняв, что все хорошо.
— Ну, мы же братья. Мы друг за друга всегда горой.
Женщина улыбнулась. Да, они всегда будут защищать и оберегать друг друга, настоящие братья, и это очень радовало Петунью. Так и должно быть всегда.
— Вы у меня большие молодцы. Но давайте все же поговорим о болезни и о том, что надо делать, когда вернутся ее симптомы.
Мальчики согласно закивали, а Петунья вспомнила о том, как она подбирала слова, которыми донесет до сыновей основную мысль. Надо сделать это так, чтобы не просочилась ненужная и попросту опасная для самих Гарри и Дадли информация.
***
— Чертов профессор Северус Снейп — мой чертов отчим. Как такое вообще могло произойти, черт возьми?
Ричард понимал, что уже и сам себе кажется жалким. Он добрался до ограды давно пустующего дома семейства Норфолк и устроился на старой и потрепанной скамье. Не самое лучшее место для того, чтобы поговорить с самим собой. Злость как-то разом поутихла, равно как и раздражение, и теперь Ричард всерьез обдумал все произошедшее и понял, что был слишком импульсивен. Он обвинил мать в предательстве, прекрасно понимая, что не было никакого предательства. Джеймса не стало еще в ту пору, когда самому Ричарду едва исполнился год. Он знал отца лишь по колдографиям, да и только. А Лили на самом деле вложила в него душу, и он был не самым благодарным сыном.
— Ладно, так и есть. Мама молодая, ей надо жить полной жизнью. Возможно даже, что она мне еще брата родит. Ну, или сестру. Родство по материнской линии ведь сильнее, чем по отцовской, хотя фамилии и будут разными. Но родство будет крепче. Ведь так?
Юноша уставился на потертую от времени голову горгульи из бронзы, что украшала резную ограду. Та ему, разумеется, не ответила, но Поттер и не ожидал отклика.
— Меня одно не устраивает, — продолжил он. — Почему именно Снейп? Почему не любой другой человек в мире, а именно чертов Снейп, которого я ненавижу даже сильнее, чем Малфоя? Хотя ладно, вздумай мама выходить замуж за Малфоя, это было бы куда хуже. И это даже не потому, что Малфой тоже омега.
Ричард потер руками виски, понимая, какую околесицу он несет. Надо успокоиться и вернуться домой, поговорить с мамой и сказать ей, что все хорошо. Да, она должна жить полной жизнью. Пусть выйдет замуж, даже если за Снейпа. Она давно его знает, возможно, что любит и в самом деле хочет быть с ним. А сам Ричард уже взрослый, ему надо строить собственную жизнь, строить свое будущее, думать о возможной семье. Он не имеет права балластом висеть на шее матери и портить ей жизнь.
Дождь все так же шел, но Поттер, создавший из волшебной палочки невидимый зонт, не промок нисколько. Хорошо, что Герман научил его такому полезному заклинанию. И к слову о нем. Наверное, стоило встретиться с лучшим другом и все обговорить с ним, тем более они и так собирались устроить встречу. Герман умный и мудрый, он бы дал много хороших советов. Но Ричард вновь уставился на голову бронзовой горгульи.
— Ты думаешь, что я паршивый сын? Так вот да, это так. Я привык к тому, что весь мир мамы вертится вокруг меня. Жаль, что у них с отцом не было больше детей, тогда бы я не вырос эгоистом. Но знаешь, что я тебе скажу, — парень поднялся на ноги, все так же держа поднятой волшебную палочку. — Я докажу, что я взрослый и самостоятельный человек. Я прямо сейчас вернусь в дом и скажу маме, что поддерживаю ее решение. Пусть она выходит замуж, даже если за эту проклятую летучую мышь, — Поттер усмехнулся. — Это не так уж и плохо. Преподаватель Защиты от темных искусств же, а это главный предмет для меня на экзаменах. Можно будет по-родственному просить о помощи, здорово же, — улыбка парня померкла. — О боже, декан Слизерина — мой отчим. Какой ужас.
Юноша выдохнул и поплелся обратно к дому. Прошло не больше двух часов с тех пор, как он ушел, хлопнув дверью, наверняка Снейп еще не ушел. Ричарду стоит взять себя в руки и поговорить с ним и матерью. Да, пора быть взрослым и принимать взрослые решения, показать всем, что он не эгоистичный ребенок, а состоятельная личность.
Именно с этими мыслями Ричард вернулся в дом. Перешагнув порог и закрыв дверь магическим замком, он решительно направился в сторону гостиной, намерено не выдавая своего возвращения.
— Он никогда не поймет, я так его обидела…
Услышав надрывный голос матери, Ричард замер. Ему стало стыдно просто от осознания того, что он довел маму до слез. Стоило как можно быстрее все исправить.
— Он все поймет. Он твой сын и любит тебя.
А эти слова произнес Снейп, и Поттер сперва не поверил своим ушам. Мало того, что голос профессора в кои-то веки звучал как голос человека, так и говорил он нечто подобное о самом Ричарде. Возможно, парню стоило сразу же пройти в гостиную и сказать матери, что он все понимает и поддерживает ее решение, но что-то остановило Поттера.
— Он бы меня возненавидел, узнав всю правду. Сев, я уже не верю в то, что поступила тогда правильно. Сперва я сама, добровольно избавилась от родного сына, а теперь обидела второго. Я худшая мать в мире…
Ричард едва не поперхнулся воздухом. Он прижался спиной к стене, как раз рядом с открытой дверью, и замер. О чем это говорит Лили? Избавилась от родного сына? И в этом случае речь явно шла не о Ричарде.
— Не говори так. Ты отдала Гарольда ради того, чтобы защитить его, и это поступок хорошей матери.
— Это не так, Сев, — все с тем же надрывом сказала Лили. — Я лгала Риччи всю его жизнь. Но что хуже всего — я просто выкинула его родного брата Гарри из нашей жизни. Риччи не знает, что у него есть брат, а Гарри называет мамой Петунью. Он не знает меня, как и я не знаю его. Вот уже шестнадцать лет я вижу своего мальчика во сне и понимаю, что такое чудовище, как я, не имеет права на счастье. Именно поэтому Риччи от меня отвернулся. Все так и должно было случиться.
— Лили…
Ричард слушал, как плачет мама, понимал, что Снейп ее успокаивает, но при этом не ведал, что и думать. Неужели это все правда и в их семье был еще один ребенок? Но почему он не рос с Ричардом, почему он живет в другой семье? Что вообще такое происходит в семье Поттеров?
— Я каждый раз думаю о том, что Дамблдор был неправ, — сквозь слезы продолжила Лили. — Что можно было оставить Гарри с нами. Ведь Волан-де-Морт погиб, его давно не стало, а значит, и угрозы не было. Но потом я осознаю, что и мне нет места в жизни Гарри. Я бросила его, Сев. А что, если я совершила худшую ошибку в своей жизни?
— Мы этого не узнаем наверняка, но я прошу тебя помнить и о том, что если бы Гарри жил с тобой и об этом узнали сторонники Темного лорда, они бы точно похитили его и использовали для того, чтобы возродить это зло. Ты спасла своего сына, Лили. Ты хорошая мать и ты заслуживаешь счастья. Хотя бы потому, что ты всегда была чудесной матерью для своего старшего сына, для Риччи.
— Ох, Сев…
Ричард все так же стоял у двери, не ведая, что ему надо делать. Ворваться и потребовать объяснений? Да, так бы он и поступил, наверное, но именно в тот миг юноша решил не действовать вообще. Не требовать ответов и ни о чем не спрашивать. В голове окончательно оформилась мысль о том, что мама, возможно, не договаривала именно об этом. Всякий раз, когда говорила о последних днях жизни отца, она думала не только о Джеймсе, но еще об одном сыне, о брате Ричарда, которого он никогда не знал. Если Лили умудрилась столько лет хранить такую тайну, она не расколется и сейчас, даже если будет поймана за такими словами. Она не только умная женщина, но еще и сильная ведьма.
Ричард вновь направился к выходу, ступая максимально осторожно, не вызывая никакого шума. Уже оказавшись на улице, он решил как можно быстрее связаться с Германом. Ему необходимо было обо всем поговорить, и на сей раз с другом, а не бронзовой головой горгульи на ограде поместья Норфолков.
