Проклятье отреченных

      — Милый, ты уходишь?       Ричард остановился в проходе. Пришлось обернуться к матери, чего юноше делать не хотелось, он и так был минувшие два дня точно на иголках. Лгать матери в лицо всегда сложно, делать вид, будто он не знает правды — еще сложнее. Но с другой стороны Лили ведь сама лгала ему столько лет и утаивала правду. Риччи всеми силами искал оправдания своим поступках и находил их.       — Да, мам. Хочу увидеться с Германом.       Женщина улыбнулась. Несмотря на эту улыбку, в ее зеленых глазах виднелась тоска, и Ричард не мог не понять, почему так вышло, ведь он сам стал причиной такого настроения.       — Мне казалось, что ты хотел пригласить его к нам.       В голосе женщины не было и намека на какую-то настойчивость. Она, пожалуй, всегда была слишком мягкой с сыном.       — Хотел, — кивнул он. — Но потом мы решили сходить в одно интересное место, развеяться. Ничего особенного. Возможно, он придет к нам через пару дней, кто знает.       Отношения матери и сына были немного натянутыми из-за оставшейся между ними недосказанности. Потрясенный Ричард, впервые услышав, а вернее подслушав правду, которую от него скрывали всю его жизнь, первым же делом связался с Грейнджером. Тот был потрясен не меньше, но настоятельно посоветовал не пороть горячку. Определенно, Герман был куда умнее и собраннее, а Поттер уже просто по инерции доверял ему и прислушивался к каждому его слову. И в этот раз он послушался. Вернувшись обратно в поместье, юноша сказал Лили, что ему нужно время, чтобы со всем свыкнуться. Просто попросил подождать до конца каникул, и Лили, разумеется, согласилась на это. Снейп за минувшие два дня не появлялся, но Ричард не без основания полагал, что связь они с Лили поддерживают, и теперь его это нисколько не смущало. Да бог с ними, пусть любят друг друга, пусть женятся. Сейчас Поттера волновало вообще другое, но говорить об этом с матерью он пока не мог.        «Возможно, они используют Обливиэйт, ты не знаешь наверняка. Не рискуй, твоя мама — очень сильная волшебница».       Именно так написал Ричарду Герман в прошлом письме. Даже несмотря на непоколебимую уверенность в том, что Лили никогда не причинит ему вреда, теперь Ричард больше верил другу. Мать столько лет его обманывала, что возникал логичный вопрос — а так ли хорошо Ричард вообще знает Лили? А возможно ли, что парень и раньше что-то узнавал о своем таинственном брате, а Лили использовала заклятие для стирания памяти? Даже от мыслей таких было откровенно жутко.       — Хорошо, — кивнула женщина. — Тогда приятно провести вам время. Приготовить тебе что-нибудь особенное на ужин?       Ричард мотнул головой. Хотелось скорее уйти, оказаться в Лондоне, подальше от дома и перевести уже дух.       — Не нужно, я вернусь ближе к ночи. Так что просто ложись спать, не жди меня.       Лили тут же помрачнела. Поттер сглотнул, понимая, что ему это все чертовски омерзительно. Не спасали даже мысли о том, что это мама его первая обманула, что он не должен испытывать чувства вины. Ведь не должен же.       — Риччи, ты злишься на меня?       Ричарду было стыдно. Нет, он слишком сильно любил маму, чтобы вот так ее мучить. Ведь она всю жизнь ему посвятила… Тогда как должна была посвятить ее еще одному сыну, которого она зачем-то выкинула из их жизни. Поттер выдохнул. Все эти противоречия его порядком угнетали. Слишком серьезная неразбериха, черт бы ее побрал. Но разве Лили виновата перед Ричардом? Он-то получил все, о чем только можно было бы мечтать. А вот тот, второй мальчик из семьи Поттер, самый младший ее представитель, что получил он?       — Послушай, мам, — так и не открыв дверь, парень подошел к Лили, ступая по деревянному полу каблуками лакированных черных ботинок. — Я не злюсь на тебя из-за Снейпа. Да, я его не сильно люблю, но ведь я и не обязан его любить, правда? В смысле… — Ричард откашлялся. Как же сложно говорить о таких вещах с родной матерью, подумать только. — В общем, ты его любишь, так?       Лили выдохнула. Она казалась такой уставшей, что Ричард на миг забыл о той истории с братом.       — Я знаю его едва ли не всю жизнь, он всегда был мне дорог.       Поттер кивнул:       — Ну, вот и прекрасно. Папа давно умер и его не вернуть. Я думаю, что он бы хотел, чтобы ты жила полной жизнью и была счастлива. Так что я совсем не против свадьбы. Даже куплю Снейпу на это торжество новую черную мантию в качестве свадебного подарка отчиму. Благо это мой последний год в Хогвартсе.       Как только он немного нервно усмехнулся, Лили улыбнулась. Значит, для нее это и правда было очень важно.       — Ты ему дорог, Риччи, — сказала она. — Пусть он и строг, но такой уж у него характер.       О том, что характер у Северуса более чем паршивый, Поттер знал не понаслышке. Да уж, родниться с ним — невелика радость. Но Риччи все равно твердил себе, что могло быть и хуже.       — Надеюсь, если вы сообразите мне брата или сестру, характер Снейпа не будет унаследован, — ляпнул он. — Ты ведь знаешь, что я всю жизнь мечтал о младшем брате. Я даже готов смириться с тем, что он будет носить другую фамилию. Ничего ведь не поделаешь, да?       Ричард ясно увидел, как в глазах матери замаячили противоречивые эмоции. Она рассеяно отвела взгляд.       — Милый…       — Мне просто жаль, что у вас с папой не было больше детей, вот и все, — тут же сказал Поттер. — Не думай об этом, все хорошо. И мне правда уже пора, а то Герман ждать будет.       Он буквально сорвался с места, унося ноги, а Лили лишь растерянно кивнула ему в след.       — Да, конечно.       Уже оказавшись на свежем воздухе, Ричард мысленно начал ругать сам себя. Он помнил о том, как Лили плакала, говоря со Снейпом о своем втором сыне, о том, как ей плохо оттого, что пришлось его оставить. В чем бы ни была причина этого поступка, она определенно страдала, а Риччи еще и подливал масла в огонь, бередя ее раны. Он понимал, что пока ему не ясна вся картина целиком, он просто не имеет никакого права обвинять мать хоть в чем-то. Тем более может оказаться, что Лили и правда обезопасила так второго сына, что это было ради его блага. Ричарду стоит усмирить свою обиду и быть здравомыслящим.       — Вот тебе и взрослая жизнь, — протянул он, спеша в сторону дороги. — Вот тебе и совершеннолетие.       Он мог сразу трансгрессировать, но на самом-то деле спешить было некуда. Стоило еще раз хорошенько обо всем подумать, как и советовал Герман. Его советы всегда помогали.

***

      Когда Поттер оказался в малоприметном кафе в одном из спокойных районов Лондона, Герман уже ждал его. Перед ним на столике помимо чашки с кофе лежал блокнот, несколько потертый и явно сильно исписанный, и ручка, та самая удивительная вещь, которую магглы использовали вместо пера и чернил.       — Привет.       — Риччи, — кивнул Грейнджер. — Я знал, что ты придешь пораньше, чтобы не оставаться на обед с матерью.       Поттер поджал губы и, выдвинув плетенный стул, присел.       — Ты знаешь меня даже лучше, чем я сам себя знаю, — выдал он. — Так и есть, да.       — Еще бы, я ведь твой лучший друг, — Герман положил локти на столешницу и чуть придвинулся, смотря в лицо Ричарду. — Ты как? Заказать тебе кофе или что-то еще?       Тот мотнул головой.       — Я бы не отказался от сливочного пива.       — Здесь ты его не найдешь, — хмыкнул Грейнджер. — Если хочешь, можем поехать в «Три метлы».       Но Поттер уверенно мотнул головой.       — Нет. Там будет слишком много волшебников, которые горазды подслушать личные разговоры, в которых упоминается кто-то из Поттеров, а мне нужна максимальная конфиденциальность.       Герман не мог не согласиться.       — Да уж, Ричард Поттер слишком знаменит в магической Британии, ты ведь победил Того-кого-нельзя-называть.       — Будучи годовалым карапузом, да, — кивнул Риччи. — И именно поэтому я не помню ни как это сделал, ни как так вышло, что в ту ночь из нашей семьи пропал мой брат.       Он замолк, а лучший друг выждал паузу, смотря на него задумчиво, словно что-то прикидывая.       — Так ты уверен в том, что этот брат точно был?       Поттер кивнул.       — Сам смотри.       Он тут же достал из большого кармана своей легкой куртки старую колдографию и сложенный вдвое пергамент. Грейнджер посмотрел на это с явным любопытством, а после огляделся, проверяя, нет ли рядом кого-то, кто мог бы увидеть лишнее. Благо кафе чуть ли не пустовало, так что можно было не переживать особо.       — Что это?       — Я нашел это в кабинете отца, — отозвался Ричард. — Мама редко оставляет дверь кабинета открытой, но я легко узнал, какими чарами она ее запирает. Порыскал в шкафчиках и нашел вот это.       Взяв колдографию, Герман тут же увидел живое изображение семьи. В мужчине узнавался Джеймс Поттер, герой войны с Воландемортом, трагически погибший от рук этого злодея за несколько минут до того, как был повержен сам Тот-кого-нельзя-называть. На мужчине были круглые очки, а черные волосы стояли торчком, точно их забыли причесать. Ричард был безумно похож на Джеймса, но при этом он унаследовал слишком много черт от матери и казался куда более аристократичным. Рядом с Джеймсом на колдографии была Лили, молодая и такая невероятно красивая, с гривой рыжих волос, что спадали на плечи и переливались на свету. Они оба, муж и жена, держали на руках детей. Их было двое, да. Два младенца, одетых совершенно одинаково.       — Близнецы… — проговорил Грейнджер. — Это так странно. Во всех архивах говорилось о том, что у Джеймса и Лили был только один сын. Кому нужна была такая ложь?       Ричард мотнул головой.       — Я не знаю. Посмотри, что написано на обороте.       Герман тут же повернул колдографию. Надпись окончательно подтверждала, что ошибки быть не может.        «Ричард Джеймс Поттер и Гарольд Сириус Поттер»       Вот как звали детей. Что ж, они даже знают имя брата Ричарда, знают, что он точно был, но это еще ничего не говорит о причинах того, что само существование второго малыша Поттеров стало тайной.       — Гарольд Сириус…       — Гарри, — кивнул Ричард. — Его зовут Гарри. Ну, или звали, если он еще жив. А второе имя ему дали в честь Сириуса Блэка, что весьма символично, если подумать.       Грейнджер снова перевернул колдографию, смотря на изображения счастливой семьи. Так ведь и не скажешь, что этот снимок был сделан в ту пору, когда шла война.       — Сириус Блэк? — парень посмотрел на Поттера. — Последний из древнего рода Блэк, который сейчас сидит в Азкабане?       — Он самый. Этот человек был лучшим другом моего отца, он был ему как родной брат. А вот это, — Ричард продемонстрировал Грейнджеру пергамент, — письмо моей матери Альбусу Дамблдору. И здесь она пишет о том, что не верит в то, что Сириус мог предать нас. Насколько я понял, мама и папа спрятались в маггловской части Британии после того, как узнали, что Тот-кого-нельзя-называть их ищет. Они использовали магию сокрытия, чтобы спасти нас с братом, а Сириус Блэк был Хранителем тайны.       Герман нахмурился.       — Но он предал их?       Ричард пожал плечами.       — Похоже на то. Он их предал, Тот-кого-нельзя-называть нашел нас и напал, — голос Риччи стал надломленным, ему сложно было об этом говорить. — Эта гнида убила отца. Мама рассказывала, что он ее оглушил, она видела смерть папы.       Грейнджер положил колдографию на стол и осторожно взял друга за запястье. Он понимал, как ему больно говорить о смерти отца. Да, Ричард Джеймса даже не помнил толком, но тот страшный день стал самым ужасным в жизни семьи Поттер. А теперь еще и оказалось, что помимо отца Ричард потерял еще и брата. По иной причине, но все же. Он даже не знал, как так вышло.       — Мама не рассказывала тебе об этом?       Поттер мотнул головой.       — Нет, она даже не упоминала имя Сириуса Блэка. Равно как и не упоминала имя Гарри. Черт возьми, у меня есть брат-близнец, я до сих пор не знаю, что мне делать теперь?       Этого Герман тоже не знал. Действительно, а что делать? Лили скоро выйдет замуж за Снейпа и будет жить с ним, а Ричард уже вступил в права наследования. И тут он узнает о том, что был еще один наследник, его брат, о котором он не знает ничего, кроме его имени.       — А ты уверен, что надо что-то делать?       Поттер недоуменно поднял взгляд.       — В смысле?       Грейнджер ответил не сразу. Стоило выразить свою мысль максимально доступно, дабы Ричард не подумал ничего дурного. Ему сейчас и так нелегко, нельзя делать еще хуже.       — Что говорила твоя мама о причинах, по которым она скрыла существование твоего брата?       Ричард задумался, старательно воскрешая в памяти все то, что он услышал тогда в гостиной.       — Мама ничего толком не говорила, но Снейп сказал что-то о том, что если бы сторонники Темного лорда знали про Гарри, они бы попытались его выкрасть.       Герман кивнул.       — Значит, они просто спрятали твоего брата. Тот-кого-нельзя-называть искал именно вашу семью, и возможно, дело было в Гарри. Мы не знаем всей правды, но я не верю в то, что Лили Поттер могла просто избавиться от родного сына без видимой причины.       Поттер задумчиво кивнул.       — Значит, они его так спасали? Поместив в маггловский мир в дом моей тетки-магглы, предварительно лишив магии. Это все равно как-то жестоко, не находишь? Тот-кого-нельзя-называть давно умер, угрозы нет, почему нельзя было вернуть брата домой, наложить на поместье сильнейшие чары и охранять его? Даже если бы мама не позволила ему учиться в Хогвартсе в целях безопасности, она сама могла его обучать и защищать. Она ведь сильнейшая в своем роде ведьма.       Грейнджер лишь мотнул головой.       — Этого я не знаю, друг. Но ты не спеши с выводами, пока не знаешь всей правды.       Он все так же говорил мудрые вещи, и Поттер это понимал. Но как же ему узнать правду? Как все выяснить? Лили вряд ли поделится с ним. Раз она скрывала все это шестнадцать лет подряд, для нее все более чем серьезно, а пытаться как-то иначе добиться ответов, давить на нее или выводить на жалость Ричард бы просто не смог.       — Как узнать-то эту правду… Может, расспросить Снейпа? — Поттер посмотрел на Германа. — Он наверняка все знает, мама сама говорила, что они были близки всегда. Он точно в курсе.       Грейнджер кивнул.       — Да, он в курсе. Но я не думаю, что его будет легче разговорить, чем твою маму.       — И то верно…       Все в итоге зашло в тупик. Ричард не знал, где искать правды, но знал нечто иное — адрес сестры Лили, ее имя и некоторые данные. Он знает о том, где искать брата-близнеца, о существовании которого ему стало известно лишь два дня назад.       — О чем ты думаешь? — спросил Грейнджер. — Мне кажется, что у тебя появилась какая-то идея.       Поттер бросил взгляд на колдографию. На ней была счастливая семья Поттеров, которой еще не коснулись в полной мере ужасы войны. Все минувшие годы Риччи думал о том, что эта война и лично Воландеморт лишили его отца, важной части семьи, но он и не подозревал, что семья Поттеров по итогу сократилась вдвое. Но если Джеймс уже давно мертв, то брат, Гарри, похоже жив и живет в маггловском мире, и так же не знает о том, что у него есть близнец. Как же это жестоко, если подумать. А ведь Гарри был лишен не только магии, но еще и мамы. Как ему живется? Чем он живет? Какой он вообще?       — Не идея, просто шальная мысль, — сказал он, наконец. — Я хочу познакомиться со своим братом.       Герман округлил глаза.       — Что? Ты с ума сошел?       Но Ричард тут же замотал головой.       — Я знаю, да. Это очень опасно, и он не знает о магии и магическом мире. Ну и пусть.       Грейнджер ничего не понимал.       — Что это значит?       Поттер был задумчив.       — Мне ведь не обязательно говорить, кто я, объяснять ему что-то. Я просто познакомлюсь с ним вот и все.       — Глупая затея, — решительно сказал Герман. — Вы близнецы. Это значит, что вы должны быть как минимум похожи внешне. Если не поймет твой брат, то может понять тетка. Мне кажется, что эта женщина знает больше, чем можно было бы подумать.       И это тоже было верно. Ричард понимал, что лучший друг просто чертовски прав, но не хотел отступать от своей задумки. Ведь у него есть брат, он есть, он живой. Поттеру хотелось хотя бы узнать, какой он человек.       — Но… А если просто посмотреть на него? — увидев недоумение Грейнджера, Риччи продолжил: — Просто поехать в этот городок, Литтл Уингинг, просто посмотреть на него. Я возьму мантию-невидимку отца, меня никто не увидит. Зато я его увижу.       Герман выдохнул.       — Это для тебя так важно?       Впрочем, он и сам понимал, каким будет ответ. Что вообще должен чувствовать Ричард, узнав подобное. Будь Герман на его месте, он бы тоже хотел посмотреть на брата хотя бы краешком глаза.       — Это очень важно. Тем более, что Тот-кого-нельзя-называть давно сгинул, я не подставлю брата, если просто тайком на него посмотрю. Никто об этом даже не узнает.       — Ладно, — кивнул Грейнджер. — А потом что?       Поттер пожал плечами.       — Я не знаю. Кажется, Дамблдор тоже что-то знает, может, стоит поговорить с ним? В крайнем случае и правда лучше идти к Снейпу. Ему хоть немного выгодно пойти мне на уступки.       Герман хмыкнул.       — Потому, что он твой будущий отчим.       Но Поттер тут же поморщился.       — Не напоминай…       Он уже принял решение. Взять мантию-невидимку и трансгрессировать в тот самый городок, в котором живет его тетя. Просто посмотреть на брата, а потом уже решить, как быть дальше. По логике вещей этот самый Гарри имеет право на половину наследства отца и на поместье Поттеров. Это более чем серьезно. Но дело было не в наследстве. Сейчас, когда стало известно о том, что Лили выйдет замуж и будет жить со Снейпом, Ричард как никогда прежде ощущал одиночество. Ему не хотелось оставаться одному, несмотря на то, что он и правда уже взрослый и самостоятельный человек.       — Один ты в Литтл Уингинг не пойдешь, — уверенным тоном сказал Грейнджер. — Я с тобой пойду.       Ричард кивнул.       — Хорошо.       Теперь оставалось решить, как все сделать так, чтобы Лили ничего не узнала, да и ее сестра тоже. Герман все продумает, и Поттер увидит брата.

***

      Семейство Дурслей в полном составе сидело за столом. Обед проходил в непривычном молчании, которое, однако, никто не смел нарушать. Гарри и Дадли были задумчивы. Они то и дело думали о том, что рассказала им Петунья, а сама мать семейства решила дать им время, чтобы свыкнуться и осознать, что да как. Впрочем, сам факт того, что Петунья так легко отнеслась к известию о том, что Гарри гей, радовал братьев. Младший всегда боялся того дня, когда надо будет признаться. У него не было еще отношений ни с кем, но он давно уже понял для себя, что его привлекает исключительно мужской пол. В пятнадцать лет он решился признаться в этом Дадли, и тот хоть и удивился и опешил сперва, но все же поддержал его. С тех пор он хранил его тайну, и проболтался два дня назад совершенно случайно. Впрочем, эта случайность в итоге вылилась в то, что Петунья все узнала и тоже поддержала сына.       — Вы какие-то тихие все, — заметил Вернон, которого это молчание начало уже напрягать. — Что-то случилось опять?       Ему об ориентации младшего сына рассказала Петунья, и Дурсль даже не удивился этому. В конце-то концов, Гарри омега, хоть этот фактор и скрыт, суть же не меняется. Да и какая вообще разница, какой там пол привлекает сына.       — Нет, не случилось, — отозвался Дадли. — Гарри даже стало лучше. А значит, все хорошо.       Вернон перевел взгляд на Гарри.       — Симптомы спали?       Тот кивнул, хоть и немного рассеяно.       — Да, мне уже намного лучше.       Это был четвертый день из необходимых семи, половина, по сути, самые сложные первые два дня были позади. Петунья все так же растирала Гарри клеверным маслом, так что тот не страдал от симптомов своей «болезни», но выпускать его на улицу было нельзя. Мало ли что может произойти, рисковать не стоит.       — Замечательно. Уверен, ты научишься справляться с этими симптомами, и все будет хорошо.       Гарри слабо улыбнулся.       — Да, папа.       Дадли тоже просидел эти дни дома, несмотря на то, что у них каникулы. Он просто отказывался хоть куда-то идти без младшего брата, и это было по-своему мило. Вернон даже решил, что как только Гарри станет лучше, они обязательно всей семьей пойдут в боулинг, как того и хотел младший. Он поговорит с директором и скажет, что сыновья подхватили грипп, выкроив для них еще несколько дней выходных. Мальчики заслужили полноценный отдых.       — Все будет хорошо, — сказала Петунья. — Мы со всем справимся.       Она улыбнулась, а Вернон кивнул. Он и не сомневался в том, что она права. Да, они справятся, все вместе.       Их отвлек странный шум. Все разом обернулись в сторону окна, что находилось как раз рядом с парадной дверью.       — Это еще что такое?       Шум усилился. Казалось, что кто-то весьма неудачно упал, притом задев садовых гномов, за которых Дурсль-старший совсем недавно заплатил приличные деньги. Вскочив с места, Вернон тут же направился к двери, намереваясь узнать, что к чему.       — Вернон, дорогой!       Петунья поспешила за ним. Она нагнала мужа в тот же миг, как тот решительно открыл дверь.       — Ох, ради всего святого, вы меня напугали!       Женский голос, немного писклявый и слишком высокий, заставил Вернона недоуменно замереть. На крыльце обнаружилась какая-то странная женщина. На ее голове была весьма причудливая остроконечная шляпа, которая казалась до безобразия захламленной, а из-под шляпы торчали седые волосы. Платье женщины казалось не менее захламленным и до того убогим, что Петунья поморщилась. Впрочем, миссис Дурсль отметила про себя сумочку в руках женщины, походившую на растянутую тушку крысы.       — Вы кто еще такая? — возмущенно спросил Вернон.       Он тут же заметил поваленного садового гнома, благо тот был не сломан, но и это не спасло бы странную женщину от его гнева.       — Не нужно на меня кричать, мистер, — женщина с таким важным видом возмутилась, что Дурсль сперва растерялся. — Я лишь хотела постучаться, но не смогла сразу найти дверь.       — Как же вы не смогли ее найти, если она на самом видном месте? — резонно спросил Вернон. — И вообще, кто вы такая?       Женщина поправила свою отвратительную шляпу.       — Я Арабелла Фигг, ваша новая соседка, поселилась в доме напротив. Хотела поздороваться. А вы начали на меня кричать.       Дурсль возмутился пуще прежнего.       — Я не кричал даже. А вы едва не сломали нашего садового гнома.       Арабелла Фигг бросила любопытствующий взгляд на упомянутую фигурку и немного высокомерно хмыкнула.       — Он даже не живой, что вы так о нем переживаете?       Этот спор был лишен смысла, и Петунья это поняла.       — Миссис Фигг, — сказала она, не позволяя мужу продолжать полемику. — Я Петунья Дурсль, а это мой муж Вернон. И наши сыновья… — она указала на подошедших Дадли и Гарри. Петунья не сводила взгляда с Фигг, а потому заметила, с каким интересом она уставилась на Гарри.       — Какая милая семья, — заулыбалась женщина. — Уверена, вы прекрасные соседи. Приятно было познакомиться, пойду я.       Арабелла Фигг тут же обернулась и зашагала в сторону дома напротив, а Петунья ощутила тревогу. Что-то было не так.       — Какая-то чокнутая, — заключил Вернон. — Пошли обратно к столу.       Сыновья не стали спорить, а Петунья задержалась у порога на несколько мгновений. Она видела, что Арабелла Фигг обернулась, прежде чем войти в дом, а после и сама поспешила спрятаться за порогом.       — Видели ее шляпу? Мне показалось, что на ней была паутина, — сказал снова взявшийся за еду Дадли. — И это было жутко.       — Сейчас дома в приличном районе продают всяким проходимцам, — запричитал Вернон. — Надеюсь, эта ненормальная не будет часто показываться на глаза. Ну, или хотя бы переоденется.       — А мне показалась странной ее сумочка. Словно зверек какой-то. У нее даже хвост был.       Гарри отпил сока и продолжил говорить с Дадли о той самой сумочке, а Петунья все стояла в проходе, не имея сил избавиться от наваждения. Она просто чувствовала, что что-то грядет, и не знала, что ей предпринять. Ноги словно сами собой вернули ее обратно к парадной двери, но теперь женщина подошла к окну. Она тут же уловила взглядом пару причудливых фигур, похожих на ту, что она уже видела несколько дней назад. Теперь Петунья понимала, что это люди в мантиях.       Два человека (а вернее волшебника) направлялись к дому напротив, и, судя по тому, как спокойно они шли, им было невдомек, что магглы могут их заметить. Но Петунья их видела, видела, как они подошли к чужому крыльцу и как Арабелла им открыла. Две яркие вспышки заставили Петунью вздрогнуть всем телом. Люди в мантиях зашли в дом и закрыли за собой дверь.       — Господи боже…       Стараясь не паниковать, Петунья присмотрелась. Не прошло и минуты, как неизвестные вышли обратно. Они покинули крыльцо, а сразу после завертелись на месте волчком и исчезли. Петунья сразу поняла, что это — трансгрессия. Это точно были волшебники. А миссис Дурсль понятия не имела, как ей теперь вообще быть.