Проклятье отреченных

      Молчание затянулось надолго. Гарри пытался анализировать в голове полученную информацию. Кажется, даже известия о магии не шокировали его так сильно, как сам факт того, что человек по имени Риччи — его брат-близнец. И на это тоже были свои причины. Но подумав хорошенько, парень осознал нечто важное — он и правда слишком легко воспринял все это. Словно он всегда понимал, что эта магия есть, просто в какой-то момент перестал верить, а теперь пришлось все вспомнить. Это было довольно странно и необычно.       — Дадли? Тебя ведь так зовут?       Гарри невольно вздрогнул, услышав этот голос. Да, голоса у них с Риччи тоже похожи, разница лишь в том, что Поттер как-то иначе разговаривал, с ощутимой хрипотцой, от чего и звучал более взросло.       Дадли тем временем отозвался.       — Ага.       — Мы даже не познакомились толком, — проговорил Риччи. — Дадли, можно тебя кое о чем попросить?       Гарри стало откровенно волнительно. Какая же неразбериха происходит, и дело уже не в том, что его кто-то зачем-то пытался похитить, хотя это тоже играло свою ощутимую роль.       — Ну, давай, — неуверенно сказал Дадли.       Риччи все так же стоял у окна. Он, казалось, старательно избегал того, чтобы смотреть на новоявленного близнеца.       — Можешь оставить нас с Гарри одних? Нам нужно поговорить с глазу на глаз, — выждав пару секунд, он добавил: — Пожалуйста.       Было очевидно, что Дадли не уверен, стоит ли оставлять их вдвоем. Он просто привык всегда быть рядом с Гарри и оберегать его от любых подозрительных личностей, а Риччи все еще был малознакомым и чужим.       — Да, Дадли, пожалуйста, — подал голос Гарри. — Нам с ним нужно поговорить.       Парень прекрасно это понимал. Между ними уже что-то произошло, и это что-то важно обсудить. Не в присутствии Дадли, само собой.       — Ты уверен? — спросил Дурсль, обернувшись к младшему брату.       Гарри покосился на Риччи. Он понимал, что им нужно поговорить, но не был уверен, можно ли оставаться с этим человеком наедине. Однако озвучивать подобное парень не стал.       — Да, конечно.       Дадли пожал плечами.       — Ну, ладно. Пойду тогда, посмотрю что там внизу происходит, а то когда я уходил, они собирались знатно поругаться.       Несильно стуча крупными ногами, Дурсль ушел. Едва за ним закрылась дверь, Риччи выдохнул. Гарри тут же осознал, насколько брат был напряжен все то время, что Дадли находился в помещении.       — Это дом наших родителей?       Гарри и сам удивил себя этим вопросом. Нет, совсем не это его интересовало, но слова вырвались точно сами собой. Риччи, наконец, посмотрел на брата, и тот смог нормально его разглядеть. У Поттера были карие глаза, а темные волосы куда меньше напоминали лохматую швабру, кажется, нос чуть больше, а губы тоньше. Отличия, которые нужно еще постараться выискать. А еще он был крупнее в комплекции, нежели Гарри, заметно шире в плечах, например.       — Да, — ответил он. — Родовое имение нашего отца.       — Отца, — растерянно повторил Гарри. — А как его звали?       Риччи сглотнул. Он, словно о чем-то внезапно вспомнив, зашарил в кармане своей странной безразмерной мантии, а после, найдя искомое, приблизился к кровати, на которой все так же сидел Гарри. Тот распахнул глаза, увидев, очевидно, фото, довольно старое. Однако изображение на нем двигалось.       — Что…       Риччи сразу понял причину его растерянности.       — Это колдография. На ней живое изображение.       — Ух ты, магия…       Гарри все же взял в руки то, что его близнец обозначил колдографией. На ней были изображены мужчина и женщина с двумя детьми. Мужчина тут же показался Гарри знакомым, и он тут же осознал, почему: они с Риччи были невероятно похожи на него внешне, ровно те же черты лица. Женщина была рыжеволосая, с такими же зелеными глазами, как у Гарри. Детям, которые были у них на руках, двум улыбчивым черноволосым карапузам, явно не было и годика.       — Это наша семья, — сказал Риччи. — Папа, мама и мы с тобой. Я понятия не имел, что у меня есть брат, пока случайно не подслушал разговор мамы со Снейпом. Тебя отдали Дурслям через день после того, как убили отца. Мама хотела тебя защитить.       Гарри верил в это. Он смотрел на колдографию и понимал, что это и правда его родители, биологические. Как бы сильно он не обожал Вернона и Петунью, он ведь никогда не был на них похож, хотя ему ни разу не приходила мысль в голову о том, что он приемный. Они все равно родные для него люди, если Петунья и Лили — родные сестры. Более того, Вернон и Петунья — его родители, что бы там ни случилось. Просто сейчас он узнал, что есть еще и биологические папа и мама.       — Это все так странно…       Когда омега посмотрел на него, Риччи искренне растерялся. Нет, не об этом они собирались говорить. Кажется, оба обреченно оттягивали момент и тянули время, но этого времени слишком мало.       — Прости… — зачем-то выдохнул Риччи. — Я и сам не понимаю, зачем пришел к вам в дом.       Гарри чуть сжал пальцами край колдографии.       — Думаю, если бы я узнал о том, что у меня есть брат-близнец, я тоже захотел хотя бы посмотреть на него.       Риччи был слишком близко, так что можно было ощутить тепло его руки. Гарри и сам не знал, что с ним такое происходит, просто быть рядом с этим парнем было так правильно. Неправильным же было то, что его тело охватывал жар. Ему всегда нравились только парни, он находил их привлекательными, но не подпускал к себе никого. Любая симпатия разбивалась вдребезги от одного лишь прикосновения. Гарри даже подумывал сходить к психологу, дабы понять, что не так, в чем причина.       С Риччи все было совершенно иначе.       Положив колгодрафию на прикроватную тумбу, Гарри, следуя зову сердца или же зову плоти, подсел ближе к Поттеру. Тот встрепенулся и выдохнул в лицо своему близнецу.       — Это ведь неправильно, да?       Гарри пожал плечами.       — Я не знаю, — честно признался он.       Их носы соприкоснулись. Даже такая незатейливая близость дурманила разум. Гарри было просто хорошо. Он словно нашел свое место, вот здесь, в этой комнате, с именно этим вот человеком.       — Во мне говорят инстинкты, — сказал Риччи. — Они говорят, что ты — мой. И сколько бы я не твердил себе, что так не может быть… Ох, Мерлин… — он обхватил сильными руками плечи Гарри. — Ты ведь тоже это чувствуешь, да? Это ведь не мое помешательство?       О каких инстинктах он говорит, Гарри понятия не имел, но зато чувствовал. Чувствовал, что должен принадлежать этому человеку душой и телом. Чувствовал, что он — его. Кровная связь… Они, черт возьми, братья-близнецы, сыновья одного отца, делившие одну утробу. Так откуда вообще вот такие желания?       Думать о чем-то уже совершенно не хотелось. Хотелось лишь позабыть обо всех условностях и просто раствориться друг в друге целиком и полностью, позабыв обо всем окружающем мире.       — Я не знаю…       Едва Гарри произнес эти слова, Риччи тут же накрыл его рот своим. Когда их губы встретились друг с другом, окончательно пропала возможность здраво размышлять. Подавшись вперед, в объятия Риччи, Гарри и сам скользнул руками по его шее, чуть выше, к темным, коротко стриженным волосам. Поттер восторженно выдохнул, реагируя на его прикосновения, и углубил поцелуй. Едва его язык прошелся по губам, Гарри уверенно открыл рот, ощутив желанное вторжение. В ноздри ударил странный, но такой дурманящий невероятный запах. Гарри понятия не имел, что это вообще за запах такой, он бы при всем желании не смог его адекватно описать. Должно быть, так пахнет Риччи.       Когда сильные руки скользнули по его спине к пояснице, Гарри на долю секунды разорвал поцелуй, потому как остатки воздуха просто вышибло из легких, но уже в следующий миг он сам подался вперед. Они соприкасались языками, страстно и пошло, никогда прежде Гарри не позволял себе подобного. Но с Риччи это было слишком правильно, именно так, как и должно быть.       Рука Поттера скользнула ему под рубашку. Гарри со всей ясностью ощутил это прикосновение, обжигающее и желанное. Хотелось большего, хотелось принадлежать всецело. Риччи засосал его нижнюю губу, а Гарри запустил обе ладони в его волосы, вцепившись с искренним отчаянием. Он словно горел, плавился под этими незатейливыми прикосновениями, которых никогда прежде никому не позволял. Хотелось просто скулить от желания или рыдать от того, насколько это все правильно. Правильно и неправильно одновременно.       Стук в дверь Гарри расслышал не сразу. Риччи оторвался от него, растерянный и сбитый с толку. На какой-то момент Гарри явно видел странный, животный блеск в его глазах, но это быстро прошло. Шум со стороны быстро их остудил: Риччи подскочил на ноги, а Гарри отодвинулся от него так далеко, как только мог. Да что же это за безумие такое? Почему их так сильно тянет друг к другу, если они — родные братья? Разве так вообще может быть?       — Мальчики?       Едва дверь открылась, как за порогом показалась Петунья. Гарри облегченно выдохнул и улыбнулся. Теперь, когда мама рядом, он точно забудет о своем странном наваждении. По крайней мере, в это действительно хотелось верить.       — Мама.       Поднявшись на ноги, парень недоуменно замер. Он явственно ощутил влагу в промежности, это сбивало с толку и заставляло стыдливо покраснеть. Но разве что-то подобное вообще бывает с парнями? Да, он все еще был возбужден, но ведь это должно иначе проявляться.       — Милый мой.       Петунья тут же пересекла порог и поспешила к нему. Когда она его обняла, Гарри и правда испытал облегчение. Отстранившись, женщина посмотрела в его лицо с истинной материнской тревогой.       — А где папа?       — Он внизу, с Северусом, — ответила Петунья. — Как ты, мальчик мой? Все хорошо? Ничего не болит?       Гарри замотал головой.       — Нет, мам, все отлично.       Он понятия не имел, кто такой Северус, но, судя по всему, с Верноном и правда все хорошо. Парень не сразу обратил внимание на еще одну женщину, которая нерешительно застыла у самой двери. Едва взглянув на нее, Гарри понял, кто это. Лили Поттер, его родная мать. Она была очень красивой, но выглядела такой уставшей, явно плакавшей недавно, с покрасневшими глазами, в которых застыла боль. Гарри вдруг показалось, что он чувствует эту самую боль, словно его сердце тоже щемит от боли.       Воцарилось молчание. Кажется, растеряны были все, в том числе замеревший у стены Ричард, который смотрел на мать и ожидал от нее каких-то слов или действий.       — Гарри…       Парню стало не по себе. Нормально ли это — настолько живо ощущать чужие эмоции? Он посмотрел на Петунью, которая так же не могла подобрать нужных слов. Должно быть, сестры поговорили обо всем. Они пришли вместе и теперь должны поговорить с ним и Риччи.       — Дадли сказал, что вы хотели поговорить, мы вас не прервали? — спросила Петунья, искренне желая разрядить обстановку. — Милый, а это… — она посмотрела на Лили, а потом снова на сына. — Это моя сестра. Думаю, ты это уже понял.       Гарри лишь кивнул. Так же, как он живо ощущал тягу к Ричарду, сейчас он ощутил боль и горечь этой женщины. Она была его матерью. Он не мог ее помнить, но то ли колдография так на него повлияла, то ли просто воображение разыгралось, но он увидел какие-то обрывочные сцены, словно видения или, скорее, именно воспоминания из смутного прошлого.       «Гарри, сынок… прости меня… я очень тебя люблю, сыночек, будь счастлив».       Женщина с надрывом плакала, прижимая к груди сверток с младенцем. Когда у нее забирали ребенка, она тянула к нему руки, словно недоумевая, почему у нее забирают ее дитя, а когда его уносили, она рыдала в голос. До этого она нашла сына под обломками, живого лишь благодаря чуду.       «Убей меня! Не трогай моих детей, умоляю! Убей меня!»       До этого ей пришлось видеть смерть своего мужа, которого она так любила. Ее руки дрожали от ужаса. Она усадила младшего из сыновей на кровать рядом со старшим и стала читать древнее заклинание на латыни срывающимся голосом.       «Защити брата, Риччи. И если я умру, помните о том, как я вас люблю. Я очень вас люблю».       Гарри выдохнул. Он не мог этого помнить, но воспоминания были настолько живыми и пронизывающими.       — Я так и подумал, — сказал он с улыбкой. Ведь он был просто обязан хоть что-то сказать. Он посмотрел на Лили: — Привет, мама.       Ведь она его мама, не правда ли? Такая же мама, как и Петунья, просто обстоятельства сложились именно так. Не важно, почему Лили отдала его в семью своей сестры, но на то были веские причины. Потеряв мужа, она ни за что бы не распрощалась еще и с сыном, не будь на то особого повода, и Гарри это чувствовал. А еще он помнил, как она рыдала, отдавая его, как она повторяла, что любит его. Гарри в итоге вырос в любви и ласке, а Лили столько лет провела без него. Услышав от него такое обращение, она вздрогнула всем телом. Парень прикусил губу. Он неуверенно подошел к этой женщине. Хотелось дать ей понять, что он не держит на нее зла, что он понимает, как ей больно. Он ведь и правда это ощущал, слишком живо, словно собственные противоречивые эмоции.       — Гарри…       Ее голос дрогнул. Не думая, парень сократил расстояние между ними. Он не знал, правильно ли поступает, просто решил действовать так, как считает нужным именно в этот момент. Лили обняла его. Она уткнулась ему в плечо, а сам Гарри нерешительно коснулся руками ее лопаток. Женщина заплакала, но теперь уже не от боли, а от облегчения. И Гарри, опять же, ощутил это с такой ясностью, будто это его собственные эмоции.       Да, это его мама. У них, должно быть, всегда была какая-то связь, приглушенная из-за расстояния между ними или чего-то еще, сложно вот так понять. Гарри уловил тонкий запах Лили, цветочный, успокаивающий, с нотками чего-то морозного. Прежде парень вообще не обращал внимания на запахи людей, не думал вовсе о том, что они как-то пахнут.       — Все хорошо, — сказал он.       Но Лили мотнула головой, не отстраняясь от сына.       — Прости меня… Я так виновата…       Она и правда ощущала свою вину, всегда, все эти годы. Но Гарри знал, что ее вины нет ни в чем. Она страдала все то время, что он сам был счастлив и доволен жизнью.       — Нет, не виновата, — уверенно сказал он. Его рука осторожно коснулась рыжих волос матери: — Я чувствую, как тебе больно. Но я не хочу, чтобы ты ощущала эту боль.       Наконец, Лили чуть отстранилась от него. Она посмотрела в его глаза, такие же, как у нее самой, а после обхватила ладонями лицо сына:       — Мальчик мой, я тоже чувствую твои эмоции. Ты такой добрый, такой чистый и искренний.       Значит, это уже не наваждение, Гарри не случайно начал ощущать все это. Значит, он вовсе не сходит с ума.       — Это какая-то особенность омег? — спросила Петунья.       Гарри вовсе не понял, о чем она, но Лили мотнула головой.       — Нет, это эмпатия. Он эмпат, как и я.       Она провела рукой по виску Гарри, а потом скользнула к достаточно длинным волосам с такой неподдельной нежностью, что парень восторженно улыбнулся. Было так необычно чувствовать и за себя, и за другого человека, который находится столь близко.       — Но ты же говорила, что его магия заблокирована.       Гарри вновь не понял, что к чему. Они ведь о нем говорили, какая еще магия? Или он что, волшебник?       — Блок практически снят, — отозвалась Лили. — Он сам его снимает, постепенно.       Парень мотнул головой.       — Вы о чем вообще?       Если Ричард волшебник, и Лили, по всей видимости, тоже, то это значит, что и Гарри такой же? Возможно ли это?       — О тебе, милый, — кивнула Лили. — И ты это уже понимаешь. Ты очень сильный, твоя магия сама пробивает себе выход, притом настолько аккуратно, чтобы не навредить никому. Когда процесс будет завершен, ты станешь очень сильным и способным.       Она сказала это с такой гордостью и радостью, что Гарри даже растерялся в какой-то момент. Лили не лгала. Странно, но он и правда понимал это. Недоуменная Петунья нахмурилась:       — А такое возможно?       Лили встрепенулась.       — Полагаю, что да. Известны случаи, когда подобное происходило, но для этого нужен мощный катализатор, особенно если… — она вдруг замерла. Кажется, женщина начала что-то понимать. Она посмотрела на замершего в стороне Ричарда, а потом на Гарри, и последнему на миг показалось, что она как-то узнала о том, что они целовались еще несколько минут назад. Он густо покраснел, а Лили нахмурилась. — Сынок, — обратилась она к Риччи. — Ты не заметил ничего… необычного?       Тот, кажется, ощутил такой же дискомфорт, что и его брат-близнец.       — Смотря что ты имеешь в виду под необычным.       Петунья выдохнула.       — Вы мне главное скажите, это не опасно для Гарри?       Лили определенно что-то да поняла, но не стала ничего озвучивать.       — Напротив, это самый безопасный из возможных вариантов, но и самый долгий.       — Главное, что безопасный, — подытожила Петунья.       Когда Лили снова посмотрела на него, Гарри было решил, что последует неудобный вопрос, но та лишь сказала:       — Не было ни единого дня, чтобы я о тебе не думала.       И Гарри это знал. Он кивнул:       — Я это ощутил. Тебе было больно. Почему ты должна была отдать меня? В чем была причина?       — Я бы тоже хотел это понять уже, — подал голос Риччи. — И почему я никогда не знал, что у меня есть родной брат?       Лили кивнула.       — Я вам все расскажу. Вы оба должны знать правду. Наступили опасные времена, он нас нашел.

***

      Дадли с полными любопытства глазами осматривал огромное поместье. Дом оказался и правда большим. На стенах висели «живые» картины, которые двигались и даже разговаривали. Дадли даже не сразу понял, в чем тут фокус, но в итоге просто мотнул головой — это все магия. Раз она есть и это уже факт, надо ли вообще чему-то удивляться?       Походив по первому этажу и изучив какие-то детали интерьера, он решил выйти на крыльцо и осмотреть немного местность. Их сюда перенесли каким-то, если можно так выразиться, порталом. Магия, да. Так что парень вовсе не видел, где вообще находится поместье. Дверь оказалась приоткрытой, так что Дадли распахнул ее и первым делом увидел кучу деревьев и большую резную ограду. Она была красивой, в некотором смысле традиционной, с благородным бронзовым отливом и ликом горгульи на самой верхушке.       — Вау, — выдохнул Дадли. — Красиво.       Вот, значит, как живут его родственники. Они, очевидно, богатые. Ричард, его двоюродный брат, вырос именно здесь. Дадли пока слишком мало что о нем знал, если подумать.       Он спустился по лестнице и оказался внизу, а после обернулся, чтобы посмотреть уже на само поместье. Оно показалось ему со стороны слишком маленьким, ведь внутри то и этажей много, и комнаты даже очень просторные.       — Снова магия, наверное, — усмехнулся Дадли.       Странно, но его вовсе не напрягало происходящее, напротив, все казалось до ужаса интересным. Он прошел вперед. Хотелось рассмотреть получше ограду, а еще увидеть другие дома, если они тут, конечно, вообще есть. Оказавшись ближе, он понял, что поверхность ограды немного искрится, при свете солнца это виднелось отчетливо. За оградой была внешне совершенно заброшенная улица с клумбами, на которых было много причудливых пестрых цветов. Дадли пригляделся и не без удивления осознал, что эти цветы двигаются, точно живые. Да, они в самом деле были именно живыми.       — Ты словно впервые эйри увидал?       Насмешливый голос послышался откуда-то со стороны. Дадли встрепенулся. Он сперва было решил, что его настигла со стороны Петунья, но это был даже не ее голос.       — А?       — Я про эйри.       Со стороны деревьев показалась девушка. Она, должно быть, гуляла по этой самой улочке. Дадли распахнул глаза, уставившись на нее.       — Э-э-э…       Девушка обворожительно улыбнулась, заставив Дадли растеряться еще сильнее. Она была в такой же безразмерной черной мантии, как и Ричард, разве что на шее висел синий шарфик, а на руках виднелись милые перчатки. Когда она подошла чуть ближе, Дадли смог лучше ее рассмотреть: девушка была смуглой, с красивым круглым личиком, темными глазами, пухлыми губами и длинными черными кудрями. Действительно красавица.       — Или ты и правда не знаешь, кто такие эйри?       Ее тон прозвучал еще более насмешливо. Дадли захлопал глазами, силясь понять, о чем ему вообще толкуют.       — Что вообще за эйри? — спросил он.       Незнакомка расплылась в улыбке.       — Они, — она указала на клумбу с цветами. — Это и есть эйри — живые цветы. Их тут полным полно.       Дадли вновь уставился на цветы, которые, кажется, начали переговариваться между собой, а потом обратно на девушку.       — Эм-м… Я не знал, — признался он.       Та захихикала. Она была ниже Дадли чуть больше, чем на полголовы, такая хрупкая и миниатюрная, изящная и грациозная.       — Ты что, маггл? — спросила она.       Дурсль пожал плечами.       — Ну…       Он не успел придумать ответ.       — Приехал в гости к Поттерам?       Девушку словно вовсе не интересовал ответ, но она все же озвучила вопрос, так что Дадли поспешил ответить хотя бы сейчас.       — Да, — кивнул он. — Мы их родственники… В смысле они мои родственники, да. Я родственник Ричарда. Вот.       Отчего-то складывать слова в предложения так, чтобы они звучали связно и адекватно, выходило с трудом. Дадли словно боялся, хотя, казалось бы, а чего ему вообще бояться, ведь перед ним просто милая девушка.       — Здорово, — кивнула она. — Я знаю Риччи Поттера, мы вместе учимся в Хогвартсе. А ты где учишься?       Дурсль не без труда вспомнил о том, что уже слышал про какой-то там Хогвартс от матери. Кажется, Петунья говорила, что профессор Снейп, тот мрачный хмурый тип, который тоже ошивался в поместье Поттеров, преподает в этом самом Хогвартсе. Значит, девушка спрашивает именно о школе волшебников.       — Я? — зачем-то уточнил он.       Девушка кивнула.       — Ну да. В Хогвартсе я тебя точно никогда не видела.       Еще бы она его видела там, ведь Дадли никакой не волшебник. Наверное, так и стоило сказать. Да, он маггл, именно так волшебники называют тех, кто не может пользоваться магией. Однако вопреки зову здравого смысла Дадли выпалил:       — А я не в Англии учусь.       На лице девушки отчетливо показалось любопытство.       — А где?       — Ну, — Дурсль мотнул головой. — Во Франции. Родители так настояли, ну вот в итоге…       Он так и не договорил. Девушка кивнула.       — Здорово, ты учишься в Шармбатоне! Я много слышала об этой школе, тоже хотела туда, но родители настояли на Хогвартсе, потому что они сами в нем учились и считают, что это самая лучшая школа магии в мире. Дадли глупо кивнул в ответ.       — Вот как…       Он понятия не имел, зачем вообще лжет. Зато он запоздало понял другое — ему понравилась эта девушка. Понравилась настолько, что хотелось понравиться и ей тоже.       — А как тебя зовут?       — Дадли, — вовсе не думая выпалил парень. — Дадли Дурсль. А тебя как?       Девушка обворожительно заулыбалась.       — Ромильда Вейн. Я живу тут неподалеку. Заходи как-нибудь в гости, расскажешь мне про Шармбатон.       Дадли расплылся в улыбке.       — Хорошо, с радостью.       Эта девушка была просто прекрасна. И имя у нее было красивое — Ромильда. Дадли вообще редко западал на девушек, да еще и так сильно. Просто привык к тому, что они считают его недалеким идиотом, просто глупым качком, не более того. Наверное, именно поэтому он даже не старался никогда кому-то понравиться, показать, что он чего-то стоит. В случае с Ромильдой показать даже очень хотелось.       — Тогда пока, Дадли.       Девушка махнула рукой, а несколько заторможенный Дурсль повторил ее жест.       — Пока, Ромильда.       Она ушла, а Дадли еще какое-то время смотрел ей вслед. На его лице была глупая улыбка, но парня это совершенно никак не волновало. Перед глазами все так же стояло лицо Ромильды.       — Ты в порядке?       Дадли едва не подскочил на месте. Герман, тот самый парень, который на пару с Риччи спас Дурслей от напавших на них магов, просто очутился рядом с ним.       — Да! В полном!       Парень невольно повысил голос. Надо же, его заставила так растеряться мимолетная встреча с девушкой. Герман лишь кивнул. Он явно видел, что Дадли разговаривал с Ромильдой, скорее всего, он еще и лично знаком с этой Ромильдой, но благо парень обошелся без ненужных комментариев.       — Хорошо, — кивнул он. — Тебе лучше вернуться в поместье, мы с профессором Снейпом будем накладывать дополнительные чары. Есть опасность нападения.       Дадли пришлось вспомнить о том, что они, вообще-то, едва не были убиты какими-то преступниками и теперь прячутся в доме Поттеров. Совсем не то время, чтобы заигрывать с малознакомой красоткой.       — Да, конечно, — закивал он. — Слушай, я ведь это…       Он уставился на парня. Вполне, к слову, обычный парень, кареглазый шатен, ничего особенного в его внешности не было, разве что сразу три родимых пятна на подбородке.       — Да? — совершенно спокойно спросил он, достав из кармана свою волшебную палочку.       О том, что эта самая палочка является мощным оружием, Дадли уже прекрасно знал.       — Я так и не сказал тебе спасибо. Ну, за то, что вы нас спасли.       Герман коротко кивнул.       — Не стоит благодарностей. Вы — родня моего лучшего друга, я обязан был вмешаться, хотя, скажу тебе честно, боевая магия — не самая сильная моя сторона.       Дадли лишь закивал. Стоило и правда вернуться в поместье, чтобы не мешаться под ногами. Он сможет посмотреть из окна, как Герман совершает свои магические штуковины, это определенно будет интересно.       — Ну, я тогда пойду в дом.       — Да, — кивнул Грейнждер.       Он уже был готов приступать, так что Дурсль вернулся на крыльцо. Да, вокруг определенно творилась какая-то чертовщина, но ему уже начало все это нравиться.