***
Августу не особенно нравился спортзал, в котором тренировалась баскетбольная команда Юлиана. Сильный, резкий запах пота и альф не выветривался оттуда годами, приобретя такой устойчивый окрас, что у любого омеги с сильным обонянием начинала кружиться голова от обилия выбора здоровых, готовых к продолжению рода самцов. Однако он с непоколебимостью шёл туда после занятий и встреч студсовета, и, найдя взглядом Юлиана, вспотевшего, со сбившейся – а в обычное время педантично уложенной – причёской, усаживался на скамью рядом с кем-нибудь из запасных и ожидал конца тренировки. Капитан команды, высокий, вечно улыбающийся Валентин – по признанию всей команды Валька – по обыкновению затормозил возле него, безуспешно приглаживая мокрые волосы. – О, жених Юлька пожаловал! Август, также по обыкновению, возвёл глаза к потолку и промолчал. Каждый из команды этих вечно гогочущих лошадей уже не по одному разу сострил по поводу их отношений с Юлианом, строя раз за разом всё более откровенные предположения. А когда они в первый раз завалились к ним в квартиру, чтобы отметить успешное начало сезона, всё закончилось длительной прогулкой Августа по прекрасным вечерним улицам, потому что уровень юмора, помноженный на выпитое, стремительно понижался, вместе с отмеренным омеге пределом терпения. Нет, он не был ханжой или истериком, и в те моменты, когда альфы не упражнялись на них в своём остроумии, с интересом вливался в беседу, но всё же предпочитал разумно самоустраняться, когда ситуация принимала форму а-ля «в баскетболе только альфочки». Юлиан – или, как любил его называть Август, Лин – заметив его, поднял сжатый кулак и, выполнив хитроумный разворот, выбил мяч прямо из-под носа другого игрока, пасуя в сторону Валентина. Альфа, не растерявшись, перевёл мяч на другого игрока, чем заслужил свисток от тренера-альфы. – Сорок пятый, быстро вернулся в игру! Потом будешь свои павлиньи песни петь, когда я тебя в первом же тайме на скамью посажу! – Простите, тренер! – смиренно отозвался балагур и душа компании, выполнив пробежку с мячом и заслужив очередной свисток и парочку нелестных эпитетов. Однако, стоило капитану начать серьёзную игру, как остальные тут же успокоились и настроились на нужный лад. После пары тренировочных таймов тренер остановил игру, дав команде перерыв. Скамьи содрогнулись от резко попадавших тел; кое-кто предпочёл остаться на площадке и поработать с мячом, а Валентин эффектным шагом от бедра дефилировал взад-вперёд по линии, посылая воздушные поцелуи сидящим на скамьях для зрителей омежкам. Лин, краем майки протерев лоб, упал рядом с Августом, выдыхая воздух с лёгким присвистом. – Чувствую, до конца сезона я не доживу. Август протянул ему бутылочку с водой, с лёгкой улыбкой толкнув коленом. – Может, стоило выбрать что-нибудь другое? Альфа, поморщившись, вылил остатки воды себе на волосы и шею, взлохматив теперь ещё больше топорщившиеся волосы. – А толку?.. К тому же, спортивных секций по рисованию не бывает. Поймав горькую иронию в улыбке друга, Август утешающе похлопал его по плечу. В этот момент к ним подбежал Валентин, и, начав делать отжимания, поиграл бровями. – Сегодня идём? Или жених не разрешит? Лин, потянувшись, носком кроссовка поддел друга под зад, заставив того смешно шлёпнуться и перекатиться по полу. Вскочив, альфа замахал руками. – Тренер, засчитайте ему фол, он меня пнул! Тренер, оглянувшись, погрозил ему кулаком, а затем вернулся к прерванному разговору с высоким, широкоплечим омегой, который слегка улыбнулся и обвёл взглядом весь обезьянник. Это был Павел Мстиславович, тридцатидвухлетний преподаватель философии и культурологии, переведённый в начале семестра из МГИКа. Кто-то задавался вопросом, по какой причине видный, серьёзный омега оставил престижную работу и переехал, а отдельные, особо заинтересованные личности – есть ли у него семья. Но все вопросы любопытствующих оставались без ответа, потому что Павел Мстиславович слухи о себе ни подтверждать, ни опровергать не собирался. Вот уже три месяца он успешно держал оборону от поклонников в лице студентов, преподавателей и случайно встреченных на просторах университета лиц, уклоняясь от любых разговоров, не касающихся работы. К сожалению, армия его преследователей от этого не уменьшалась. Август не заметил, что, нахмурившись, уже несколько минут неотрывно смотрит в сторону спокойно беседующих преподавателей. Лин, бросив на него взгляд, перевёл его на изучаемых субъектов и обратно, открыв было рот, как они оба внезапно услышали перешёптывания с задних рядов: – Смотри, сюда пришёл! – Чего это он с тренером воркует? – Хороший выбор, нечего сказать! Вечно отхватывает самых симпатичных! – Да нет, у тренера же муж есть. После последней фразы Август неосознанно расслабился, опустив плечи и отведя взгляд. Лин, сузив глаза, посмотрел на него, но ничего не сказал. – О, Павел Мстиславович! – вскричал Валентин, выхватив у друзей мяч и бегая с ним по залу. Рисуясь, он с силой швырнул мяч в сторону корзины на противоположном конце зала, но оранжевый смерч, ударившись о кольцо, устремился в сторону тренера и омеги. Альфа перехватил снаряд, побагровев и крикнув: – Твоего ж папашу, Валька! Однако омега, осторожно отобрав у мужчины мяч, подошёл к линии и с лёгкостью забросил трёхочковый, вызвав свист со стороны команды и гробовую тишину завистливых омег-зрителей. – Простите, тренер, Павел Мстиславович! – махнул ладонью смеющийся капитан. Омега кивнул, попрощался с тренером и неспешно покинул зал. – Валька, ты дурак совсем? – поинтересовался Лин, вставая и разогревая голеностопный сустав. Август, поджав губы, неодобрительно смотрел на безголового капитана. – Чего я? – искренне удивился Валентин, получив от тренера несильный удар мячом в бок. – Перерыв окончен, омежки, хватит булками трясти! После тренировки Лин подошёл к кусающему губы Августу и, отобрав из его рук полотенце, спросил: – Что с тобой творится? Взгляд омеги из остекленевшего принял более осмысленное выражение, а растерянное выражение лица заставило альфу вздохнуть. – Что с тобой сегодня, м? Август отвёл взгляд, Лин же легонько ткнул его указательным пальцем в лоб, заставив снова на себя посмотреть. – Если появился кто-то, с кем ты теперь обсуждаешь свои мысли, – не стесняйся, говори. Я и съехать могу, чтобы место для нового друга освободить. – Лин… – осуждающе протянул Август, с неохотой глядя в ответ на требовательный взгляд друга. – Ну так? Бросив взгляд на часы, омега поднялся и закинул рюкзак за спину. – Я обязательно всё тебе расскажу. Как только придёт время.***
– Друг, я уже говорил, как тебя люблю?.. Пытаясь собрать глаза в кучу, Валентин живописно размахивал бутылкой с пивом, указывая в район дивана, на котором сидели Лин и Август. Учитывая то, что самыми стойкими на два часа ночи оставались только они трое, Август взял на себя смелость предположить, что изливал душу он всё же Лину. – Я тебя просто обожаю! Ты самый лучший! – Да-да… – махнул рукой Лин, откидывая голову на спинку дивана. Август, не выпивший за весь вечер ничего более алкогольного, чем минералка, снисходительно посмотрел на него. Всё же эти альфы, хоть и были довольно остры на язык, никогда не заставляли единственного омегу в их компании выпивать, за что Август неизменно был им благодарен. Прикончив бутылку, Валентин, крякнув, отправился в ванную. Август поднялся, начав прибирать со стола разбросанные упаковки от закусок и пластмассовые стаканчики. Поднявший голову Лин абсолютно трезвым взглядом посмотрел на него. – Если тебе это неприятно, я могу больше не приводить их сюда. Омега устало посмотрел на него в ответ. – Всё в порядке. Они же не остаются на всю ночь. Это лучше, чем ты будешь скакать по каким-то клубам, а я – переживать, не зная, где ты и когда вернёшься. Альфа хмыкнул, встав и потянувшись. Август хлопнул его по оголившемуся животу. – Когда уже признаешься им? – Ммм?.. – Я еле сдерживаю смех, глядя, как ты изображаешь пьяного. Почему бы просто не сказать им, что на тебя не действует алкоголь? Лин фыркнул, закатив глаза. – Это называется «коммуникация». Не хочу быть белой вороной больше, чем это есть на самом деле. Закончив прибирать, Август вышел на балкон, облокотившись на подоконник открытого окна рядом с другом. Ему нравился запах ночного города, когда уже проехали поливалки, оросив траву под окнами, – после него он всегда быстрее засыпал. – Лин. – Чего? – Скажи… если ты очень сильно чего-то хочешь, но точно знаешь, что у тебя ничего не выйдет, ты всё равно попытаешься?.. …– Вы мне нравитесь. Глядя, как глаза стоящего напротив преподавателя расширились, а поджатые губы побелели, Август опустил взгляд, будто так мог избежать того, что случится с ним и его сердцем дальше. – Думаю, я не первый, кто ведёт себя так дерзко и говорит вам такое, но я уважаю и восхищаюсь вами, поэтому… Простите мою откровенность. Мы не знакомы достаточно хорошо, но то, что я вижу, рождает во мне желание быть ближе, чтобы получше узнать вас. Пока не попробуешь, не можешь знать, плохо выйдет или хорошо. Услышав вздох, Август зажмурился и тут же открыл глаза. Стоило быть честным с самим собой и прямо встретить будущее. Павел Мстиславович смотрел на него с печалью и долей недоверия; плечи его опустились, а спина чуть ссутулилась. – Я не сомневаюсь, что ты уже обдумал все причины, по которым я могу ответить отказом, ведь так? – Да, – выдохнул Август. – Однако ты всё же рискнул. – Да, – прошептал омега. Запланированный на четверг поход в камерный театр на орга́нный концерт был спешно перенесён на день раньше, и вместо преподавателя по культуре речи с горсткой первокурсников и парочкой старшекурсников из студсовета отправился Павел Мстиславович. Сидя в крайнем ряду рядом со скучающим омегой, залипающим в телефон, Август с лёгкой улыбкой и отдающей в груди дрожью слушал, как из глубин мощного и тёмного, словно тысячелетний монстр, орга́на на свет рождались проникновенные и величественные звуки. Прошедшись взглядом по рядам незаинтересованных первокурсников и остальных слушателей, Август невольно перевёл взгляд на преподавателя. Омега, склонив голову к плечу, внимательно слушал. Он сидел по диагонали от Августа, и тот мог видеть, как подрагивают его брови и чуть приподнятый уголок губ. Альфа, сидящий через кресло от него, повернулся и что-то сказал преподавателю. Павел, как просто называл его про себя Август, повернув к нему голову, слегка приподнял брови и покачал головой. Наверняка альфа сказал какую-нибудь глупость, чтобы просто привлечь внимание омеги, но для преподавателя подобное поведение было не в новинку и уже не вызывало бурной реакции. Перевоспитать созревших, переполненных тестостероном самцов не было никакой возможности, а осаживать и скандалить каждый раз – себе дороже. Когда толпа освободившихся от мучительной обязаловки первокурсников вывалилась на холодный декабрьский воздух, уже порядочно смеркалось. Городские тут же разбежались в разные стороны, а общажные сбились в одну кучку и негромко обсуждали, на чём лучше вернуться. Судя по ухмылкам альф, скорое возвращение было не в их планах. Пару раз они попытались подозвать к себе преподавателя, стоящего в стороне и щурившегося на светящийся экран телефона, но омега вежливо покачал головой и отвернулся. Август, отказавшись от предложения омеги из студсовета присоединиться к первокурсникам, приблизился к Павлу. Стоящий к нему спиной преподаватель не заметил замершего позади омегу, лицо которого выражало поистине вселенское сомнение. В какой-то момент он развернулся и даже сделал пару шагов в противоположную сторону, но через секунду замер. Повернувшись вновь, Август увидел, что омега двинулся в сторону остановки. Ускорив шаг, он догнал Павла и негромко позвал его. Остановившись, омега на секунду нахмурился, словно пытаясь вспомнить, кто перед ним. Он не вёл занятия у группы, в которой учился Август, но часто встречался с ним в деканате и на кафедре во время летучек студсовета. К тому же, его привлекали как наставника для различных мероприятий, которые проводились тем же студсоветом, как сегодня. Поэтому спустя секунду он расслабился и произнёс: – Юсов. Что-то о студсовете? Насколько я помню, после крайней презентации вас ещё не собирали. – Нет, с ним всё в порядке. Я… если вы не против, хотел предложить вам прогуляться немного. Павел огляделся, словно сейчас поняв, где они и какое сейчас время. – Не самый удачный вечер для прогулки. Советую тебе вернуться домой до темноты. Ты ведь не в общежитии живёшь? Август внимательно посмотрел на преподавателя. – Откуда вы знаете? Мужчина пожал плечами. – Видел вас с альфой на остановке пару раз. Август несколько секунд вглядывался в его глаза. – Мы с ним просто друзья. Ему казалось, что слова так и не достигли воздуха, затерявшись где-то в глубине горла, и стоящий напротив омега прочитал их по его губам. – Не думаю, что меня это как-то касается, – вновь пожал плечами Павел. Чуть склонив голову, он пристально посмотрел на Августа и вздохнул, опустив глаза. – Хорошо. Рассказывай, что у тебя. Поравнявшись с направившимся к городскому парку мужчиной, Август перевёл дыхание. Огоньки на деревьях и фонарных столбах, делавшие парк похожим на волшебный островок посреди каменных коробов зданий, светились призывным светом. Позволив молчанию повиснуть в воздухе, они достигли пруда и остановились у кромки. Август, смотрящий на воду, чувствовал на себе взгляд Павла. Когда он увидел его впервые, то подумал, что ошибся. В самом деле, когда мы видим кого-то, столь притягательного, но одной с нами сущности, то можем испытывать что-то вроде заинтересованности или симпатии. Желания подружиться или просто провести вместе время. Чаще желания были прямо противоположными из-за духа соперничества, зависти и мелочности. Но то, что испытывал Август, сталкиваясь с омегой-преподавателем, было выше его сил и понимания. И противоречило законам природы. Темноглазый брюнет, Август всегда внутренне восхищался сочетанию светлых глаз и тёмных волос. Светло-голубые глаза Павла вызывали внутри него лёгкую дрожь, словно каждый его взгляд затрагивал что-то внутри, жившее своей жизнью. Контур мягких даже на вид губ, изгибаясь в намёке на улыбку, рождал приятную истому, а длинные тонкие пальцы не сочетались в фантазии с музыкой или чем-то столько же абстрактным. Запах омеги, вопреки обыкновению тяжёлый, древесный, заставлял собственный аромат Августа расцветать ещё ярче, отчего находящиеся рядом с ним в ту минуту альфы нервничали, оглядываясь на него. Августу нравилось его слушать. Мягкие, спокойные нотки голоса мужчины внушали доверие и расположенность ко всему, что он говорил, а тихий, но чёткий тембр отзывался в груди мягкими переливами. Заметив свою реакцию, Август испугался. Он опускал глаза на летучках, заходя на кафедру, здоровался со всеми, стараясь никак не выделять преподавателя среди остальных. Он понимал, что ему ещё повезло. Если бы Павел вёл у них занятия, жизнь омеги давно уже превратилась бы в нескончаемую муку. Но каждая случайная встреча проживалась им вновь и вновь, а каждый контакт глаз возникал в памяти в темноте спальни. В очередной раз задержавшись после летучки, Август, атаковав автомат на наличие кофе, вспомнил о кое-каких бумагах, забытых на кафедре. Куратор группы просил завтра принести их до занятий, поэтому омеге пришлось подниматься обратно на пятый этаж. В пустынных коридорах каждый его шаг отдавался лёгким эхом, но паркет кабинета кафедры заглушил шаги, а кофе чуть не перекочевало прямо на пол. За своим столом, положив голову на скрещённые руки, дремала его уставшая ночная фантазия. Дырокол, упирающийся в локоть, наверняка причинял неудобство, поэтому даже в полудрёме омега чуть хмурился и морщил нос. Стоя над ним непозволительно близко, Август медленно поставил на край стола стаканчик с кофе. Видимо, почувствовав запах, мужчина спустя несколько секунд чуть зажмурился и заморгал. Увидев стаканчик, неизвестно откуда взявшийся на его столе, он провёл глазами по кабинету и непонимающе нахмурился. А Август, прислонившись к обратной стороне двери, ладонью старался усмирить колотящееся сердце. Это был бред, несусветная чушь. Запретная мечта, которой не суждено было сбыться. Сама идея признания была обречена на провал. Но, увидев однажды, как мужчина с нежностью и каким-то трепетом смотрит на семейную пару с детьми в одной из кафешек на территории универа, Август принял одну простую истину – у него уже нет выбора. Он сделает попытку, иначе будет жалеть об этом всю жизнь… – Юсов? – вырвал его из мира воспоминаний голос Павла. Омега понял, что так и стоит, замерев, напротив преподавателя, а мимо медленно прогуливаются парочки, держась за руки. Август перевёл на мужчину взгляд. Его собственная нижняя губа слегка подрагивала, поэтому ему пришлось её прикусить, прежде чем он наконец собрался с духом. Павел пристально смотрел на него, и от этого взгляда у Августа ноги превращались в желе и грозились вот-вот отказать. – Я ценю, что мои студенты настолько честны и смелы. Ценю твою искренность и уважение к моему решению. Поэтому я, в свою очередь, буду честен с тобой. Августу казалось, что Павел просто не мог не слышать его кочующее по телу сердце и бешеный пульс. Жизнь разделилась на до и после, даря ему крошечную надежду, но безжалостно напоминая, что этот миг не бесконечен. – Мне жаль. Ты хороший парень, и, я уверен, ещё встретишь свою пару. Не стоит сейчас тратить своё время на того человека, который ею точно не является. Август опустил глаза, где-то внизу пытаясь разглядеть след от пробившего землю сердца. Он мог сказать, что ему не нужна пара, что вероятность встречи слишком мала, а жизнь без любви, в постоянном ожидании неизвестно кого, в ком может ничего и не привлечь, кроме запаха… Но эти слова были бы пустым сотрясанием воздуха, потому что их не могло подтвердить ничего, кроме времени. В квартире стоял гвалт от громкой музыки и оглушительного смеха. Стянув куртку, Август без сил опустился на шкафчик для обуви, уронив голову на руки. Здесь, в темноте коридора, он мог не притворяться, не натягивать на лицо вежливую улыбку, отвечая на бессмысленные вопросы и подколки. Открывшаяся дверь ванной комнаты осветила его, заставив поднять голову и первый раз за вечер фальшиво улыбнуться… …Альфа внимательно посмотрел на профиль Августа, в глазах которого отражался свет от проезжающих по дороге машин. – Как ты можешь точно знать, что ничего не выйдет, пока не попробуешь? – Предположим, что я знаю. – Хм… Тогда это зависит от того, насколько сильно это тебе нужно. Пока ты не сделаешь всё возможное, ты не можешь говорить, что у тебя не осталось надежды. Август чуть улыбнулся, смеющимися глазами глядя на альфу. – Спасибо, друг. – Так ты расскажешь, что тебя так мучает? – нахмурившись, спросил Лин, глядя на отвернувшегося омегу. – Это уже не так важно, – покачал головой Август, покинув балкон. Лин выдохнул облачко пара на улицу, вздрогнув от порыва ветра. Сдвинув брови, он невидящим взглядом смотрел на оживлённую вечернюю улицу.***
«Я помню, что вы ответили мне, но как насчёт того, чтобы просто поужинать вместе?..» «Сегодня этот альфа так нагло отвечал вам на летучке, что мне хотелось затянуть его безвкусный галстук до упора…» «Я возвращался домой под дождём, потому что пропустил последний автобус. Думал, что замёрзну, но мысли о вас…» «Иногда я думаю, как замечательно было бы, если бы вы были моим преподавателем, Павел Мстиславович…» «Это так важно, что мы оба омеги? Вы ведь отказали мне именно из-за этого? Я не смогу заменить вам альфу, но… я буду любить вас так же сильно, как любил бы он…» «Неужели для нас совсем нет надежды?..» – Что ты делаешь? Август скомкал лист, нервным движением отправив его в мусорную корзину, к остальным несчастным собратьям, костяшками пальцев смахнул слезу и повернулся в сторону двери. Лин, приподняв бровь, стоял у порога спальни, глядя в упор на смешавшегося омегу. – Пойдём ужинать? – Август поднялся из-за письменного стола и быстро прошёл мимо альфы, опустив глаза. Лин задержал взгляд на мусорной корзине, переполненной бумажками, и последовал за омегой. Август больше не мог смотреть на Павла. Чувствуя стеснение в груди, омега опускал глаза каждый раз, когда преподаватель смотрел в его сторону и их взгляды, казалось, должны были неминуемо столкнуться. Ему было жизненно необходимо смотреть на него, раз за разом убеждаясь, что с ним всё в порядке, что он продолжает жить так же, как и прежде, до его признания. Но Август насиловал себя, отказываясь от того, что с недавних пор стало частью его существа. Из-за этого он стал рассеянным и тихим, всё чаще запираясь в своей спальне, начав избегать даже Лина. Альфа, на его удивление, не пытался тормошить омегу, выпытывая, что произошло, но так было даже легче. Не нужно было ничего придумывать в оправдание, да и лгать лучшему другу не входило в число любимых занятий Августа. В один из таких дней, наполненных самоистязанием и несбыточными мечтами, омега торопился после студсовета, пришедшегося на обеденный перерыв, на последнюю пару. Спустившись на пару этажей, он уже хотел было свернуть в коридор, как случайно бросил взгляд вниз сквозь пролёт. Павел Мстиславович стоял напротив альфы, которого со спины Август узнать не смог. Вдруг незнакомец протянул руку и слегка сжал предплечье омеги. Жест, показавшийся Августу слишком интимным, не вызвал со стороны Павла никакой реакции. Всю пару он просидел как в тумане. Не слышал ни того, что рассказывал преподаватель, ни как отвечали другие студенты. Август не был ни лицемером, ни чересчур влюблённым в себя эгоистом, понимая, что его собственные чувства не накладывали никаких обязательств на другого человека. Что он мог общаться, встречаться и создавать семью с кем угодно. Но внутри… Не мог избавиться от удушающей ревности. Видя, что омега не интересуется другими альфами, и узнав, что у него нет своей семьи, он даже на какое-то время решил, что Павел асексуален. Но ему стоило признать простую истину: дело было в нём самом. Возможно, Павел просто ещё не встретил подходящего альфу… Пришёл в себя Август уже на улице. Сумка, которую он каким-то чудом не оставил в аудитории, болталась на плече, а сам он уже порядочно отошёл от университета. Обхватив себя руками, омега, вздрагивая, пошёл в сторону остановки, и только когда на кожу упали первые капли дождя, понял, что не удосужился надеть свою куртку. Простонав, он побежал, стремясь скорее сесть на автобус и вернуться домой. Под козырёк остановки набились люди, и Август, беспомощно оглядевшись, понял, что спрятаться ему негде. Подняв сумку над головой, он замер под тощим деревцем, которое было не в состоянии укрыть его от дождя, но тут новое озарение заставило его в бессилии опустить руки. Расплатившись в столовой за кофе, он сунул кошелёк в карман куртки, оставшейся в университете. Пошарив по карманам джинсов, омега понял, что привычно остававшуюся в карманах мелочь выложил перед стиркой, да так и оставил на столе дома. В растерянности глядя, как в подъехавший автобус садятся люди, омега облокотился на дерево и съехал вниз, обхватив колени. Просить у незнакомых людей деньги на проезд… Даже мысль об этом вызывала отторжение. Достав из сумки телефон, который он чудом не сунул всё в ту же злосчастную куртку, Август набрал номер Лина. – Хэй, ты чего сегодня на тренировку не заскочил? – Да я тут… Стою возле остановки. Большая холодная капля, скатившись с ветки, ударила омегу по носу, и от неожиданности Август громко чихнул. – С тобой всё в порядке? – обеспокоенно спросил альфа. – Да, я просто… Ты ещё на тренировке? – Ну да, нас тренер сегодня по двойному тарифу гоняет. Скоро же отборочные. – Я понял, – вздохнул омега. – А что случилось? – Да я кошелёк в универе оставил, похоже, придётся пешком добираться… – Сумку забыл? – Куртку. – С ума сошёл? Ты же до дома пока дойдёшь без куртки, околеешь! – Что предлагаешь делать? – апатично спросил омега, чувствуя себя стариком и закрывая глаза. Холод постепенно пробирался под кожу, заставляя мелко дрожать. – Я сейчас отпрошусь и подскочу. Спрячься под остановкой и жди меня. Омега открыл было рот, чтобы возразить, но альфа уже сбросил вызов. Август несколько секунд в смятении глядел на погасший экран телефона, а затем откинул голову на ствол дерева, старательно игнорируя периодически бросаемые со стороны остановки взгляды любопытствующих. Теперь он не мог никуда деться, пока Лин не придёт. Сосредоточившись на том, чтобы не уснуть, омега растирал предплечья, тоскливым взглядом провожая приходящие и уходящие автобусы. На что он рассчитывал, признаваясь? Было очевидно, что взрослый, самодостаточный и привлекательный мужчина не обратит внимание на незрелого студента, да ещё и одной с ним сущности. Он наверняка желает нормальную, полноценную семью, не зря ведь с таким трепетом смотрел на ту семейную пару… Возможно, для Павла и не составит проблемы сталкиваться с незадачливым ухажёром, но вот для себя Август поставил крест на спокойной жизни. По крайней мере, до окончания университета. В какой-то момент Август понял, что капли больше не попадают ему на лицо, стекая холодными ручейками под рубашку. Приоткрыв глаза, он тут же распахнул их, с неверием глядя на стоящего перед ним человека, прикрывшего скукожившегося под деревом омегу своим зонтом. Павел Мстиславович смотрел на него с осуждением и лёгким оттенком беспокойства, тут же показавшимся омеге бредом приближающейся простуды. – Вставай, я подвезу тебя. Придержав омегу уверенной хваткой под локоть, Павел помог ему встать. Август чувствовал себя болванчиком, продолжая молча хлопать глазами и качать головой, выглядя так, словно вот-вот ущипнёт стоящего рядом мужчину, чтобы убедиться в его реальности. – Откуда вы… Павел чуть нахмурился, прежде чем строго ответить: – Я проезжал мимо и увидел эту замечательную картину. Видимо, у тебя отличный иммунитет, Юсов, раз ты устраиваешь своему организму такие испытания. Пойдём, моя машина недалеко. Стащив с широких плеч пиджак, мужчина накинул его на плечи омеги. Август, отчасти так и не пришедший в себя, послушно встал рядом с омегой, прикрывшим их обоих зонтом, и направился к машине. Когда Павел распахнул перед ним дверь в тёплый, сухой салон, омега вдруг опомнился и обеспокоенно посмотрел на преподавателя. – Меня Лин будет искать… – Ничего, позвонишь ему по дороге. Сжавшись в струнку на переднем сидении, омега негнущимися пальцами набрал номер друга. Немного подивившись, альфа тем не менее порадовался, что Август не отправился через половину города пешком, и предупредил, что задержится на тренировке. Павел же, узнав адрес, больше не говорил ни слова. Весь салон, казалось, пропитался запахом омеги. Август, чувствуя себя больным извращенцем, мечтал чуть повернуть голову и принюхаться к ткани пиджака, тёплым коконом окутавшего всё тело. Ему быстро стало жарко, голова чуть закружилась. Стараясь не смотреть на Павла, омега уставился в окно, прислушиваясь к своему организму. Зарождающийся жар сначала показался ему предвестником гриппа; теперь же, чувствуя, как центр скручивающейся комом горячки переместился в низ живота, он в панике осознал, что с ним происходит. Ему стало жутко стыдно, лицо наверняка уже полыхало вовсю. Подавив истерическое желание попросить остановить машину, Август напомнил себе, что Павел такой же омега, на него не мог повлиять его запах, а значит, оставаться в машине было гораздо безопаснее. Молясь, чтобы они приехали как можно быстрее, омега перехватил руками живот и чуть склонился вперёд. – Как ты? – тихо поинтересовался Павел, не глядя на омегу. Август, кусая губы, еле слышно ответил: – Всё хорошо. – В бардачке есть таблетки, – как будто невзначай обронил омега, поворачивая в сторону жилого комплекса. Август покачал головой, проклиная себя и свою забывчивость. Не оставь он куртку, не оказался бы в такой ситуации. Правда, что бы он делал, застань его течка под деревом на остановке, омега старался не думать. Спустя минуту они притормозили у нужного подъезда. Вынудив себя поднять глаза, Август попал в плен внимательного взгляда омеги. От его запаха мысли Августа путались, а организм просто кричал о том, чтобы он или сваливал из машины сию же минуту, или произойдёт что-нибудь непоправимое, причём по его же инициативе. – Спасибо, что подвезли. Я… прошу прощения, что… – под немигающим взглядом мужчины слова давались Августу с ещё большим трудом, нежели обычно. Павел покачал головой, молча глядя, как омега отстёгивается и подтягивает сползшую под сидение сумку. Когда Август спустил с плеч пиджак, он отвернулся. – Надеюсь, твой друг о тебе позаботится. Август замер, внимательно вглядываясь в профиль омеги. Ему показалось, или за внешней доброжелательностью скрывалось нечто большее? – Мы с ним просто друзья, – повторил Август, горько улыбнувшись и выскользнув из машины. Последней связной мыслью омеги, свернувшегося клубочком на простынях, стало осознание, что в этот раз мужчина не сказал ему, что его это никак не касается.***
Лин, вернувшись с тренировки, тактично постучал в дверь спальни омеги и спросил, всё ли у него есть. Собрав вещи, альфа оставил на кресле куртку омеги и покинул квартиру, оставляя Августа наедине со своими демонами, которые все, как один, имели тёмно-каштановые волосы и светло-голубые глаза. Вернувшись после течки в университет, похудевший и бледный, омега тут же погрузился в дела студсовета, который за пару дней успел навести в документах конкретный бардак. Не за горами была благотворительная акция для одного из детских домов, которую каждый год проводил ректор. В этот раз организаторами должны были выступить представители студсовета факультета Августа. Бегая от главного корпуса, в котором должно было проводиться мероприятие, до деканата, находящегося на пятом этаже корпуса его факультета, расположенных в километре друг от друга, Август практически не видел мужчину, образ которого мучил его всю течку. Сцена в машине и профиль омеги постепенно стирались из памяти, пока не начали казаться горячечным бредом воспалённого рассудка. После того, как акция прошла, Август наконец-то смог выдохнуть, с удовольствием потягивая кофе в деканате после очередной летучки. Там-то его и застал заместитель декана, торжественно объявив, что омега вместе с одним из преподавателей удостоился чести отправиться в детский дом с подарками от благотворителей, так что должен освободить ближайший выходной от всех запланированных дел. Принудительно оказываемая честь, называется. Преподавателем, под аккомпанемент внутреннего стона Августа, оказался Павел Мстиславович. Субботнее утро выдалось удивительно тёплым, и омеги, загрузив подарки в машину Павла, отправились в детский дом, находящийся на окраине города, за полями. Их встретил пожилой бета, тут же пригласив внутрь, пока работники выгружали дары. Обменявшись стандартными фразами, мужчины зашли в одну из гостевых комнат. У Августа сжалось сердце, когда он увидел несколько играющих в углу ребят лет пяти. Смотреть и знать, что кто-то из них однажды оказался совершенно не нужен своим родителям, было мучительно. Чувство вины за их детство, отнятое несознательными взрослыми, заставляло трястись кончики пальцев. Ребята повзрослее почти сразу вышли из комнаты, бросив на вошедших тоскливо-равнодушные взгляды. Каково им, наверно, было из года в год смотреть с надеждой на каждого приходящего незнакомца, который мог однажды изменить их жизнь. Только один мальчик, которому было на вид лет семь, остался сидеть на диване, спрятавшись за потрёпанной книжкой. Августу лишь раз удалось поймать его блестящий взгляд поверх страниц. Павел, кивнув Августу, отправился с бетой на второй этаж, а омега решил пройтись. Большинство дверей были закрыты, а входить Август не решался. Дойдя до задней двери, омега вышел в небольшой сад, в это время года практически безликий. Подойдя к небольшой беседке, овитой плющом, он заглянул внутрь. На скамейке с кое-где облупившейся краской валялся плюшевый медведь без носа, в углу лежал наполовину сдувшийся мяч. Позади раздался шелест. Оглянувшись, Август внимательно осмотрел сад. Быстрый топот и скрип досок заставили его вновь заглянуть в беседку. Тот самый мальчик, который прятался на диване за книжкой, внимательно и настороженно смотрел на омегу, прижимая к груди медвежонка без носа. – Твой? – с улыбкой спросил Август, разглядывая его. Застиранные, но целые вещи, поблёкшие ботинки… Непослушный вихор цвета пшеницы, падающий на орехово-карие глаза. Глаза, в которых целый мир, и понять его жизни не хватит. – Не бросай его больше, он ведь твой. Ты за него в ответе. Мальчик продолжал смотреть на него серьёзно, без улыбки. Август, слабо улыбнувшись, отвернулся и посмотрел на небо, стремясь удержать набегающие слёзы. – Дядя. Повернувшись, он увидел, как ребёнок протягивает ему что-то в кулачке. Раскрыв пальцы, мальчик продемонстрировал ему цветное стекло. – Это мне? – улыбнулся омега. – Да. Я нашёл. Это драгоценность. Ребёнок смело смотрел на него, продолжая протягивать найденную вещь. Даря незнакомцу самое ценное, что у него было. Август, не отрываясь, несколько секунд смотрел на стекляшку. Присев на корточки, он аккуратно взял её и внимательно посмотрел в глаза мальчику. – Спасибо. Я буду её хранить. Положив стеклышко в карман брюк, он вдруг кое-что вспомнил. Сняв с указательного пальца кольцо, он положил его на свою ладонь и протянул мальчику. – Я тоже хочу тебе кое-что отдать. Чёрная капелька, обрамлённая в белое золото, блеснула под лучами позднеосеннего солнца. – Мне это досталось от отца. Он носил его всю жизнь, и камень всегда помогал ему. Как бы ни было ему трудно, отец всегда смотрел на это кольцо, и ему становилось легче. Камень будто знал обо всех его печалях. – Это твоя драгоценность? – серьёзно спросил мальчик, беря кольцо и рассматривая его. – Да. Мальчик посмотрел на него с недоверием. – А как же ты теперь будешь без неё? – Ну… у меня ведь теперь будет это, – Август достал из кармана стекляшку и сжал её в пальцах. Ребёнок несмело улыбнулся, сжав в ладошках кольцо, кивнул и убежал в дом. У двери стоял Павел, посторонившийся, чтобы пропустить ребёнка. Опустив глаза, Август приблизился к двери. – Можем ехать? – Это правда? Омега поднял глаза, столкнувшись взглядом с мужчиной и замечая в нём новое, ранее невиданное выражение. Он решил не кривить душой: – Пока он в это верит, это будет правдой. Павел кивнул, словно подтверждая какие-то свои мысли. Молчание, повисшее в машине между ними на обратном пути, казалось Августу уже не таким напряжённым.