bittersweet

я не драматизирую, я держу тебя за руку. мне ужасно нравится

Тэхен встречает ее на пешеходном переходе в самом центре города, почти растворившуюся в разношерстной толпе. Он замирает, не донеся стакан с кофе до губ, и завороженно следит за тем, как покачиваются плавно кончики ее волос при ходьбе. Тэхен чувствует себя героем второсортной сопливой дорамы, потому что не может сделать и шага — стоит и не реагирует ни на толчки от проплывающих мимо людей, ни на шум. Как от мира отрезало. Вспоминается сразу ее ублюдочный братец, которого Тэхен встретил пару недель назад. (– Если хочешь знать, у Юнджи все окей, — Юнги крепко затягивается сигаретой и прикрывает глаза. — Не хочу. — Как-то ты быстро переболел. Тэхен принимает у него протянутую сигарету и вертит в пальцах. — Ты очень настойчиво просил меня об этом, — и потирает скулу, на которой красовался когда-то давно ярко-лиловый синяк. Усмехается. А по лицу пробегает тень.) Ну, как ублюдочный. Юнги, в общем-то, парень не такой уж плохой. Мрачноватый, отбитый наглухо, но — неплохой. О сестре вон заботится. Его забота еще иногда отдается Тэхену фантомной болью в ребрах. (– Только, блять, не говори мне, что вы встречаетесь. Юнджи кладет свою аккуратную ладонь замершему Тэхену на плечо, сжимает крепко и глядит на брата насмешливо. — Что, если я скажу, что на мне сейчас его рубашка?) Ее ладони с коленками как обычно в ссадинах, но волосы всегда лежат идеально. Юнджи идет, воткнув наушники в уши — какое ребячество — и смотрит в телефон, совсем не по сторонам. Совсем не в его сторону. На черной футболке красным росчерком «shut up», сережка путается в волосах — недавно опять обрубила под каре — и как она, блять, до спертого дыхания, до покалывания в кончиках пальцев восхитительно выглядит. Слишком восхитительно, чтобы стало возможным продолжить движение или хотя бы оторвать взгляд. Тэхен смаргивает свои воспоминания и хочет упрятать их подальше, но (– Ты прогуляла пары. — Я прогуляла пары, — кивает, и в каждом слове сквозит резкое «и что с того?». Тэхен бросает короткий взгляд на ее сгорбленную спину, на выступающие позвонки, не скрытые широким воротом футболки, на ссадину на локте и тонкие пальцы, комкающие обертку от чупа-чупса. Привычно. Завораживающе. — Опять. — Опять, — еще один короткий кивок — и лицом поворачивается. Лучше бы не. Пальцы отбрасывают истерзанную обертку — однажды Тэхена отбросят также — и вцепляются в ворот его рубашки крепко, почти намертво. Щекой по щеке мажет и обжигает дыханием губы. До дрожи. — Будешь ругаться и строить из себя папочку? Может, и будет. Может, больше всего на свете хочет. Тэхен привычным движением выпутывает сережку из ее волос.) Кофе в его стакане стынет, превращается в горькую холодную жижу, но — к черту. К черту кофе — Тэхен все еще стоит, светофор все еще горит приглашающе зеленым, люди все еще зыркают на него недовольно — чего встал посреди дороги, придурок. И Юнджи Юнджи все еще идет, глядя в экран телефона, все еще никого вокруг — его — не видит и понятия не имеет даже, что в голове у него как на репите вертится момент, когда «однажды Тэхена отбросят также» срабатывает в обратную сторону. Как если бы боли можно было избежать, опередив всех и заранее переложив на кого-то другого. (– Видела тебя с Чимин сегодня, — будничным тоном, не повышая голоса. Пальцами пробегаясь по затылку с намеком на опасную близость открытой шеи, — Она целуется лучше меня?) Тэхен наконец со вздохом смеживает веки: сейчас только заметил, что взглядом неотрывно провожал, пока черная макушка — волосы всегда лежат идеально — не скрылась за поворотом. В ушах наушники — какое ребячество — смотрит в смартфон — так и не подняла глаз. Светофор мигает красным. Он тихонько смеется, трясет головой. Скалится, облизнув пересохшие губы — да что там. Ладно. Фантомной болью отдаются ребра — быть может, сердце — все также спасибо Юнги и его ебанутой заботе. На следующий зеленый толпа подхватывает его и уносит в сторону противоположного края дороги.